Из этой таблицы можно сделать следующие выводы.
Во-первых, направлений не два, а по крайней мере три: махинации на закупках вооружений и ремонте техники пока еще мало разработаны, но уже явно вырисовываются. Мало того, потрясающая по своему идиотизму ситуация с жильем для военнослужащих — за государственные деньги массово строились дома, в которых военные отказываются жить, — наталкивает на мысль, что и на этом направлении оперативникам и следователям можно развернуться. По крайней мере само Министерство обороны сейчас активно судится с одним из своих основных подрядчиков.
Во-вторых, во всех трех основных направлениях ключевыми фигурантами являются люди, близкие бывшему министру обороны, без его покровительства не имевшие бы возможность совершить вменяемые им деяния: Евгения Васильева, Валерий Пузиков, Александр Елькин и Сергей Хурсевич. Собственно, само название всего этого масштабного процесса по имени детища Анатолия Сердюкова некорректно — некоторые эпизоды к «Оборонсервису» отношения не имеют. Это скорее лишь аккуратное иносказание, тонкий такой вот намек.
В-третьих, ориентировочный (не предъявленный и не доказанный) ущерб государству от действий в созданной Анатолием Сердюковым структуре явно больше заявленных Генпрокурором пяти миллиардов рублей (минимум шесть с половиной).
В-четвертых, темпы расследования и выявления новых эпизодов явно не соответствуют той прыти, которая была в свое время проявлена злоумышленниками. Причиной этому может быть ограниченность ресурсов или (можно же и такое представить) некомпетентность следственной группы — погрязли в непростой работе по сбору доказательств. А может быть, и в гнетущем нежелании кого-то влиятельного раскручивать дело еще больше. Следователи инстинктивно это нежелание на себе ощущают и от этого просто не понимают: куда им смотреть можно, а куда нельзя.
Ну и, наконец, пятым, самым печальным пунктом нельзя не отметить, что у всех дел действительно очень слабые судебные перспективы (в случае, если процесс будет действительно состязательным, а не политически продиктованным). Для примера можно взять самое свежее дело: закупки мебели для вузов Минобороны главой департамента образования по завышенной цене. На суде она с чистой совестью сможет говорить: мол, да, покупала, будучи осведомленной о превосходном качестве финской мебели этой марки, доплачивала за бренд, чтобы повысить престиж военного образования. Вас же не могут обвинить в том, что вы покупаете, например, веники для своей бригады уборщиц в компании, где работает ваш знакомый? Это просто совпадение, которое вызывает подозрение. Где доказательства злоумышленного сговора? Недоказанное подозрение (пока не подключилась политическая воля) в суде проходит по статье «бабушкиных сказок». А что вне конкурса договора заключались, так это, конечно, признаем, превышение полномочий, но ведь тоже исключительно радея об имидже отечественных Вооруженных сил. Не обессудьте.
И вот этот последний пункт — он самый важный. Становится понятно, что вся система, построенная Сердюковым вокруг Министерства обороны, была сконструирована не только и не столько, чтобы непосредственно проворачивать подобные мутные сделки, а в первую очередь, чтобы вину злоумышленника по существующему законодательству доказать было крайне тяжело.
Александр Бастрыкин, видящий, скорее всего, сложившуюся ситуацию именно через эту призму, потому и пытается всячески снизить накал страстей вокруг этого дела. Он, похоже, знает: его сотрудников обдурили еще до начала игры.
