Г-н президент, «уй!» — так вскрикивает человек, когда обожжётся или испугается. Вам, конечно, встречалось слово «фуимется». В одной из самых знаменитых книг ХХ века — «Один день Ивана Денисовича» — дело происходит в ГУЛаге, зима, мороз:
«Бригадиры столпились у столба, а один, помоложе, бывший Герой Советского Союза, взлез на столб и протирал термометр. Снизу советовали:
— Ты только в сторону дыши, а то поднимется.
— Фуимется! — поднимется!.. не влияет».
Любому русскому человеку понятно, что здесь матерное слово. Достаточно ли замены одной буквы на другую, чтобы приличия были соблюдены?
Ваша депутат Мизулина (и т.п.) хочет запретить мат в интернете — в блогах и т.п. С одной стороны, похвально. С другой, становится досадно, как подумаешь, сколько стоит нам содержание Думы, какую огромную зарплату получают мандаты и мандатки, а изобретают перпетуум мобиле (вечный двигатель). Запрещать мат в России — надёжный способ иметь вечную работу.
Вы, г-н президент, однажды сказали буржуям: «Замучаетесь пыль глотать, бегая по судам, пытаясь разморозить эти средства». Вы имели в виду денежки, которые они спрятали в офшорах: на Кипре и т.п. И вы были правы, предсказали им кипрский грабёж. Но, согласитесь, говоря «замучаетесь пыль глотать», вы заменили одно слово. Почему?
Скорее всего потому, что кроме вас и буржуинов там были журналисты с телекамерами и диктофонами. А в другой ситуации сказали бы как есть, прямо, по-русски.
Вам ещё удаётся довольно быстро подыскать замену. А вот Черномырдин мучился ужасно. Матом он говорил легко, красиво, непринуждённо, но перед телекамерами был вынужден соблюдать приличия — как же ему было тяжело! (Зато в этих муках родились любимые народом шедевры. «Никогда так не было и вот опять!» — лучшей фразы мы не знаем.)
Мат круглосуточно звучит в устной речи, матом исписаны все лифты и заборы. Увы, с этим ничего не поделаешь.
Многие считают абсолютно недопустимым материться при детях и женщинах. Но таких людей, к сожалению, всё меньше. А дети и женщины матерятся всё чаще. (Они и раньше знали эти слова, но стеснялись произносить вне своего узкого круга. А теперь матерятся при ком попало.)
Мы, г-н президент, тоже изо всех сил стараемся обходиться без мата. Одно дело — в анекдоте, в частушке, там без мата не обойтись (из песни слова не выкинешь). Другое дело — в статье, тут мат, скорее всего, вызовет справедливое отвращение у читателей. Значит, надо его избегать.
Но читатель любит намёки. Мат не любит, а намёки любит. Вот, например, заголовок этого письма вряд ли вызовет отвращение, а улыбку вызвать может. Значит, всё в порядке.
Мне мат вообще не нужен. Говоря о мандатках из Госдумы и ихних инициативах, я легко могу обойтись даже без слова «дуры».
Пользы от колоссальных усилий по запрету мата будет так мало, что её и в микроскоп не разглядишь. И никакие депутатские усилия, никакие мандаты, никакие генеральские погоны не помогут.
О генеральских погонах и микроскопе тут вспомнилось из-за Пушкина. Вот как выглядит в академическом собрании сочинений эпиграмма на генерала Орлова:
Орлов с Истоминой в постеле
В убогой наготе лежал.
Не отличился в жарком деле
Непостоянный генерал.
Не думав милого обидеть,
Взяла Лаиса микроскоп
И говорит: «Позволь увидеть,
Чем ты меня, мой милый, <-->».
Академическое издание ставит в угловых скобках две чёрточки, чтобы мы точно знали, сколько букв в секретном слове.
Дума иногда пытается сделать с нами то же самое. Мы разглядываем ее усилия в микроскоп.
