Рыжков заявил, что для него изгнание из партии стало полной неожиданностью. Искренне сочувствуя Владимиру Александровичу, «МК» решил предоставить слово и другой стороне — Борису Немцову, который утверждает, что никто Рыжкова не изгонял, а он написал заявление о выходе сам. По словам Бориса Ефимовича, в партии с нетерпением ждут возвращения соратника.
— Примитивно говоря, Рыжков вас приютил, а вы его «турнули»... Нет ощущения неловкости?
— Вы всё неправильно рассказываете. Еще в 2010 году мы вчетвером (был еще Милов, который вскоре вышел) создали «Партию народной свободы» («ПАРНАС»). На тот момент никакой регистрации у партии Рыжкова (РПР) не было. Мы проработали 2 года, пытались зарегистрировать «ПАРНАС», но в Кремле были против. После массовых акций протеста 2011–2012 годов началась либерализация законодательства о партиях, и подоспело решение ЕСПЧ, в результате которого Минюст восстановил в правах РПР. Мы объединили ее с «Партией народной свободы» и зафиксировали равноправный статус трех сопредседателей, как это и было с 2010 года. Но Рыжков, помимо высокой политической должности, занимал и техническую — ответственного секретаря. Она не имеет никакого значения, когда все спокойно, но в случае внутрипартийных потрясений является «ядерной кнопкой», ключевой разрушительной силой. Ответсек может писать любые письма в Минюст и куда угодно от имени партии. Мы еще 5 февраля предложили Владимиру Александровичу, чтобы «ядерной кнопки» ни у кого из нас не было, отдать ее человеку, который отвечает в партии за юридические и организационные вопросы, — Константину Мерзликину. Он имеет огромный опыт: в свое время возглавлял аппарат правительства РФ, но не обуреваем политическими амбициями.
— А почему именно сейчас? Возникли опасения, что на правах ответсека Рыжков вас вычеркнет?
— Стали происходить странные вещи. Соратники Рыжкова, входящие в нашу партию, зарегистрировали в Минюсте оргкомитет альтернативной партии — «Республиканцы России», не сообщив нам об этом. Это прямая попытка развала «РПР — ПАРНАС». Мы потребовали от Владимира Александровича добиться ликвидации того оргкомитета, что он и сделал. Но чтобы не было рецидива угрозы раскола — «ядерную кнопку» у сопредседателя Рыжкова решили забрать и отдать человеку, который точно не будет создавать ничего альтернативного. Теперь, когда это произошло, она в безопасном месте. И Рыжков о нашей позиции прекрасно знал. А потом взял и пришел на политсовет с заранее написанным заявлением об уходе и вынул его из папки на глазах у публики.
— Вы этого не ожидали?
— Нет. Мы перед политсоветом выработали вместе с ним стратегию развития партии, предвыборные программы, основы партийной этики.
— Ваши противоречия по вопросам о взаимодействии с властью (на чем настаивал Рыжков) и оппозиционером Навальным (против чего выступал Рыжков) были неразрешимыми?
— Мы дискутировали, пришли к компромиссному решению о том, что готовы взаимодействовать с властью по принципиальным вопросам: о политической реформе, о правозащитной деятельности, об освобождении политзаключенных... Что касается поддержки Навального на выборах мэра, то Рыжков был против, но это никак не влияло на наши отношения, о чем он сам говорил. И — Рыжков лично поддержал решение о том, что мы идем на выборы в Мосгордуму вместе с партией Навального. В том-то и дело, что мы по всем принципиальным идеологическим вопросам обо всем договорились!
Поэтому я считаю, что решение Рыжкова — эмоциональное, поспешное. Оно наносит вред всем. И если он захочет вернуться: добро пожаловать, двери открыты.
— Почему либеральная оппозиция никак не может объединиться и договориться, а все более раскалывается?
— Меня этот вопрос интересует не меньше, чем вас. Мне кажется, что причина в не очень высокой ответственности и запредельных амбициях отдельных политиков.
— А может быть, это Кремль вас сталкивает лбами и науськивает друг на друга?
— Кремль рад тому, что у нас происходит. Там счастливы, что вместо борьбы за изменение ситуации в стране мы друг с другом бодаемся. Но не думаю, что он играет какую-то активную роль в нашей истории. Я с Кремлем не общаюсь, но надеюсь, что в данной конкретной истории его роль отсутствует. Хотя в любой момент он может начать действовать по отношению к нам очень активно.
Для меня очень важно сохранить нашу партию потому, что она — единственная независимая от Кремля партия просто по моменту своего рождения. Мы родились не в администрации президента, а в Страсбургском суде, и власти ничем не обязаны. Хоть одна независимая партия в стране должна быть, и я считаю, что действия, направленные на ее развал, наносят вред всей стране.
