Выборы в Госдуму в декабре 2011 года прошли под лозунгом «За любую партию, кроме «Единой России». На какую-то долю секунды показалось, что политическое пространство четко разделилось на две половины — власть и оппозиция.
Однако иллюзии быстро рассеялись. Все голосования в Думе по резонансным законопроектам доказали, что в нужный момент Кремль способен мобилизовать на поддержку своих идей гораздо больше депутатов, чем их было когда-то в самой крупной за новейшую политическую историю фракции «парламентского большинства». 315 — вот максимум, которым располагала «Единая Россия» в Думе прошлого созыва, тогда как при одобрении Закона об НКО («иностранных агентах»), «антимагнитского акта», запрета на усыновление российских сирот в США власть поддержали до 420 депутатов плюс-минус пара человек. Причем это было большинство от всех фракций: не только «Единая Россия» со своим традиционным «стратегическим партнером» ЛДПР, но и КПРФ, и большая часть «Справедливой России».
Любопытно, что в мае прошлого года при утверждении Дмитрия Медведева на пост премьера ему удалось собрать всего 299 голосов — меньше, чем получал какой-либо другой глава российского кабмина в XXI веке. Да и то эти голоса пришлось наскребать по сусекам — в ход пошли даже пять «раскольников» из фракции эсеров. Разумеется, на исход голосования они не повлияли, зато позволили создать иллюзию, что Медведева поддержали все фракции, кроме коммунистов — которые, как известно, вечно «против» просто из принципа.
Кажется, с тех пор власть провела с депутатским корпусом разъяснительную работу. В доходчивой форме, на конкретных примерах народным избранникам показали, что лишиться кресла на Охотном Ряду сегодня гораздо проще, чем раньше. Мандат отобрали у эсера Геннадия Гудкова, неприкосновенность — у его коллеги по фракции Олега Михеева, у коммунистов Константина Ширшова и Владимира Бессонова. И даже уход единоросского «депутата от округа Майами» Владимира Пехтина наверняка окажет терапевтический эффект на его коллег по фракции, которым предстоит одобрить самоубийственный законопроект о запрете иностранных счетов для депутатов. Вряд ли парламентариям так уж хочется его принимать, но выбора нет: мандат на стол еще никто не клал добровольно. Тем более что после утраты неприкосновенности на тебя могут еще и дело какое-нибудь завести.
И парламентская оппозиция дрогнула и сплотила свои ряды вокруг инициатив президента и правительства. В конце концов, самим думским оппозиционерам прошедшие в 2011 году выборы были очень выгодны: все фракции получили дополнительные мандаты, даже там, где не рассчитывали. Неужели теперь с ними расставаться? В своем стремлении сохранить статус-кво в парламенте думская оппозиция — главная стратегическая союзница Кремля.
Ключевым моментом стало фактическое присоединение «Справедливой России» к Общероссийскому народному фронту Владимира Путина. До этого самая колеблющаяся из всех парламентских партий исключила из своих рядов лидеров уличного протеста, членов Координационного совета оппозиции — отца и сына Гудковых.
Конечно, лидер «СР» Сергей Миронов уверяет, что ничего судьбоносного не произошло. «Речь идет о сотрудничестве по конкретным шагам в пользу большинства народа, а не о каком-то вхождении, слиянии, тем более не о какой-то политической платформе и выдвижении единых кандидатов», — заявил он «МК». Строго говоря, «СР» при всем желании даже и не могла бы официально присоединиться к ОНФ: организация еще не зарегистрирована как общественное движение, упорядоченного членства там нет. Однако заявление о сотрудничестве с фронтом может быть понятно только как отказ от игры на несистемном поле и возвращение к концепции «второй ноги» власти. Эсеры, как и в 2008 году, числят себя теперь в оппозиции к «Единой России», но не к Владимиру Путину. Что ж, сейчас такая позиция даже менее противоречива, ведь четыре года назад ВВП возглавлял партию власти, а теперь ее лидером стал Дмитрий Медведев. Ему можно оппонировать без опаски.
«Система эволюционирует в сторону формирования «большой четверки», — говорит «МК» замгендиректора Центра политтехнологий Алексей Макаркин. — Это напоминает Национальный фронт в ГДР — партии разные, но все они подчиняются единым правилам игры. У нас руководящую и направляющую роль играет Кремль».
С этой точки зрения почти все парламентские партии можно считать присоединившимися к фронту. «ЕР» играет в нем ведущую роль, ЛДПР официально не входит, но вряд ли у партии власти в Думе найдется другой более лояльный и надежный союзник. Эсеры готовы присоединяться при голосовании «по отдельным вопросам» — на принятие решений они этим никак не повлияют, зато могут обезопасить Кремль от неприятных сюрпризов вроде «итальянской забастовки», которую фракция устроила прошлым летом при принятии закона о митингах.
«Раньше была одна «Единая Россия» в Думе, а теперь их четыре, — формулирует в интервью «МК» лидер «Яблока» Сергей Митрохин. — Это просто разные крылья власти, которой совсем не нужно, чтобы парламентские партии поддерживали единогласно любую инициативу. Остальным дозволяется изображать оппозицию, чтобы им больше доверяли, но в ключевой момент они подставят плечо». В середине 2000-х, когда администрация президента начала активно выстраивать политическое поле под себя, такую ситуацию специалисты в шутку называли «дирекцией единого заказчика»: дескать, партии разные, но все вместе работают на достижение общей цели.
Любопытно, что парламентские партии говорят в целом о том же самом — только они на словах стараются не придавать политического значения голосованиям «под копирку». «Ситуативные коалиции по отдельным вопросам» — вот как это называется на модном думском новоязе. «Не правы те, кто считает, что раз мы присоединяемся к «ЕР» при голосовании, то оппозиции нет, — говорит «МК» вице-спикер ГД от ЛДПР Игорь Лебедев. — Есть два вида голосования — «за» и «против». Если мы голосуем за «закон Димы Яковлева», то мы защищаем детей, если за повышение пенсий — то пенсионеров».
По мнению Лебедева, несмотря на обилие новых партий, значимых изменений на политической сцене ожидать не приходится. «Очень трудно создать новую политическую структуру, тяжело ворваться на этот рынок, — говорит Лебедев. — Распределение голосов между основными участниками выборов будет меняться, но ничего принципиально не изменится».
Действительно, рынок создает впечатление поделенного: за рябью мелких спойлерских структур трудно увидеть перспективных игроков. Перефразируя Честертона, умный человек прячет лист в лесу, а оппозиционную партию — среди шести десятков таких же никому не известных партий. Они распылят протестный электорат: даже если за каждую проголосует по полпроцента, в сумме утерянные таким образом голоса составят до 30% от общего числа избирателей в стране — чудесный результат для любой оппозиции, будь она единой! А спойлеры растащат этот разношерстный протестный потенциал по зернышку.
Некоторые партийцы уже пытаются придумать, как нивелировать это размывание голосов. Например, депутат-эсер Олег Михеев на прошлой неделе предложил проводить выборы в Госдуму в два тура: в первом участвуют только непарламентские партии, кто набирает 5% — выходит во второй, «настоящий», тур и включается в бюллетень для голосования наравне со старшими братьями из Госдумы. Таким образом Михеев надеется отсеять на дальних подступах откровенных спойлеров и нивелировать «эффект тяготения к победителю». Дело в том, что россияне уже давно наслышаны о перераспределении голосов проигравших в пользу победителей, а потому пытаются заранее угадать: преодолеет избранная партия проходной барьер или нет? Если нет, то наш избиратель предпочитает сам отдать голос другой партии, лишь бы его не «перераспределили». На выборах в Думу в 2011 году больше всего от этого эффекта пострадало «Яблоко».
Неужели из-за спойлеров все протестные настроения уйдут в песок, и к 2018 году российский парламент ничем принципиально не будет отличаться от нынешнего? Потенциальные «точки роста» все-таки есть — но, как ни парадоксально, они связаны не с новыми проектами, образованными по принципу «500 человек — одна партия».
Например, может сбыться лелеемая в течение последних 10 лет мечта либералов о представительстве в Думе. На эту роль может претендовать «РПР-Парнас», впитавшая в себя Республиканскую партию Владимира Рыжкова и Партию народной свободы Бориса Немцова и Михаила Касьянова. Два других перспективных игрока на правом поле — «Гражданская платформа» Михаила Прохорова и Комитет гражданских инициатив Алексея Кудрина. Сами структуры новые, но Прохоров и Кудрин вышли на политическую сцену не вчера, так что новичками их не назовешь. И если «РПР-Парнас» будет резко оппозиционной правой силой, то «Гражданская платформа» и КГИ — скорее компромиссные варианты, которые могут примирить либералов с Кремлем.
Партия «Родина», созданная вице-премьером Дмитрием Рогозиным еще в 2004 году, может попытаться перехватить националистическую повестку дня у ЛДПР. На этот же электорат наверняка будет претендовать «Народный альянс» — партия сторонников блогера Алексея Навального. Только риторика рогозинцев будет основана на поддержке власти, а риторика навальнинцев, наоборот, будет оппозиционной.
На левом фланге у КПРФ тоже появляется как минимум один конкурент — «Коммунисты России». В отличие от «чистого» спойлера, фейковой партии с громким названием КПСС, «Коммунисты России» созданы из реальных коммунистов — бывших членов компартии, поссорившихся с ее лидером Геннадием Зюгановым. Кроме того, партия тесно сотрудничает с Межрегиональным объединением коммунистов (МОК) — надпартийной левацкой структурой, претендующей на объединение всех левых сил. Хотя «Коммунисты России» будут волей-неволей радовать Кремль, оттягивая голоса у КПРФ, это все-таки не провластная левая структура. Зато с ролью прокремлевски ориентированных левых прекрасно справится «Справедливая Россия».
Получается, что на любой общественный запрос — правый, левый, националистический — в политическом поле есть два ответа. Для тех, кто за власть, и для тех, кто против. Вопрос лишь в том, у кого будет больше ресурсов и доступа к СМИ.
Впрочем, существуют ли эти «левые» и «правые» запросы на самом деле? Разделение по идеологическому признаку давно уже стало в нашей стране условностью. Куда отнести то же «Яблоко», если у него политическая часть программы — либеральная, а вот экономическая выдержана в лучших традициях социал-демократии? Специалист «Левада-центра» Алексей Гражданкин считает, что сегодня россияне «выбирают не правых, не левых, а себя самих». «Спрос на политическое разнообразие за пределами политического центризма в полной мере покрывается колебаниями в политике партии власти», — говорит социолог «МК». Не зря все-таки «ЕР» создавала свои четыре платформы! По мнению Гражданкина, такая ситуация может продолжаться очень долго, если только не произойдет ухудшения в экономике. Вот тогда рейтингу партии власти не поздоровится.
Но и на этот случай у Кремля в запасе подготовлен козырь: ОНФ. Пока он слит с «Единой Россией» в рамках думской фракции, но все может измениться после июньского учредительного съезда ОНФ. Для любителей ловить сигналы из Кремля — два звоночка. Во-первых, «фронтовикам» удалось в Думе заблокировать принятие закона о платной рыбалке, который вносило правительство Медведева — лидера «ЕР». А во-вторых, стоило Медведеву вполне успешно отчитаться перед Госдумой и отбить атаку на кабмин, как на тебе: непокорный ОНФ собирает подписи за отставку министра образования Ливанова. Такими темпами к лету дойдет до политического развода.
«Весь вопрос в соотношении ОНФ и «Единой России», — говорит «МК» гендиректор ВЦИОМ Валерий Федоров. — Заявка сделана, темпы понятны, переложение усилий власти от «ЕР» на «фронт» очевидны». При принятии решений партийными кураторами наверняка будут учтены итоги сентябрьских выборов.
Федоров отмечает, что «ЕР» пока еще побеждает, но при низкой явке, тогда как в начале 2000-х годов победа достигалась при высокой активности избирателей. «А если сегодня явка повысится, то не факт, что выиграет «Единая Россия», — отмечает социолог. Вот тут-то на помощь ей и придет ОНФ.
Во всех этих раскладках есть один неучтенный фактор: смена поколения. По мнению Валерия Федорова, в политике наступает время 40—45-летних — это люди, фактически сделавшие себя не при советской власти. А в 2017—2018 годах на участки впервые придут избиратели, родившиеся уже при Путине. Сейчас они еще учатся в школе.
Какую эти дети «закажут» себе партийную систему — сказать трудно. Гендиректор ВЦИОМ предполагает, что ностальгическая любовь к позднесоветской стилистике и риторике у нового поколения уже пропадет, зато вместо советского патриотизма будет больше востребован национализм. А ведь националистической повестки дня власть боится буквально как огня: эксплуатировать эту тему разрешено в публичном пространстве только лидеру ЛДПР Владимиру Жириновскому. Но к следующим парламентским выборам неистовому Вольфычу перевалит за 70. Придется уступать место молодым: лояльному Рогозину — или непредсказуемой несистемной оппозиции, которая не станет оглядываться ни на Кремль, ни на Европу.
И еще неизвестно, что лучше.
