БЫЛА «МЕЧТА»
– Сережа, получается, что самая яркая часть вашей с Яной спортивной биографии прошла между двумя московскими чемпионатами мира.
– Да, в 2005-м мы еще не были в основном составе. Могли бы не поехать и на следующий год в Калгари – сразу после Олимпиады попали в автокатастрофу, я был за рулем. Меня врачи «собрали», а Янка вроде бы легко отделалась. Потом уже выяснилось, что выступала она с переломом ноги. Но как же можно не поехать на свой первый «мир»!
– Когда накануне Ванкувера мы сидели в ледовом дворце «Мечта», беседовали для новогоднего номера «М-СПОРТА», вы уже думали об уходе?
– Тогда еще речи об этом не шло, мы не притворялись. Но колено мое, естественно, болело. Сезон олимпийский, тяжелый, да еще мы меняли программы. На Олимпиаде было уже очень трудно, и я после Игр сказал, что чемпионат мира для меня последний. Нет смысла выступать и проигрывать тем, кто шел за тобой. Когда ты на подъеме, судьи простят пару ошибочек, но стоит дать слабину – сожрут. Будут рассматривать под микроскопом. Я не знаю, можно ли назвать объективными наши ванкуверские оценки, но в начале чемпионата мира мы поняли, что на медаль не накатаем. Дальнейшее вам все известно. Мы с Янкой общаемся, когда выпадает возможность, и я желаю ей удачи. Ведь она на пять лет моложе, шанс еще есть.
– Кто помог тебе в первое, самое трудное время?
– Я благодарен Федерации фигурного катания России, которая оплатила курс реабилитации, ведь надо было лечить ногу. Московская федерация сделала мне годичную медицинскую страховку. Помогла и директор СДЮШОР «Сокольники» (сейчас школа входит в объединение «Юность Москвы») Светлана Петровна Любушина.
Сегодня я занимаюсь тем, что по-хорошему «разрываюсь» между родным катком в «Сокольниках», ЦСКА и «Москвичом», где помогаю маленьким одиночникам. Недавно московская федерация ввела тесты на скольжение. По сути, это то, что раньше называлось «школой», на которой в лохматые времена сыпались советские одиночники, – «тройки», «крюки», «выкрюки», «фонарики» и «дуги». Потом «школу», к счастью, отменили, но, наверное, это обстоятельство резко отразилось на уровне скольжения, владения коньком. Вот в этом я им помогаю.
– Будешь тренером?
– Не знаю, хватит ли терпения. Оказывается, сильно напрягает, когда ты показываешь, а спортсмен не может повторить. Колено тоже дает о себе знать. Вот сегодня, в субботу, я простоял на льду с 7.15 до часу дня. Вообще планирую на следующий год подступиться ко второму высшему образованию, не имеющему отношения к спорту. Скорее, к госслужбе.
РАЗНИЦА В ГЛУБОКОМ ДЕТСТВЕ
– В «Мегаспорт»-то пойдешь?
– Конечно! Но исключительно в качестве зрителя.
– Тебе нравилось соревноваться дома? Александр Горшков говорил, что на самом деле это сложно: все родственники, друзья, специалисты, журналисты стремятся тебя напутствовать добрым словом.
– Зато какая поддержка! Хотя, если честно, мне тоже было сложно выступать в Москве. Я все время представлял, сколько моих знакомых видят меня на льду. Но, может, это я один такой стеснительный? Конечно, «Мегаспорт» особенный дворец, большой, да еще с разноцветными трибунами, это поначалу непривычно. У работников дворца огромный опыт, я уверен, что они все сделают во благо фигуристов.
– Знаешь, не все понимают, что такое за месяц организовать чемпионат мира. Вроде лед есть, гостиницы есть, а фигуристы знай себе катайся.
– Пусть для разминки попробуют хотя бы составить расписание тренировок для всех участников, по четырем видам, перед квалификацией, а потом короткой и произвольной программами. Больше так говорить не будут.
– Кстати, как тебе новые правила в танцах?
– Я сам «шорт-данс» не катал, но многие говорят, что стало сложнее. Ведь все равно существует серия обязательных элементов, которую надо сделать безукоризненно, и вроде ты в нее весь вкладываешься. При этом до или после надо откатать и «оригинальную» часть.
– Твой прогноз на медали в танцах?
– Если приедут все, кто собирался, то, на мой взгляд, места распределятся так: Вирту–Мойр (Канада), Дэвис–Уайт (США), Пешала–Бурза (Франция). Все-таки в нашем виде все довольно консервативно. Но существует и правило, согласно которому судьи лояльнее к хозяевам льда. Если Катя Боброва и Дима Соловьев выступят на сто процентов, судьи могут отдать им предпочтение перед французами. Еще я буду особенно болеть за Никиту Кацалапова и Лену Ильиных – очень люблю их и как спортсменов, и по-человечески.
– Что такого умеют пары Зуевой–Шпильбанда, чего не умеем мы, законодатели мод в танцах на льду?
– Так и у тренеров школа советская (смеется). А если серьезно – думаю, что разница началась в глубоком детстве. Ведь неслучайно Москва сейчас обратила такое внимание на скольжение. Когда канадцы катаются, никто не замечает – вот поддержка, вот твиззлы, все так легко, без напряжения, сплошное удовольствие. Ну и к партнерше совершенно другое отношение на льду. Посмотри, как Скотт представляет Тессу, будто королеву.
– Я почему-то вспомнила, как вы с Яной в качестве почетных гостей открывали «Синюю птицу». Тогда было много разговоров – престижно ли заниматься на окраине Москвы, когда все лучшее только в Америке и Канаде. А теперь на «Птице» у Алексеевой и Кустаровой уже вторая пара становится чемпионами мира среди юниоров, а Боброва и Соловьев – вице-чемпионы Европы. На бибиревской «Мечте» работают ваши бывшие наставники Свинин–Жук. В Строгине заработал «Конек Чайковской».
– Это очень здорово! А есть еще школа ЦСКА, «Москвич», который, кстати, вовсе не в центре города, и ряд других катков. В нашем деле главное, чтобы у хорошего тренера был свободный лед. И то, что сейчас у жителей многих районов есть возможность отвести детей заниматься поближе к дому и рядом с чемпионами, – просто счастье.
