Алексей Навальный: «Не занимайте шконку у окна»
Когда Алексей Навальный вышел из спецприемника на Симферопольском бульваре, его встретили аплодисментами и криками «Навального в президенты!». За 15 суток блогер стал политиком.
— Алексей, какое самое яркое воспоминание осталось от первого административного ареста?
— Я помню, что, оказавшись в спецприемнике и получив матрас, я испытал невероятное облегчение. После катания в автозаке и ночи, проведенной в отделении, хочется просто полежать в нормальной кровати. Поэтому 99% людей, оказавшись в камере и получив в руки матрас, испытывают не ужас, а скорее счастье.
— Вы оказываетесь в камере, стелите матрас, что дальше?
— Условия терпимые, нужно отдавать себе отчет в том, что это не тюрьма и не изолятор. Самое неприятное ощущение, когда тебя заводят в камеру — все достаточно грязно и самое правильное сравнение, которое я всем привожу, что прибывание в изоляторе выглядит так, как будто тебя отправили в плацкартном вагоне поезда Москва-Владивосток, только без возможности выходить на остановках.
— Какое главное правило пребывания в спецприемнике?
— Правило человеческого общежития. Ты должен быть адекватным, чистым, не лезть в чужие дела, вести себя со всеми ровно. Несмотря на то что там большое количество людей, которые раньше были в местах заключения, ничего из того, что описывают в книжках о привычках уголовной среды, нет. Ты приходишь, занимаешь койку, которая тебе нравится, и никто тебя не трогает — лежишь себе спокойно. В первый раз в камере из 18 человек было 16 политических. У нас было достаточно интересно, мы даже завели такой обычай — каждый день два человека читали лекции. Лектор ходит между шконок и рассказывает. Я читал лекции на политические и юридические темы, с нами сидел парень из физфака МГУ, он рассказывал про теорию струн, Петя Верзилов (арт-группа «Война») — по теории современного искусства, парень, профессиональный режиссер, — о кино, строитель рассказывал интересные вещи о строительстве, у каждого человека есть область знаний, в которой он эксперт. И в этом смысле мы очень хорошо проводили время.
— А во второй раз с кем сидели?
— Во второй раз политических было мало, и нас держали отдельно. В основном сокамерниками оказались те, кто водил машину в нетрезвом виде, и мелкие хулиганы.
— Вас они узнавали? Обсуждали с ними политику?
— Не часто, но бывало. Политических разговоров, как ни странно, было очень много, потому что, например, люди, которые оказались нетрезвыми за рулем, совершили это правонарушение и их за дело посадили, но оказались они в спецприемнике из-за того, что у них не было денег на взятку. Говорили: «Вот он у меня попросил 40 тысяч, а у меня не было» — и поэтому у всех сохраняется ощущение, что они несправедливо сидят. Это создает предпосылки к критическому отношению к властям.
— К политическим есть особое отношение?
— Политических из разных камер не поведут в одно время на прогулку и в столовую. Последний раз мне не разрешали гулять мимо тех окон, где сидели Яшин и Удальцов, но отношение было подчеркнуто формально-вежливое, поскольку у политических есть адвокаты, которые, если что, сразу будут жалобы писать. Когда меня первый раз привезли, у меня был синяк на руке, причем не имеющий никакого отношения к моему задержанию, и меня не хотели брать в спецприемник, заявив: «С синяком мы его не возьмем, а то скажут потом, что это мы его поставили».
— Вы замечали симпатии со стороны персонала, или наоборот?
— Персонал относится нормально, понимают, что ты не преступник, а совершил административное правонарушение. Все понимают, что сидишь ни за что. Просто потому, что Путина критикуешь. Хотя у них к этому неправильно философское отношение. Смысл его в том, что «жизнь такая, ничего вы не измените, в такой стране мы живем».
— Без чего было сложнее всего обходиться в спецприемнике?
— Сложнее всего без Интернета.
— А что еще доставляет дискомфорт?
— Лично мне тяжелее всего было переносить то, что нельзя мыться каждый день. Банный день по субботам, но в качестве исключения можно попросить сходить в душ в тот день, когда тебя доставили в спецприемник из ОВД. Из условий для меня самым болезненным было то, что в камере все курят. Мне, как некурящему человеку, переносить это было непросто, даже если курящие идут к окну, ты все равно сидишь весь в дыму и вещи все прокурены. Это единственный момент, который доставляет серьезный дискомфорт. В остальном условия приемлемые — кормят там нормально, и без передач можно питаться тем, что дают.
— Что вы можете посоветовать новичкам?
— Не надо бояться сокамерников, в основном это совершенно нормальные люди, которых посадили на двое-трое суток, а не сброд беспредельщиков. Люди были очень разные. Приводят, например, человека с круглыми глазами, которого посадили на несколько суток просто за неоплаченный штраф. Этим человеком может быть и гастарбайтер, и хулиган из Бибирева, и доктор физических наук. Поэтому еще один важный момент: избегайте снобизма и общайтесь со всеми ровно. Заходите, видите свободные койки и занимаете ту, которая вам больше нравится. Единственное, не надо стремиться занять такую, казалось бы, привлекательную койку у окна — кажется, что она самая лучшая, но там часто бывает довольно прохладно и ночью вы можете замерзнуть.
— А какие вещи нужны с собой в первую очередь?
— Из вещей в первую очередь постельное белье, туалетные принадлежности, тапки, брюки и футболки, сменное нижнее белье, чай. На самом деле в эти 15 суток у вас будет не то что отпуск, но изолированное времяпрепровождение, в течение которого вы получите возможность много читать и играть в нарды. В последний раз я прочитал огромное количество книг. Мне жена передавала книжки Парфенова «Намедни», которые сразу становились крайне популярны в коллективе.
Илья Яшин: «Некоторые из бывших сокамерников теперь приходят на митинги »
Одного из лидеров «Солидарности» и нынешнего фигуранта дела о беспорядках на Болотной Илью Яшина сажали на несколько суток уже 7 раз. Теперь оппозиционер, по его признанию, знаком с блатными понятиями и даже знает, где в случае обыска спрятать мобильный телефон. Хотя административку ни в коем случае не сравнивает с реальным тюремным заключением или пребыванием в СИЗО.
— Первый раз вас арестовали на 5 суток в Белоруссии, условия там и в Москве отличались?
— В Белоруссии к задержанным относятся как к скотам. Единственный плюс, что там политических держат отдельно от всех остальных. В Белоруссии не было даже кроватей и постельных принадлежностей. В отличие от российских изоляторов, где выводят на прогулку и в столовую, там все 5 суток находились в камере — и еду, как животным, запихивали через окошко.
— Значит, первый арест в России переносился уже проще?
— Как ни странно — нет. Это совершенно другой уровень стресса, поскольку ты оказываешься не только в некомфортных бытовых условиях, но и человеческая атмосфера совсем иная. Ты один в камере с арестантами, которых привлекают не по политическим, а по иным статьям. Многие из тех, кто там оказывается, имеют уголовное прошлое. В последний раз судимостей не было только у двоих из 20 моих сокамерников. Конечно, по сравнению с настоящей зоной спецприемник — это пионерский лагерь, но он все же пропитан уголовной субкультурой.
— Это тяжело переносится?
— Это некий переломный момент, когда ты несколько суток живешь с людьми, с которыми у тебя ничего общего нет, но ты вынужден делить с ними быт. С психологической точки зрения — это, конечно, стресс. Та же параша так называемая — это даже не туалет, а дырка в полу, отгороженная простыней, которую повесили сами заключенные... Такие условия подавляют.
— Они могут сломать?
— Да, я знаю людей, которые, однажды такое пережив, уже никогда не выходили на несогласованные акции протеста. Система наших изоляторов направлена на то, чтобы унизить, и не каждый человек готов это терпеть.
— А как относятся к политическим?
— С интересом, не скажу, что с пониманием, но точно с уважением. Политические — это некая особая каста. Остальные видят, что перед окнами спецприемника устраивают пикеты в вашу поддержку, и это тоже вызывает уважение, в том смысле что своих не бросают.
— Сокамерники изначально знали, кто вы такой?
— Как правило, это не те люди, которые интересуются политикой, но поскольку мы общались между собой, многие стали включаться в ситуацию. Тебе задают очень много вопросов. Некоторые из моих бывших сокамерников теперь приходят на все митинги.
— Кто, например? Можете нарисовать пару портретов?
— Например, со мной сидел молодой парень, 22 года. У него за спиной 2,5 года лагеря (телефон у кого-то отобрал). Вышел на свободу, дал кому-то по физиономии — еще год условно получил. Очень добродушный, беззлобный парень, но в жизни как-то не повезло — и явно, что ему не хватает ориентиров. И он в политике, конечно, ничего не понимает, но мне очень хочется, чтобы он втянулся во все это. Для таких людей очень важно, чтобы у них в жизни было какое-то смысловое наполнение. Я не знаю, может ли таким наполнением стать оппозиционная деятельность, просто это то, что я в состоянии ему предложить. Мой друг-режиссер для съемок сейчас ищет типажи молодых провинциальных гопников, так я полкамеры к нему на кастинг отправил. Они выпивают и идут на улицы махать кулаками не потому, что они плохие люди, а потому, что у них в жизни нет смысла.
— Как вам кажется, полиция с народом?
— Абсолютно. Некоторые из тех, с кем я общался, снимали форму и приходили на митинги. Мало кто из полицейских голосует за «Единую Россию», большинство за Жирика по приколу. Всех очень раздражает реформа МВД, то, как проходят сокращения, ведь увольняют профессионалов. К нам они относятся без восторга, врать не буду. Но, осуждая методы, идеологически они с нами солидарны. Этим рядовые полицейские отличаются от омоновцев. Последние в автозаке расскажут тебе и про госдеп, и про агентов мирового империализма, то есть им, видно, мозги промывают.
— Были случаи жестокого обращения?
— Обычно никто не зверствует, только если получают приказ. Когда мы сидели в декабре, камеру обыскивали на предмет средств связи, забрали все телефоны. Мы устроили прямую трансляцию того, что происходило в спецприемнике, и начальству начали звонить с Петровки. Приехали следователи, оперативники, ОМОН, устроили шмон, но ничего не нашли, поскольку мы тоже знали уже, где что прятать.
— И где?
— Не скажу, но я уверен, что если вы туда попадете, то вас сразу всему научат.
— С чем бы вы сравнили бытовые условия в спецприемнике?
— Ну, представьте себе большой общественный туалет... Вот так примерно все это выглядит. Важен настрой, если ты решишь провести время с пользой, то найдешь, чем себя занять.
— Как выжить в спецприемнике и не сломаться?
— Не идти на сотрудничество с администрацией, ради дополнительных бонусов в виде дополнительного похода в душ или звонка домой. Если вы идете на акцию протеста, возьмите с собой вещи первой необходимости, предметы личной гигиены, тапочки, носки, теплый свитер, минимальный набор лекарств (в первую очередь для пищеварения), приемник и наушники. И относитесь к людям с уважением. Если вам приносят передачу, надо предложить другим — это тюремная этика. Это простые правила жизни — веди себя достойно, уважай других и не унижайся.
Сергей Удальцов: «Сотрудники спецприемника тоже чувствуют, что перемены не за горами»
Сергея Удальцова можно смело назвать ветераном административных арестов. С 2004 года он побывал в спецприемнике десятки раз. Своим богатым опытом Удальцов поделился с «МК».
— За что вас первый раз арестовали?
— За «мирную оккупацию» кабинета министра образования Фурсенко в 2004 году. Тогда я и получил первый арест (10 суток), который отбывал в спецприемнике для административно арестованных. Он в то время располагался на территории ГУВД Москвы (Петровка, 38) и занимал этаж в здании СИЗО. Когда нас туда везли, мы не очень представляли, какими будут условия содержания, поэтому немного нервничали. Но выяснилось, что жить там вполне можно, народ сидит адекватный, условия терпимые. Правда, кормили тогда реальной баландой (привозили из Бутырки), но зато было много кильки в томате. Работы на Петровке было гораздо больше, чем в нынешнем спецприемнике на Симферопольском бульваре, нас задействовали на различных хозяйственных работах (уборка, погрузка-разгрузка и т. д.). Если честно, когда выходишь на работу, то время идет быстрее. Запомнился один эпизод. Нас с утра подняли на верхний этаж, где располагался спортзал для сотрудников. Там мы обнаружили несколько «мертвых» милицейских тел, оставшихся после ночной гулянки. Нас попросили помочь... унести их с глаз долой, так как намечалась какая-то проверка.
— Второй арест воспринимался легче?
— Да, легче. Потому что уже все знаешь и хорошо ориентируешься в ситуации. То есть в бытовом плане знаешь, как быстрее чай вскипятить, у кого картишки или домино попросить, на какие работы ходить, а от каких отказываться (отмечу, что для административно арестованных сейчас работа не является обязательной, работаешь по желанию, если хочешь время убить).
— Чем можно занять себя в спецприемнике?
— Это от тебя самого зависит. Можно книгу писать или статью, газеты-журналы читать (которые с воли передают), жалобы писать и с адвокатами общаться (если таковые есть), с сокамерниками козла забивать или в карты играть (официально азартные игры запрещены, но запрет редко соблюдается), да просто с ребятами общаться на разные темы. Все от человека зависит. Кстати, телевизор в спецприемнике не положен, поэтому от этого «удовольствия» невольно отдыхаешь.
— А как к тебе относятся полицейские в спецприемнике?
— По-разному. На словах большинство сочувствуют, но рисковать служебным положением, чтобы тебе чем-то помочь, особо никто не рвется. Но и не зверствуют. В целом за последнее время отношение улучшилось, стало более уважительным.
— Какие советы вы можете дать новичкам, опасающимся административного ареста?
— Советую не попадаться. Ну, а если вам все же дали арест, то постарайтесь провести его с максимальной пользой — читайте, пишите, общайтесь. Бояться нечего, 15 суток не 15 лет.
— Какие ограничения переносить тяжелее всего?
— Бытовые проблемы меня не особо волнуют. Больше всего напрягает то, что тебя на время выключают из активной жизни, что ты не можешь полноценно заниматься делами.
— С чем можно сравнить условия содержания в спецприемнике?
— С нахождением в захудалой больнице, из которой нельзя самостоятельно уйти... и не лечат.
— С кем обычно приходится сидеть?
— Сидят люди разные, сейчас много водителей, которых подвергают аресту за вождение в нетрезвом состоянии или без прав. В прошлом году сидел с человеком, который принципиально ездит без прав и в пьяном виде. Его регулярно ловят и сажают на 15 суток, но он от своих принципов не отказывается. Раз 20 он точно уже там побывал. Так что принципиальные люди у нас еще не перевелись.
— Насколько сложно держать голодовку?
— Все очень индивидуально, зависит от организма. Мне достаточно легко голодать, а кто-то на второй-третий день срывается. Здесь надо просто чувствовать в себе силы физические, а также иметь серьезную мотивацию.
15 суток — еще не ходка?
Очевидно, что, несмотря на сложности, связанные, пусть и с кратковременным, но лишением свободы, несколько суток в спецприемнике не сравнить с реальным тюремным сроком и даже пребыванием в СИЗО. А в среде оппозиционеров все же есть настоящие сидельцы. Мы попросили писателя и историка Ивана Миронова, который обвинялся в покушении на чиновника и был оправдан, но успел отсидеть под следствием два года, попытаться сравнить условия в спецприемнике со «взрослой» тюрьмой и дать советы бывалого о том, как вести себя в случае столкновения с блатными реалиями.
— Спецприемник — это гостиница по сравнению с тюрьмой и по быту, и по режиму, и по условиям содержания. Изолятор временного содержания и следственный изолятор — уже немного другая история. Никаких тюремных понятий в спецприемниках нет, возможно, даже, к сожалению, поскольку любые правила дисциплинируют.
— С чем тогда можно сравнить спецприемник, если не с тюрьмой?
— Наверное, можно сравнить с казармой, хотя мне ни там ни там бывать не доводилось. Поэтому, конечно, не надо драматизировать, хотя даже там могут попадаться персонажи из разряда «ни дня не сидел, но уже страдаю». То есть живущие по тюремным понятиям, хотя сами с ними не сталкивались.
— И как правильно с ними себя вести?
— Таких надо ставить на место. Никогда ни перед кем не оправдывайтесь, не пресмыкайтесь. При этом демонстрируя силу духа и возможность применить силу физическую при попытке задеть ваше достоинство.
— А если в камеру вдруг попадет настоящий блатной?
— Если случайно попадет, он может попытаться прививать вам тюремные порядки. Существует масса слов-ловушек, на которые по незнанию можно попасться. Поэтому старайтесь не употреблять такие слова, как «место», «очередь».
— Почему?
— Потому что и то, и другое относится к лицам нетрадиционной ориентации. Старайтесь избегать азартных игр, особенно «на просто так», потому что «просто» на тюремном жаргоне определенная часть тела. Не распространяйтесь о своей интимной жизни и о финансовом состоянии, никогда ничем не хвастайтесь. Зависть порождает нетерпимость. Поменьше говорите, побольше слушайте. Не спорьте, не нервничайте, никого не бойтесь.
