Напомним, что ранее московские власти потребовали от «ЗПЧ» освободить занимаемый движением офис в Малом Кисловском переулке в связи с истечением срока аренды. Конфликт достиг высшей точки кипения в ночь с 21 на 22 июня, когда здание было фактически взято штурмом. Депутат муниципального совета «Чертаново Центральное», Сергей Полозов рассказал «МК», что поздно вечером 21 июня пришел в Малый Кисловский вместе со знакомой девушкой, сочувствовавшей правозащитникам. И случайно стал свидетелем того, как в половине второго ночи Лев Пономарев тихо попросил своих сторонников уничтожить какие-то документы. Позже он появился в окне с кипой бумаг и стал передавать их людям со словами: «Выкидывайте, там ничего ценного нет». Сторонники Пономарева доволокли пачки документов до ближайшего мусорного контейнера, а оттуда их забрали активисты «Румола».
— Тогда мы даже не представляли, что это такое, — вспоминает Полозов. — Но потом появилось ощущение, что за нами следят: около меня и моих друзей крутились одни и те же люди, если мы стояли рядом — они тоже были вместе, если расходились — с каждым всегда был один человек из этой группы. Я понял, что дело пахнет жареным, мы погрузили бумаги в машину и перегнали ее на другое место.
Когда в офисе активисты «Румола» рассмотрели добычу повнимательнее, то ахнули: им в руки попала переписка «ЗПЧ», информация о получении и расходовании иностранных грантов, проекты писем и обращений в органы власти, договоры с партнерами и даже бухгалтерская отчетность.
Например, в 2012 году Лев Пономарев обращался в МПОО «Сопротивление» с просьбой «увеличить расходы по статьям заработной платы постоянным сотрудникам» в рамках реализации «гранта №22». Цифры, впрочем, не аховые: юристу по этой смете положено всего 15 тысяч рублей в месяц, аналитику и координатору проекта — по десятке, а региональным экспертам только 5 тысяч, итого 5 с небольшим млн рублей за год. На проект «Ресоциализация и трудоустройство заключенных» должно было уйти 2,1 млн рублей. Зато в заполненной анкете фонда Джона и Кэтрин Т.Макартур «ЗПЧ» просит грант на другую сумму — 296 400 долларов. Самая крупная сумма фигурирует в письме, которое Лев Пономарев направил в Национальный фонд поддержки демократии: у президента этой организации Карла Гершмана просили ни много ни мало 700 тысяч долларов для покупки спорного офиса в Малом Кисловском. Из текста следует, что аналогичные просьбы о финансовой помощи Пономарев направил в Фонд Сороса и Фонд Макатура.
Кроме зарубежных грантов «ЗПЧ» подрабатывал посредником по поставке клиентуры подмосковной коллегии адвокатов «Домбровицкий и партнеры». За каждого клиента, направленного в эту контору, правозащитникам причиталось 25% от той суммы, которую нуждающиеся в помощи граждане отстегивали юристам.
Но больше всего румоловцев возмутили документы, которые можно счесть попыткой влияния на государственную политику. Например, проект заявления под названием «Договор между ЕС и РФ должен включать «третью корзину», под такой «корзиной» подразумевается «раздел, посвященный обязательствам по соблюдению прав и свобод человека по всему спектру проблем». «Это уже внешняя политика», — поясняет Максим Мищенко. Или, например, обращение к Совету Европы с просьбой «обратить внимание на последовательную ликвидацию демократии в РФ». И, наконец, переведенная с английского языка инструкция для подготовки активистов, готовых жаловаться на свою страну в Страсбургский суд, — Мищенко называет это «подготовкой исковых террористов».
— Это попытка вбить клин между Европой и Россией, — считает Максим Мищенко. — Пономарев постоянно обливает грязью Россию, требует лишить ее права голоса в ПАСЕ, а ведь мы даем ПАСЕ денег больше, чем все другие страны Европы. Збигнев Бжезинский предлагал сделать между Россией и Европой санитарный кордон, и именно такой кордон строит в том числе Лев Пономарев.
А вот и внутренняя политика: резолюция конференции Гражданского общества Московского региона с предложением потребовать досрочных выборов в Мосгордуму. В этом документе предлагается конкретная технология давления на депутатов МГД: пообещать, что те 24 парламентария, которые первыми поддержат досрочные выборы, получат шанс войти в новый состав Думы. Избирателей предлагается «разогревать» на теме высоких цен на ЖКХ, для чего организовать кампанию трехмесячных неплатежей за коммунальные услуги.
— Я считаю, что Лев Пономарев использовал правозащитную деятельность как ширму для влияния на реальные политические процессы, — подводит итог Мищенко. — Все документы мы передали в ближайшее отделение милиции, пусть с ними разберутся специалисты и скажут, есть ли здесь нарушение закона. Но одно, по-моему, очевидно: надо ставить вопрос о регистрации «ЗПЧ» в качестве НКО — иностранного агента.
Напомним, что ранее московские власти потребовали от «ЗПЧ» освободить занимаемый движением офис в Малом Кисловском переулке в связи с истечением срока аренды. Конфликт достиг высшей точки кипения в ночь с 21 на 22 июня, когда здание было фактически взято штурмом. Депутат муниципального совета «Чертаново Центральное», Сергей Полозов рассказал «МК», что поздно вечером 21 июня пришел в Малый Кисловский вместе со знакомой девушкой, сочувствовавшей правозащитникам. И случайно стал свидетелем того, как в половине второго ночи Лев Пономарев тихо попросил своих сторонников уничтожить какие-то документы. Позже он появился в окне с кипой бумаг и стал передавать их людям со словами: «Выкидывайте, там ничего ценного нет». Сторонники Пономарева доволокли пачки документов до ближайшего мусорного контейнера, а оттуда их забрали активисты «Румола».
— Тогда мы даже не представляли, что это такое, — вспоминает Полозов. — Но потом появилось ощущение, что за нами следят: около меня и моих друзей крутились одни и те же люди, если мы стояли рядом — они тоже были вместе, если расходились — с каждым всегда был один человек из этой группы. Я понял, что дело пахнет жареным, мы погрузили бумаги в машину и перегнали ее на другое место.
Когда в офисе активисты «Румола» рассмотрели добычу повнимательнее, то ахнули: им в руки попала переписка «ЗПЧ», информация о получении и расходовании иностранных грантов, проекты писем и обращений в органы власти, договоры с партнерами и даже бухгалтерская отчетность.
Например, в 2012 году Лев Пономарев обращался в МПОО «Сопротивление» с просьбой «увеличить расходы по статьям заработной платы постоянным сотрудникам» в рамках реализации «гранта №22». Цифры, впрочем, не аховые: юристу по этой смете положено всего 15 тысяч рублей в месяц, аналитику и координатору проекта — по десятке, а региональным экспертам только 5 тысяч, итого 5 с небольшим млн рублей за год. На проект «Ресоциализация и трудоустройство заключенных» должно было уйти 2,1 млн рублей. Зато в заполненной анкете фонда Джона и Кэтрин Т.Макартур «ЗПЧ» просит грант на другую сумму — 296 400 долларов. Самая крупная сумма фигурирует в письме, которое Лев Пономарев направил в Национальный фонд поддержки демократии: у президента этой организации Карла Гершмана просили ни много ни мало 700 тысяч долларов для покупки спорного офиса в Малом Кисловском. Из текста следует, что аналогичные просьбы о финансовой помощи Пономарев направил в Фонд Сороса и Фонд Макатура.
Кроме зарубежных грантов «ЗПЧ» подрабатывал посредником по поставке клиентуры подмосковной коллегии адвокатов «Домбровицкий и партнеры». За каждого клиента, направленного в эту контору, правозащитникам причиталось 25% от той суммы, которую нуждающиеся в помощи граждане отстегивали юристам.
Но больше всего румоловцев возмутили документы, которые можно счесть попыткой влияния на государственную политику. Например, проект заявления под названием «Договор между ЕС и РФ должен включать «третью корзину», под такой «корзиной» подразумевается «раздел, посвященный обязательствам по соблюдению прав и свобод человека по всему спектру проблем». «Это уже внешняя политика», — поясняет Максим Мищенко. Или, например, обращение к Совету Европы с просьбой «обратить внимание на последовательную ликвидацию демократии в РФ». И, наконец, переведенная с английского языка инструкция для подготовки активистов, готовых жаловаться на свою страну в Страсбургский суд, — Мищенко называет это «подготовкой исковых террористов».
— Это попытка вбить клин между Европой и Россией, — считает Максим Мищенко. — Пономарев постоянно обливает грязью Россию, требует лишить ее права голоса в ПАСЕ, а ведь мы даем ПАСЕ денег больше, чем все другие страны Европы. Збигнев Бжезинский предлагал сделать между Россией и Европой санитарный кордон, и именно такой кордон строит в том числе Лев Пономарев.
А вот и внутренняя политика: резолюция конференции Гражданского общества Московского региона с предложением потребовать досрочных выборов в Мосгордуму. В этом документе предлагается конкретная технология давления на депутатов МГД: пообещать, что те 24 парламентария, которые первыми поддержат досрочные выборы, получат шанс войти в новый состав Думы. Избирателей предлагается «разогревать» на теме высоких цен на ЖКХ, для чего организовать кампанию трехмесячных неплатежей за коммунальные услуги.
— Я считаю, что Лев Пономарев использовал правозащитную деятельность как ширму для влияния на реальные политические процессы, — подводит итог Мищенко. — Все документы мы передали в ближайшее отделение милиции, пусть с ними разберутся специалисты и скажут, есть ли здесь нарушение закона. Но одно, по-моему, очевидно: надо ставить вопрос о регистрации «ЗПЧ» в качестве НКО — иностранного агента.
