Младенцам устроили конец света

На самом деле в новогодние праздники в реанимации РДКБ Нальчика погибли не 8 младенцев, а семь. Восьмым в списке оказался 15-летний подросток, скончавшийся в результате злокачественной опухоли головного мозга.

Чиновники отреагировали немедленно. Волевым решением главы республики отстранили от должности министра здравоохранения Кабардино-Балкарии. В больницу направили следственную бригаду.

На Кавказе все делается с поразительной скоростью. Уже через неделю были озвучены предварительные результаты расследования — врачи невиновны, дети умерли от патологий.

Мы не станем подвергать сомнениям официальные данные проверки.

Дадим слово людям, причастным к этой истории.

«В аппарат ИВЛ заливали сырую воду»

После того как о трагедии узнали за пределами Кабардино-Балкарии, в Сети появилась аудиозапись матери, которая в новогодние праздники потеряла первенца. Ей оказалась медсестра Залина. Ее сын родился недоношенным, вес ребенка не превышал 1850 г. Из роддома мальчика направили в реанимацию ДКБ. Он прожил там почти месяц, пока 6 января в городе не начались перебои с электричеством. По словам роженицы, первый раз свет отключили на час. Врачам не удалось запустить генератор — вылетели аккумуляторы. Медики вручную качали детям кислород. На всех рук не хватало. По штатному расписанию на 12 малышей приходилось 4 медсестры. В тот день всех новорожденных удалось спасти. А 8 и 9 января снова начались перебои с питанием. Свет отключался несколько раз на 15 минут.

Вечером 9 января сын Залины умер.

— Больница не была готова к отключению генератора. Этому прибору уже много лет, возможно, когда-то он был в рабочем состоянии, но сколько лет минуло с тех пор. Генератор давно находился на списании. Но дело даже не в этом, — начала рассказ Залина. — Я сама десять лет работала с новорожденными и могла определить критическое состояние ребенка. Мой сын не мог умереть просто так. Я видела, каким он родился и что с ним стало после того вечера 9 января. За три дня до его смерти я заметила, что он перестал открывать глазки. Это случилось после первого отключения генератора, 6 января. А ведь до этого все шло хорошо — его при мне пеленали, он потягивался. За 30–40 минут до кормления он всегда сам просыпался — так как находился на аппарате искусственного дыхания, то кричать не мог, но по ротику было понятно, что он плачет, кушать просит. За раз он усваивал 30–40 мл молока. Кормили его каждые 3–4 часа. Все это говорит о том, что малыш умирать не собирался.

По словам Залины, ее ребенок родился здоровым. Во всяком случае, никто из врачей не предупреждал девушку о возможной опасности. Наоборот, подбадривали молодую маму: «Мальчик будет жить, внутренние органы в норме».

— Если ребенок при смерти, доктора не лукавят, сразу говорят: «Состояние новорожденного критическое, есть угроза жизни». В моем случае ничего подобного не происходило, — продолжает Залина. — Я до сих пор не знаю, от чего умер мой малыш. Если генератор здесь ни при чем, тогда очевидна вина одной медсестры. И не потому, что она не знала своих обязанностей, просто не хотела спасать детей.

Медсестру, которую обвиняет Залина, зовут Анастасия Косова. Пострадавшая мать подробно поведала о действиях женщины в белом халате.

— В этот день Косова находилась одна в палате, где реанимировали недоношенных. Меня тоже пустили в реанимацию. Мой ребенок кормился через зонд — желудочный катетер для кормления. На этой трубочке есть специальная отметка, которая при кормлении малыша должна располагаться около ротика. Когда начали кормить моего малыша, эта отметка была в районе его пуповины. Я сделала замечание медсестре: «Тут половина зонда снаружи торчит, аппарат неправильно установлен». Она лишь махнула рукой: «Нормально все». В тот момент я подумала: ей виднее, она ведь в реанимации работает. Через какое-то время мой ребенок побледнел. Смотрю, а молоко у него из носа течет, из дыхательной трубочки. Медсестра в свою очередь продолжала доказывать, что зонд поставлен правильно, он находится в желудке. Со мной случилась истерика. На крик прибежала другая медсестра, исправила ситуацию. Выяснилось, что катетер действительно не был доведен до желудка, в результате малыш чуть не захлебнулся. В тот же день я заметила, что памперс у ребенка был полный, по всей видимости, его не меняли очень давно. Но это еще не все. На кисти малыша стоял гибкий катетер — капельница. Прибор установили таким образом, что у ребенка распухла вся рука до локтевого сгиба. На мой вопрос, почему так произошло, медсестра ответила: «Главное, что оттуда капает». Позже выяснилось, что катетер был установлен неверно — все лекарство пошло под кожу. Дальше — больше. Прихожу в палату во время очередного кормления. Опять сталкиваюсь все с той же медсестрой. В это время она заливать воду в аппарат ИВЛ, чтобы увлажнить кислород. Как правило, в ИВЛ заливают дистиллированную воду. Она же при мне набрала воду из-под крана и отправилась к детям. «Что ты делаешь?» — остановила я ее. «Как же ты мне надоела», — огрызнулась медсестра. Но все-таки исправила ошибку — налила дистиллят в аппарат. А сырую воду налила другим детям. А ведь в той воде столько инфекций! И сейчас нам говорят: «Ваши дети скончались от сепсиса и пневмонии».

Когда мне сказали, что ребенок умер, я поднялась в реанимацию, чтобы написать отказ от вскрытия. В коридоре я столкнулась с той самой медсестрой. Она не высказала соболезнования, не подошла ко мне. Она стояла в коридоре и равнодушно смотрела в мою сторону. А ее взгляд говорил: «Так тебе и надо». Я ей этого не прощу...

«Тело твоего ребенка в морге. Я не обязан тебе что-то объяснять»

Диана Мукофова — мама одного из погибших детей. Девушка сама еще ребенок. Ей всего 17. Возможно, поэтому она не так болезненно воспринимает случившееся. И врачей обвиняет в одном: «Не поговорили со мной по-человечески, не успокоили меня». С ней согласен ее супруг, 22-летний Марат.

— На Кавказе девушки рано выходят замуж, рожают много детей. Мы с Маратом как поженились, сразу решили родить маленького, — рассказывает Диана. — Я прошла полное обследование, никаких патологий врачи не выявили. Однако на 8-м месяце у меня неожиданно подскочило давление, пришлось экстренно кесарить — врачи обнаружили у меня проблемы с почками. Девочка родилась весом 1300 г. Мы даже имя ей придумали — Дэальяна. В роддоме все шло нормально — я видела, как дочь кушала, спала, бодрствовала. Но врачи уже тогда дали понять, что ее выздоровление зависит от нормальной подачи кислорода. О проблемах с перебоями электропитания и сломанных генераторах промолчали.

31 декабря девочку перевели из роддома в реанимацию ДКБ. По словам собеседницы, именно там ситуация ухудшилась.

Новорожденная скончалась 8 января в 4 часа утра.

— О смерти дочери мне не сообщили, — продолжает Диана. — Неудивительно, праздники ведь были, вероятно, врачи просто забыли обо мне... Тем более, в те дни моя дочь была не первой погибшей. Днем 8 января я собиралась навестить дочь, позвонила лечащему врачу Максиму Кондратьеву, хотела узнать, что с собой привезти. И услышала: «Ничего уже не надо. Ваш ребенок умер». Кондратьев положил трубку. Ни соболезнований, ни слов поддержки. Я даже не успела ничего спросить. Я не понимаю, почему врачи так черство отнеслись к смерти ребенка. Если бы со мной в тот день нормально поговорили, успокоили — я бы не стала раздувать конфликт.

Через час Диана с мужем уже стояли на пороге больницы.

— Меня встретил наш врач Кондратьев. Я спросила: «Отчего умер мой малыш, ведь он был здоров?» Заметьте, я не предъявляла претензий, не истерила. Но ему, по всей видимости, не понравился мой вопрос. Он бросил в мою сторону: «Я не обязан ничего вам объяснять». «Но я же мать?» — пыталась достучаться до его совести. Но услышала: «Ребенок в морге, вам туда. Если есть претензии — делайте вскрытие». И захлопнул перед носом дверь. Конечно, он отлично знал, что никто из родителей погибших детей не согласится на вскрытие. Это противоречит мусульманским традициям.

Диана похоронила ребенка на следующий день. На могилку поставила фотографию младенца, которую успела сделать, когда девочка находилась в реанимации.

— Когда мы забирали тело дочери из морга, я обратила внимание, что она была вся черная, — добавляет девушка. — Это говорит о том, что ребенок замерз. Позже мне рассказали, что кювезы в реанимации были старыми, нерабочими. Новые поставили только после того, как о трагедии заговорили все СМИ. Моя дочь все это время лежала на столе с грелкой на животе. Выходит, она попросту замерзла?

Удивительно, но расправы над врачами семья Мукофовых не жаждет. Доводить дело до суда не собираются. Чтобы выявить причину смерти новорожденных, потребуется производить эксгумацию и вскрытие тела. Родители малышей на это не пойдут в силу религиозных убеждений. «От вскрытия откажемся, не по-мусульмански это...» — сразу решили родители всех детей. Возможно, этот фактор сыграет на руку обвиняемым.

— Поверьте, никто из родителей не желает, чтобы врачей посадили. Нам еще здесь жить, рожать. Мы хотим одного: чтобы докторов, причастных к гибели наших детей, отстранили от работы. Ведь даже после случившегося они все сохранили свои посты и до сих пор трудятся в больнице.

Еще одна пострадавшая — Динара Ашева. Ее 800-граммовая дочь умерла 9 января. Динара уверена — ее ребенок умер именно от отключения кислорода.

— Сейчас по телевизору демонстрируют палату реанимации для новорожденных, показывают новые ИВЛ. Аппараты и при нас были, только они стояли вдоль стены, их даже не подключали. Наши дети погибли в старых списанных «коробках», где некоторых детей согревали с помощью грелок. Врачи знали, что у моего ребенка очень плохие легкие и врожденный порок сердца, но не предоставили для него новый ИВЛ.

В тот же день не стало ребенка Розетты Жамбековой. Малыш этой женщины родился в срок, вес был в норме — 3800. Неожиданно у ребенка открылось кровотечение легких. Малыша перевели в реанимационное отделение ДКБ. «Ничего страшного, угрозы для жизни нет», — успокоили перепуганную мать врачи. С 19 декабря мальчик находился на ИВЛ. Шел на поправку. А потом начались перебои с электричеством. Малыш скончался 9 января.

«Сто смертей в ДКБ считалось нормой»

Сегодня врачи ДКБ не идут на контакт с прессой. «Все вопросы к следователям», — отмахиваются они. Нам удалось связаться с людьми, которые уволились из больницы несколько лет назад. Имена свои они просят не называть: «Все под Богом ходят, в той больнице только и лечимся — больше негде».

— Я работал в той больнице около 10 лет сантехником. Всех врачей хорошо знаю, могу сказать, среди них не было дилетантов, все доктора опытные, квалифицированные. Реанимационное отделение финансировалось неплохо — несколько лет назад туда завезли новую аппаратуру. Закупили аппараты ИВЛ. 3 млн. рублей вложили. Но что толку в этой современной технике, если генератор давно устарел. Он ведь там стоит со времен основания больницы, ему лет 30, не меньше. Неудивительно, что в день, когда отключили свет, врачи не смогли его запустить целый час. Дело в том, что тот генератор запускается вручную — так раньше мотоциклы заводили. А вы попробуйте привести в действие генератор, который больше полугода простаивал. Это все равно что машину год не эксплуатировать, а потом попробовать привести в рабочее состояние двигатель. Конечно, он заглохнет. К тому же генератор находился на чердаке больницы — пока туда добежишь, тоже время потеряешь. Потом наверняка искали бензин... Этот генератор давно надо было менять. В других больницах стояли автоматические генераторы. А здесь — допотопный бензиновый! При отключении электроэнергии генератор можно запустить только вручную, а так как были праздники, естественно, запустить его было некому.

— Какова статистика смертей в той больнице?

— В больнице умирали по 100–115 детей в год. Правда, среди них 30–40 детей из онкологического отделения. Такое количество погибших считалось нормой. Бывало, что месяц, два нет ни одной смерти, а потом всплеск. Не знаю, почему сейчас раздули такой скандал, ведь десяток смертей в месяц для РДКБ — обычное явление. На сей раз причин смерти может быть несколько — неисправная аппаратура, больные дети, ну и халатность медсестер.

— Халатность имела место быть?

— Если врачи в ДКБ — высококвалифицированные, то среди младшего персонала полно непрофессионалов. Не случайно там большая текучка. Судите сами, какая медсестра станет выкладываться за зарплату в 4–5 тысяч рублей? Среди медсестер — молодые девчонки, выпускницы институтов. Практически все они из глухих сел. Очевидно, что им надо было просто «закрыть» практику. Устроиться в больницу у нас не проблема. Надо знать менталитет Северного Кавказа. Если у тебя родственник работает в больнице, ты без труда сможешь сюда устроиться. Кстати, большинство дипломов у медсестер — купленные. На Кавказе модно быть врачом. Все медсестры задерживались в больнице на год, не больше. После окончания практики увольнялись. А ведь весь уход за детьми осуществлялся ими. Врачи лишь осматривали детей, ставили диагноз, делали назначения и уходили. Медсестры работали посменно. И если одна смена наделала ошибок, вторая могла и не заметить промаха коллеги. В нашей больнице смерть по халатности медсестер — нередкое явление. Но врачам всегда удавалось договориться с родителями умерших детей не доводить дело до судебного разбирательства. За 10 лет я столько смертей здесь видел! Порой умирали по 2–3 ребенка в день. Нередки случаи, когда вроде малыш шел на поправку, его собирались переводить из реанимации, как вдруг неожиданно у него начиналось кровотечение желудка, и ребенок умирал. Но несмотря на такие потери наша больница считается лучшей на Кавказе. Сюда везут детей со всей республики, приезжают из Осетии, Ингушетии, Чечни и даже из Москвы. Выходит, в других клиниках ситуация еще хуже?

«Врачи не виноваты, дети умерли от болезней»

24 января в министерстве здравоохранения КБР рассматривали причины смерти восьми детей, скончавшихся за период с 3 по 11 января 2012 года в реанимационном отделении больницы. По факту гибели младенцев следователи возбудили уголовное дело по статье «халатность, повлекшая по неосторожности смерть двух и более лиц».

Вскоре огласили выводы — перебои с электричеством никак не повлияли на смерть младенцев. Аккумуляторы ИВЛ работали в автономном режиме. В одном случае произошла поломка ИВЛ, но помощь больным детям оказывалась путем ручной вентиляции легких. Во время отключения энергии работал генератор, и больница была обесточена лишь в течение 10–15 минут. Кислородного голодания у детей зафиксировано не было. Все они умерли в результате тяжелых заболеваний — сепсис, легочные кровотечения, дыхательная недостаточность, некроз кишечника, отказ почек.

Минздрав КБР в свою очередь заявил, что ничего экстраординарного не произошло, все в рамках статистики, поскольку все дети родились недоношенными, с тяжелыми патологиями. Врачи пытались их выходить, но тщетно.

Однако родственники погибших детей не собираются мириться с результатами проверки. Большинство их них считают, что минздрав подозрительно быстро сделал выводы.

Подтверждения их сомнениям можно найти на форуме Нальчика. Вот какое письмо оставил один мужчина.

«Расскажу факт. У жены были роды на 8-м месяце. На УЗИ — все идеально, никаких тревог. Пациентку доставили на „скорой“. Женщину погрузили на каталку в коридоре и вкололи дозу обезболивающего. Начались схватки, а она не могла подняться, потому что вкатили обезболивающее. У супруги открылось кровотечение. Чудом родила. Ребенка поместили в реанимацию. Через 7 дней он умер. По словам врачей, причина смерти младенца — все имеющиеся инфекционные заболевания: гепатит, водянка головного мозга, отсутствие почки и... ну разве что ОРЗ не было. Откуда им было это знать, когда вскрытие производить не стали. За время нахождения в реанимации ни одного вопроса про инфекции. Там их не было. Данные появились только когда заключение в морге выдавали. После этого прошли с женой все мыслимые и немыслимые анализы — все в норме, никаких болезней не выявлено...»

Связаться с главврачом больницы сегодня невозможно. Женщина отказывается от комментариев. За нее говорят коллеги.

— Главврач больницы Светлана Индрокова работает на высоком посту всего два месяца. За это время тяжело что-то изменить, — защищают Индрокову коллеги. — В новогоднюю ночь она лично оперировала сложных детей. Когда 6 января отключили электричество, она сама вместе с техниками побежала включать переносной аварийный генератор. Но подвел старый аккумулятор, который быстро сел. Пришлось снимать аккумулятор с автомобиля одного из сотрудников. В итоге генератор запустили через 15–20 минут после отключения света. Но остальные аппараты имели собственные аккумуляторные батареи. Три ИВЛ работали на автономном питании полтора-два часа. Еще два старых аппарата, но они выдержали эти 15–20 минут, пока не было света. Только два ИВЛ сразу отключились. Детей врачи вентилировали вручную.

И в заключение еще пара сообщений с форума Нальчика.

«Летом в реанимации отключилось электричество. Накрылся трансформатор от дождя. Люди при смерти лежали без кислорода. В ту ночь 3 человека умерли. Утром еще двое».

«В реанимации в прошлом году отключили свет, все больные — на аппаратах ИВЛ. Там были и молодые ребята, и пожилые. 6 человек умерли в реанимации».

Скорее всего эта история ничем не закончится. Чтобы выявить истинную причину смерти детей, следствие вынуждено добиваться эксгумации тел новорожденных. Но родители умерших младенцев никогда не пойдут на это. Религиозные догмы для них важнее судебной истины.

А тем временем в реанимационное отделение патологии новорожденных Республиканской детской больницы завезли камеры видеонаблюдения. В штат больницы ввели штатного психолога, который будет сообщать родителям о состоянии здоровья детей.

А врачи РДКБ, по слухам, массово увольняются. От греха подальше...