Вот американский навигатор, произведенный в Тайване, управляется GlobalPositionsSystem. Казалось бы, нормальное, сугубо западное устройство. Но почему-то из Москвы в городок Новозыбков Брянской области оно вывело меня едва ли не через Киев. В место, до которого на самом деле неполных 600 километров, мне был предложен маршрут в 1000 километров с хвостиком. Я все же решил довериться старому доброму атласу автодорог, но ради развлечения не выключил электронного мерзавца.
Еду прямо, слава богу, трасса из Москвы в Брянск — одна нехитрая прямая. А навигатор, навигаторище, вредничает: то посылает меня направо, то налево, то вообще назад. А я — все прямо и прямо. Мчу по дамбе над болотами восточной Брянщины, а эта сволочь диктует слегка обиженным, но вполне корректным женским голосом: “Через 500 метров поверните налево”. Отвечаю ему злобным смехом. Через 500 метров навигатор повторным и уверенным указанием вновь направляет меня налево — прямо в болото. Электронный Иван Сусанин, честное слово!
Может, русскоязычные программисты насытили память этого американского устройства не только географическими данными, но и шолоховской “Судьбой человека”? После чего аппарат решил, что фрица, который перемещается по Западной России, обязательно надо загнать в болото…
Однако такой же абсурдный зигзаг навигатор придумал и для моей русской жены с ребенком, когда мы все вместе собирались на восток — в Чебоксары. Все тот же женский голос с дьявольской корректностью направил нас с трассы прямиком в кювет, в лес. Выходит, нечистая эта сила вредит и чужим, и своим — без разницы.
Сил подобных в России много. И ни рациональное, ни осторожное поведение от них не спасают. Турникеты в московском метро регулярно бьют по ногам, как аккуратно ты ни приложи свой электронный билет.
Но это, конечно, ерунда. В России привыкаешь к тому, что постоянно откуда-то надо ждать сюрприза, неприятного, а иногда и смертельно опасного. Конечно, отсутствующие крышки люков на ранних ельцинских тротуарах позакрывали, но городская Россия (особенно Москва) осталось для меня сугубо ирреальным пространством.
Под окнами высоток в спальных районах постоянно ждешь гибельного свиста пустой бутылки, которую кто-то во хмелю может метнуть с балкона. И даже в элитных дворах Нового Арбата тебя караулит стая бродячих собак. На дорогах на тебя охотятся несколько сотен бегемотов-водителей…
Не жизнь, а непрекращающийся бал, которым правит что-то нелепое, недоброе и слегка сумасшедшее.
Это “что-то” даже общение с властями и чиновниками превращает в сугубо случайное дело. По свидетельствам российских писателей, бюрократия в России еще несколько столетий назад стала трагикомедией. А чтобы принимать современные будни большинства российских ведомств не с бешенством, чтобы долго можно было обходиться без психиатра, надо, наверное, действительно родиться здесь, в России.
Ты проснулся в шесть, чтобы быть первым в очереди на прием? Не повезло: на двери кабинета повесили бумажку, что именно сегодня, в день приема, весь отдел закрылся “на учет”. Ты злишься? Зря! Ведь ты даже не подозреваешь, что и в следующий раз вновь безуспешно займешь эту очередь, потому что в ксерокопию с перечнем нужных документов, которую тебе там месяц назад выдали, кто-то забыл вписать три основные справки…
Немцы привыкли, что жизнь определяется гарантиями и правилами без исключений. В России властвуют вероятности и невероятности. Не то чтобы в Германии нет абсурда, неприятных сюрпризов и маньяков. Немцам тоже свойственно бояться. Но средний немец успокаивается диктатурой закона, дееспособной полицией и статистической невероятностью того, что именно его захочет сожрать людоед. А от последних оставшихся вероятностей, например, от удара молнии или неплатежеспособного партнера по бизнесу, немцы страхуются. Русские же или бегают к экстрасенсам, чтобы наладить отношения с нечистыми силами, или с фатальной легкостью рискуют и живут на авось.
Говорят, что по-другому в России жить нельзя. Рискованно, зато с надеждой хоть когда-нибудь выпить шампанского. Русские первыми побывали в космосе, но когда летом отключают горячую воду, никто с уверенностью не может сказать, когда ее включат снова. Героическая, но нелепая страна.
“Выхожу с утра из квартиры — какой-то бомж нагадил в подъезде, а во дворе кто-то спустил шины у моей машины, — рассказал мне однажды известный московский дизайнер о своих буднях. — У нас вне собственных квартир отсутствуют те зоны комфорта, в которых перемещаются люди на Западе. Но креативному человеку лучше не жить в зоне комфорта — комфорт губит творчество”.
Спорная идея… Но русский бардак, несомненно, имеет свои (жестокие, но красивые) преимущества. И Лермонтова, и Пушкина убили молодыми на каких-то нелепых дуэлях. Но зададимся вопросом: а что они могли еще сотворить после Онегина и Печорина?
Возьмите “самого классического” из всех немецких классиков — Иоганна Вольфганга фон Гете. В отличие от Лермонтова или Пушкина он очень ценил собственное здоровье и нервы, с начальством не конфликтовал, в дуэлях принципиально не участвовал, прожил 82 года.
“Фауст Один” молодого Гете считается таким же гениальным произведением, как пушкинский “Онегин”. А вот “Фауст Два” и многое из того, что Гете написал гораздо позже, было весьма посредственно. Но он все писал и писал: стихотворения на дни рождения мелких немецких князей или тяжелую прозу, такую, как “Годы учения Вильгельма Мейстера”…
Попробуйте почитать — сами поймете. На мой взгляд, мировая литература мало что потеряла, если бы Гете, как его русские коллеги, увлекался спортивными состязаниями по стрельбе, играя с жизнью и смертью.
Вообще, немецкая литература неохотно занимается абсурдом. Кафка? Очень невеселое чтение. А русские? Гоголь, Ильф и Петров, Довлатов… Сколько детей лейтенанта Шмидта! Сколько мертвых душ! Сколько народу бегает без носа! Русским все это еще смешно, и как упрямые оптимисты они даже по-булгаковски верят, что Дьявол — иностранец, а наказывает он только плохих.
Мне как немцу завидно!
Однажды нижегородские гаишники остановили меня, сурово объяснив, что я пересек “сплошную”, и сейчас они отнимут мои права. Долго объясняли. В итоге мы оказались с сотрудником ГИБДД один на одного в его служебной машине…
Тот продолжает повторять, что обязательно заберет права, рассматривает мой паспорт и вдруг радуется: “Ты смотри! У нас с тобой дни рождения в один день! Повезло нам с тобой”.
День рождения у меня через три месяца. Но мент открывает дверь и оставляет меня наедине с самим собой: “Ну, я пошел, Штефан, а ты решай, сколько хочешь оставить, чтобы меня поздравить…”
