Расстрелянный под номером четырнадцать. Часть 1

Все остальные из этого списка тоже были людьми заметными, занимавшими в разное время весьма высокие должности: тринадцать генералов, в т.ч. пять зам. наркома обороны, три начальника ГУ ВВС (по нынешним понятиям это — главком ВВС), один — начальник ПВО страны, два командующих военными округами, два — начштаба ВВС, два — зам. начальника ГУ НКО, два зам. начальника управления наркоматов. Один начальник военной академии. Один генерал-адъютант замнаркома обороны по вооружению. В группе были и гражданские. Один первый секретарь ЦК союзной республики и один первый секретарь обкома партии. Два — замнаркома. Два — директора институтов (научно-исследовательских). И один — начальник ОКБ — главный конструктор оружия. Трое были членами ЦК и трое — кандидатами в члены ЦК. Пятеро — депутатами Верховного Совета СССР...

Вот их полный список в том же порядке, как в расстрельном документе.

1. Штерн Григорий Михайлович, генерал-полковник, начальник ГУ ПВО НКО	2. Локтионов Александр Дмитриевич, генерал-полковник, с 1940 года — командующий ПрибОВО, с декабря 1940 по 19 июня 1941 года “в распоряжении НКО”.	3. Смушкевич Яков Владимирович, генерал-лейтенант авиации, помощник начальника Генерального штаба по авиации.	4. Савченко Георгий Косьмич, генерал-майор артиллерии, заместитель начальника ГАУ.
5. Рычагов Павел Васильевич — генерал-лейтенант авиации, заместитель наркома обороны по авиации, начальник ГУ ВВС.	6. Сакриер Иван Филимонович, дивизионный инженер, замначальника Главного управления авиационного снабжения.	7. Засосов Иван Иванович, полковник, заместитель председателя арткомитета ГАУ.	8. Володин Павел Семенович, генерал-майор авиации, начальник штаба ВВС.
9. Проскуров Иван Иосифович, генерал-лейтенант авиации, заместитель начальника ГУ ВВС, начальник Управления дальнебомбардировочной авиации ВВС (в 1939—1940 гг. зам наркома обороны, начальник Разведывательного управления Генштаба).	10. Склизков Степан Осипович, бригадный инженер, начальник Управления стрелкового вооружения ГАУ.	11. Арженухин Федор Константинович, генерал-лейтенант авиации, начальник Военной академии командного и штурманского состава ВВС.	12. Каюков Матвей Максимович, генерал-майор технических войск, генерал-адъютант заместителя наркома обороны по вооружению.
13. Соборнов Михаил Николаевич, военинженер 1-го ранга, начальник опытного отдела Технического совета Наркомата вооружения.	14. Таубин Яков Григорьевич, конструктор стрелково-пушечного вооружения, начальник Особого конструкторского бюро №16 Наркомата вооружения.	15. Розов Давид Аронович, заместитель наркома торговли СССР.	16. Розова-Егорова Зинаида Петровна, студентка Института иностранных языков, жена Давида Розова.
17. Голощекин Филипп Исаевич, главный арбитр при СНК СССР.	18. Булатов Дмитрий Александрович, первый секретарь Омского обкома ВКП(б).	19. Нестеренко Мария Петровна, жена Павла Рычагова, майор авиации, заместитель командира полка особого назначения.	20. Фибих-Савченко Александра Ивановна — жена Георгия Савченко, домохозяйка.

Все перечисленные 20 человек были расстреляны в Барбыше под Куйбышевом в песчаном карьере на полигоне Куйбышевского УНКВД.
А еще пять человек — гражданских — из того же списка были расстреляны в другом месте — под Саратовом (есть сообщения о том, что это произошло 1 ноября 1941 года):
21. Вайнштейн Самуил Герцович, заместитель наркома рыбной промышленности.
22. Белахов Илья Львович, директор Института косметики и гигиены Главпарфюмера.
23. Слезберг Анна (Хая) Яковлевна, начальник “Главпищеароматмасло” Наркомпищепрома СССР.
24. Дунаевский Евгений Викторович, литературный работник, переводчик с персидского языка, поэт.
25. Кедров Михаил Сергеевич, член президиума Госплана СССР, директор Военно-санитарного института.

Сколько лет прошло с тех пор — выросли их дети, внуки и правнуки, а ведь до сих пор никакого объяснения происшедшему 69 лет назад нет. Ведь нельзя же всерьез воспринимать тот бред о “военном заговоре”, “контрреволюционной работе в армии”, “шпионаже” или “вредительских пушках”, которым наполнены их “дела” и которые даже сегодня публиковать страшно и стыдно. Речь о другом — почему губили лучших людей страны, особенно нужных ей именно в тот час, самый тяжелый для нее, когда враг подходил к Москве и каждый опытный человек был на вес золота? Может быть, пора попытаться понять, для чего и кем это делалось? Серьезный намек в этом направлении дает судебное дело Берии. Вот ключевая фраза из приговора по нему: “Судом установлено, что в октябре 1941 года подсудимый Берия, заметая следы совершенных заговорщиками преступлений (в полном соответствии с нравами своего времени группу Берии и его шести подельников почему-то называют “заговорщиками”. — А.О.), отдал письменное распоряжение о расстреле без суда 25 арестованных по списку, составленному подсудимыми Меркуловым и Кобуловым. В ЭТОТ СПИСОК БЫЛИ ВКЛЮЧЕНЫ ЛИЦА, СО СТОРОНЫ КОТОРЫХ ЗАГОВОРЩИКИ МОГЛИ ОПАСАТЬСЯ РАЗОБЛАЧЕНИЯ”. Попытаемся понять: какого разоблачения могли ожидать от людей, попавших в этот список? Их можно разделить на четыре группы.

1). АВИАЦИОННАЯ: Локтионов, Смушкевич, Рычагов, Штерн, Володин, Проскуров, Арженухин.

2.) АРТИЛЛЕРИЙСКАЯ: Савченко, Сакриер, Склизков, Каюков, Соборнов, Засосов, Таубин (все, кроме Таубина, выпускники Артиллерийской академии).

ПРЕДСТАВИТЕЛИ ДВУХ ЭТИХ ГРУПП НЕПРЕРЫВНО РАБОТАЛИ С ГЕРМАНИЕЙ в 1939—1941 гг., некоторые входили в состав совместных комиссий и делегаций, другие ездили туда в командировки, приобретая для СССР самолеты и другую военную технику, перенимая немецкий военный и промышленный опыт, приобретая оборудование и новые технологии. Но руководство страны боялось скорее не столько возможности их предательства там, сколько возможности утечки информации об этом здесь, а особенно после начала войны, — о том, какие ориентировки, задания и указания они получали непосредственно от первых лиц, посылавших их в загранкомандировки (а они практически все бывали и в кабинете Сталина) к “союзнику”, который неожиданно вопреки заверениям вождя 22 июня 41-го года вдруг превратился в самого страшного противника. Очевидно, именно это имелось в виду как “опасность разоблачения”. Предположенная автором причина ареста Таубина — особая, она будет изложена ниже. Скорее всего особой была и причина ареста Сакриера, возможно, какая-то оценка ситуации, высказанная им, способная привести к разоблачению Инстанции (например, если он постоянно высказывался против контактов с фашистской Германией), поэтому он и был арестован раньше всех из группы — 21 апреля 1941 г. 16 мая был арестован Таубин — единственный арест в мае. 7 июня взяли Штерна и Смушкевича, 19 июня — Савченко, остальных же — после начала войны (на мой взгляд, причиной большинства этих арестов стала начавшаяся война, когда потребовалось срочно скрыть степень предвоенного военно-технического сотрудничества с фашистской Германией).

3) ЖЕНЫ АРЕСТОВАННЫХ: Фибих (Савченко) — жена Савченко; Нестеренко — Рычагова; Розова-Егорова — Розова. Еще предстоит понять, почему три жены высокопоставленных лиц из этого списка были расстреляны вместе со своими мужьями. По моему мнению — жены Савченко и Розова были обречены, поскольку находились вместе со своими мужьями в их длительных загранкомандировках, первая — в Германии (Савченко решением Политбюро от 23 октября 1939 г. был назначен зам. председателя Хозяйственной комиссии в Германии Тевосяна), вторая — в США, т.к. Розов был не только замнаркома, но и руководителем Амторга. Общение же с США было резко оборвано после (или накануне) подписания договоров с Германией. Жена Рычагова — майор авиации Мария Нестеренко была замкомандира авиаполка особого назначения (весьма вероятно, того самого АПОН полковника Мурзина, а затем Грачева, который базировался на Центральном аэродроме и выполнял особо важные задания ЦК партии и правительства, в том числе заграничные рейсы).

4) ЛЮДИ, ИМЕВШИЕ В ПРОШЛОМ КОНТАКТЫ С ВОЖДЯМИ (в этой группе все были арестованы в 1939 г., лишь Булатов в 1938 г.). Голощекин и Булатов были со Сталиным в туруханской ссылке в 1915—1917 гг. Вайнштейн, Белахов, Слезберг — бывшие коллеги жены Молотова Жемчужиной (первый был ее замом в Наркомрыбпроме, второй — подчиненным в ее главке “Тэжэ” Наркомпищепрома, третья — начальником соседнего главка в Наркомпищепроме). После того как в июне 1939 г. их одновременно арестовали, 10 августа того же года Политбюро приняло решение о проверке в связи с этим Жемчужиной и об освобождении ее в последующем от поста наркома Рыбпрома (что и было выполнено 21 октября 1939 г.). Кедров в 1922 г. проверял Берию в Баку от ВЧК, он был членом ее коллегии (по другим сведениям, у Кедрова — начальника Каспийской ЧК — в 1922 году произошел конфликт с замначальника Азербайджанской ЧК Берией) и тогда еще предлагал его снять. После появления Берии в Москве в ноябре 1938 года на должности первого замнаркома внутренних дел Кедров вновь стал будировать этот вопрос и был 16 апреля 1939 года арестован. Розов с кем-то из высшего руководства ездили по США в 1936 г. Вернулся из длительной загранкомандировки в январе 1940 г. и в апреле был арестован. Не совсем понятно, с кем из руководства страны пересекались пути переводчика восточной поэзии Е.Дунаевского. Единственный, к кому он мог иметь отношение по своей профессии, — это Сталин, который писал стихи на грузинском языке, которые поэтому надо было переводить на русский. А ведь есть сообщения, что Берия к 60-летию вождя (кстати, тоже в 1939 году) хотел издать в Москве сборник его стихов, но Сталин запретил... Итак, общим у всех 25 человек из этого списка было то, что они могли разоблачить в чем-то тех, кто отдал приказ об их включении в расстрельный список. Один из них Берия, он сам себя назвал, подписав указание о расстреле двадцати пяти. Однако по уровню лиц, включенных в список, ясно, что решение об их ликвидации мог принять лишь один человек — Сталин. Значит, именно они в первую очередь и опасались разоблачения. Ведь всех включенных в список двадцати пяти прямо коснулся переход к дружественным отношениям с фашистской Германией в 1939 году, и они все принимали по указанию Инстанции самое активное участие в советско-германском хозяйственном и военно-техническом сотрудничестве в 1939—1941 гг., включая командировки за рубеж и прием в СССР германских представителей.

Арест трех человек, контактировавших с Жемчужиной по работе, и серьезное ее предупреждение были осуществлены скорее всего для гарантии полного следования Молотова курсу вождя в советско-германских отношениях (возможно, до этого он даже возражал против дружбы с Гитлером).

С тремя — Голощекиным, Булатовым и Кедровым — просто сводили старые счеты, используя сложившуюся ситуацию.

С 16 мая 1941 года вслед за Таубиным и Бабуриным начинаются аресты не входящих в “список двадцати пяти” работников оборонной промышленности и военных, в первую очередь авиаторов, так или иначе имевших отношение к созданию и испытаниям 23-мм и 37-мм авиапушек и 12,7-мм крупнокалиберного пулемета Таубина—Бабурина, в том числе: полковника авиации Г.М.Шевченко — начальника Научно-испытательного полигона авиационного вооружения ВВС (18 мая); генерал-майора авиации А.И.Филина; зам. нач. Главного управления ВВС и начальника НИИ ВВС (23 мая); наркома боеприпасов И.П.Сергеева (с 3 марта 1941 г. освобожденного от должности и ставшего преподавателем Академии Генштаба (30 мая); наркома вооружения Б.Л.Ванникова (9 июня); начальника ГУ НКВ И.А.Мирзаханова, непосредственного начальника Таубина (дата ареста неизвестна); замнаркома авиапромышленности В.П.Баландина (дата ареста неизвестна); замнаркома обороны генерала армии К.А.Мерецкова (24 июня). К счастью, четыре последних человека почему-то были по указанию Сталина освобождены после нескольких месяцев допросов и жестоких избиений и успешно продолжили ответственную работу на очень высоких постах. Ванников руководил атомным проектом и стал трижды Героем Социалистического Труда, Мерецков стал маршалом и командовал фронтами, Мирзаханов стал замнаркома вооружения и генералом, Баландин занял свой прежний пост замнаркома авиапромышленности. Остальные же из этого списка были расстреляны в Саратове вместе с большой группой военных — всего 46 человек. В составе этой группы было семь генерал-лейтенантов, девять генерал-майоров, четыре Героя Советского Союза, арестованных перед самой войной и вскоре после ее начала. Вряд ли можно считать совпадением то, что их расстреляли именно в День Красной Армии — 23 февраля 1942 года. Это было серьезным предупреждением всем военным по поводу их возможных высказываний о предвоенном сотрудничестве СССР и Германии и о ситуации и событиях 22 июня 1941 года, которые c тех пор надолго стали Великой тайной Великой Отечественной войны.

О каждом из людей “Списка двадцати пяти”, сбивавших немецких фашистов в небе Испании, громивших японских милитаристов в небе Китая и Монголии, участвовавших в труднейшей “зимней войне”, создающих боевую технику для авиации и артиллерии, можно писать отдельную книгу. О некоторых из них уже много написано и еще больше будет написано. О некоторых практически ничего не известно, о других же известно очень мало. А ведь пересечение судеб этих героических и талантливых людей в одной точке временного пространства — 28 октября 1941 года — позволяет не предположить, а узнать наконец, что же было истинной причиной этого бесчеловечного решения, уничтожившего тех, кого страна превозносила, делала своими героями и орденоносцами, в том числе тех, кто, опережая время, создавал для нее новое оружие, которое появится в мире лишь через четверть века после их смерти.

Именно такой человек был расстрелян под №14 “Списка 25-ти”.

Продолжение — в следующем номере.