Евгений МИНЧЕНКО, директор Международного института политической экспертизы: «Я не думаю, что Путин изменился. У него есть набор приемов, которые он использует, и они демонстрируют достаточно высокую результативность, поэтому менять тактику нет особого смысла.
Этих приемов всего пять. «Заблаговременная победа» — каждый раз избрание Путина президентом было практически безальтернативным. «Выравнивание элит» — ВВП внимательно следит, чтобы ни одна из групп не приобрела чрезмерного влияния. «Оттеснение попутчиков» — поэтапная замена самостоятельных людей во власти на тех, кто обязан возвышением лично Путину. «Бесконечное тестирование преемников» — он поощряет соревнование внутри элит за право считаться кандидатом в президенты до тех пор, пока оно проходит по принципу «движение — все, цель — ничто». И последний прием — «Использование угрозы с юга для укрепления своей власти».
Весь этот год Путин решал в первую очередь тактические задачи — укрепления собственной легитимности и легитимности правящего класса. Он их решил: массовость протестных акций резко упала, очевидного лидера у оппозиции не появилось, рейтинг Путина по-прежнему достаточно высок, удерживается рейтинг «Единой России» и даже парламента в целом.
Падает только рейтинг Дмитрия Медведева, но в условиях демонтажа так называемого тандема это для Путина скорее даже плюс.
Поэтому, на мой взгляд, с точки зрения тактической Путин этот год выиграл. Но с точки зрения стратегии понятно, что та технология, которая использовалась, а именно: выведение в топ информационной повестки дня тех вопросов, которые не являются на самом деле значимыми для населения России, — не может использоваться до бесконечности. Я думаю, ее максимальный ресурс не более пары лет».
Глеб ПАВЛОВСКИЙ, президент Фонда эффективной политики: «Этот год был потерянным для президента. Путин все это время пытался понять, кто же все-таки его выбрал, чтобы на них опереться.
Он совершенно искренне искал социальную основу для своего президентства и не мог найти, предпринимая броски по самым разным направлениям. То в сторону церкви, то в сторону рабочих, то в сторону усиления семейных ценностей, когда он надеялся, что общество поддержит его в вопросах иностранного усыновления. И нигде не находил опоры: всякий раз навстречу ему выбегали восторженные ряженые, по которым нельзя понять, стоит ли за ними какой-то ресурс.
С другой стороны, его противники собирают вокруг себя тоже ничтожные группы меньшинств. Вообще я бы назвал этот год годом политического ничтожества. Большая активизация населения при глубоком застое вождей. Я не могу вспомнить, когда в России было так много шума и так мало концепций и инициатив.
Обратите внимание, сколько в этом году появилось новых интеллектуальных фондов и центров вокруг Кремля, но ничего значимого они не предложили. Казалось бы, правительственный лагерь победил на выборах — а где результат? Мы видим, что Кремль все время либо агрессивно защищается от призраков, либо пребывает в депрессии, либо борется с самим собой (с правительством), выискивает врагов в своих рядах.
Администрация президента производит страшный шум, но на самом деле бездействует. Это бездействие распространяется на экономику, где, несмотря на хорошие цены на нефть, началась рецессия. В крупном бизнесе, корпорациях тоже никто ничего не хочет делать. Инициатива воспринимается как дело наказуемое. Зато мы видим тотальное разрушение любых общественных структур, которые пытаются как-то действовать.
То, что происходит с нынешним Путиным, необъяснимо, исходя из прежнего Путина, блестяще начавшего карьеру. Он уклоняется от общения, не делится своими планами, проектами, опасениями. Он перешел на язык, свойственный концу брежневской эпохи. Раньше он не говорил таким языком!»
Игорь БУНИН, гендиректор Центра политических технологий: «Путин весь год находился в поиске краткосрочной стратегии (ее цель, чтобы Болотная высохла) и долгосрочной, которая обеспечила бы переизбрание в 2018 году. С первой задачей он справился за счет репрессивных законов и благодаря тому, что оппозиция не смогла выдвинуть общий лозунг, общую платформу. Кстати, уличный протест уже погиб бы окончательно, но власть помогла ему выжить, продавив «закон Димы Яковлева», который позволил опять мобилизовать протестующих. То есть самым лучшим пиарщиком оппозиции оказался именно Путин.
Президент в этот год сделал ставку на консервативное большинство. Его законы вызывают раздражение у продвинутой части населения, но зато их одобряет более половины граждан. Скажем, закон о защите религиозных чувств еще не принят, но им довольны уже 80% опрошенных.
Если для консервативного большинства он все тот же старый добрый Путин, то по отношению к элите это принципиально новый Путин. Раньше он балансировал между группами влияния, теперь решил переформатировать элиту. Она жила комфортно в полном симбиозе с властью, и вдруг ей сказали, что нужно быть национально ориентированной, не иметь счетов за границей. Начался «пехтинг».
Этот год продемонстрировал другого Путина: он стал популистом. Популизма раньше у Путина вообще не было, а теперь его советником стал Глазьев — олицетворение популизма. Президент останавливает законы, которые могут не понравиться консервативному большинству, и не боится бить по своему классу. С чем это связано? Может быть, он знает результаты опросов, согласно которым увеличивается число людей, которые поддерживают товарища Сталина. В обществе появился запрос на репрессии на самом верху и настоящего вождя в шинели.
Еще одна перемена: если раньше Путин был готов интегрироваться в мировой порядок, то сейчас у него появились сомнения: а зачем нам глобальный мир? Не лучше ли перейти к закрытой автократичной стране? Путин начала нулевых годов, как мы помним, был противником самоизоляции.
То есть мы видим другого Путина, который себя нового еще только ищет».
«Стоит вопрос о перезагрузке элит»
— Как, по вашему прогнозу, будет меняться Путин в последующие годы?
Евгений МИНЧЕНКО: «Необходимо будет искать новую повестку дня. Перед Путиным стоит вопрос о перезагрузке элит: они, по его мысли, должны быть абсолютно независимы от зарубежья и полностью подотчетны президенту. Вероятно, он назначит в правительство нескольких сильных вице-премьеров, которые станут контролировать кабинет и будут подчинены именно Путину. Одновременно может произойти усиление Совета безопасности, который станет альтернативным правительству центром власти.
Если ВВП почувствует, что его рейтинг падает, он может пойти на новые уступки национальным республикам и досрочный роспуск парламента. Путин даже может позволить, чтобы партия власти проиграла парламентские выборы: это выплеснет негативные эмоции населения, послужит основанием для отставки Медведева. А реванш ВВП возьмет уже во время следующих президентских выборов».
Глеб ПАВЛОВСКИЙ: «Куда дальше — я не знаю. Я совершенно не понимаю, влияет ли на президента экспертное сообщество? Политика дерганая, решения принимаются непоследовательные.
С одной стороны, идет война с наследством медведевского президентства, с другой — продолжается политическая реформа, которая все более запутывает систему. Принимаются законы, которые выше понимания не только избирателей, но и чиновников. И как они их будут выполнять? Кто этим всем будет управлять?
Похоже, генеральная идея Владимира Владимировича заключается в том, что всем управлять должен только он лично, никому не доверяя. Но это невозможно. И непонятное поведение президента чиновники всех уровней воспринимают как сигнал: молчать, не действовать, не высовываться. Сидеть, не двигаться, бояться. Наступает застой.
Я не могу знать, что происходит внутри человека, который фактически остался один и может вести беседу только сам с собой, поскольку никому больше не доверяет. Но результаты таких бесед не впечатляют».
Игорь БУНИН: «У молодой продвинутой части общества появился запрос на то, чтобы Россия стала нормальной европейской страной. С гражданами, институтами, отказом от ручного управления и исключительной роли личности в истории. И Владимир Владимирович вынужден постоянно маневрировать между этими потребностями и консервативными массами, которые требуют все больше крови.
Пока Путин ведет себя ситуативно, реагирует на сиюминутные вызовы и не может выстроить систему своего поведения. Ему придется предложить что-то новое, отойти от сурковской системы управляемой демократии хотя бы потому, что это уже заложено в проходящей политической реформе.
Ему также придется создавать другую систему: со слабой доминантной партией или вообще без нее. Реанимируется Госдума, которая была до 2003 года. Несколько партий, с которыми нужно договариваться. Заксобранием все равно фактически руководил Кремль, но приходилось идти на коалиции, не только диктовать, но и принимать условия. Губернаторский корпус тоже станет многопартийным.
Путин будет строить более сложную систему, но при этом попытается сохранить за собой практически все рычаги власти. Потому что инстинкт власти у него очень развит. И он может не позволить Путину выстроить полноценные институты гражданского общества».
«Пул преемников существует, но о нем знает только ВВП»
— Как вы думаете, определился ли уже президент, идти ли ему на следующий срок или искать преемника? И кто может быть преемником?
Глеб ПАВЛОВСКИЙ: «Думаю, что по-человечески Путин хочет отработать еще и следующий срок. Но одновременно у него есть некоторое чувство реальности, он понимает, что победы в 2018 году может не получиться. Все будет зависеть от развития ситуации в стране.
Наверное, как и всегда, Путин будет строить несколько разных планов. Он всегда имел запасные варианты, и вариант на случай ухода из Кремля по окончании этого срока у него будет. Возможно, он уже сейчас что-то делает, расставляя свои фигуры, но активно он начнет действовать не раньше 2015 года.
Пул преемников, несомненно, существует, но он пока в единственном экземпляре в голове у Путина. ВВП очень тщательно оберегает свой внутренний список от окружающих, чтобы на него никто не повлиял. По-моему, одна из главных идей современного Путина — не дать никому на себя повлиять. Но такой подход иногда приводит к тому, что правитель превращается в заложника незаметных для него людей. Кто-то же готовит ему приказы, документы.
С одной стороны, если Путин назовет пул преемников — их начнут уничтожать, поедать. Но полная тишина приводит к тому, что ничего не происходит, все выжидают, все заполняется ватой. И это трагично для политика, который так прекрасно начинал».
Евгений МИНЧЕНКО: «Пока, я думаю, консенсусная позиция заключается в том, что Путин пойдет еще на один срок. Этот сценарий всех устраивает, и он доминирующий. Но, естественно, все еще может измениться».
Игорь БУНИН: «Путин хотел бы получить еще один срок, но понимает, что все будет зависеть от политической ситуации. Сейчас, по опросам, 50% граждан его поддерживают, но при этом 58% считают, что он не выполняет своих обязательств. С чем это связано? Во время его двух первых сроков считалось, что Путин — это символ единства, а во всех неприятностях виноват премьер. А сейчас, по мере ослабления Медведева, которого общество перестало считать реальной фигурой, вся ответственность ложится на президента.
Раньше никто не требовал от Путина выполнения конкретных задач, он был просто интегрирующей фигурой. А сейчас ясно: всем рулит только Путин, он за все и в ответе. И это достаточно сильный удар по нему.
Не надейтесь, что Путин скажет что-то о выборах 2018 года в ближайшее время. Он определится в самый последний момент. Потому что, когда он заявит, что не пойдет на выборы, — сразу же превратится в подбитую птичку, и страна станет неуправляемой. Начнется борьба за наследство. Если скажет, что остается, — часть общества запротестует или впадет в депрессию, что тоже нехорошо. Поэтому с заявлениями на эту тему он будет тянуть столько, сколько можно.
Конечно, на всякий случай у него есть некий пул преемников, но кто это — мы можем только гадать, по крайней мере до тех пор, пока Путин не назначит нового премьера. Преемник — явно не Медведев. Общество потребует от преемника, если такой появится, чтобы это был абсолютно независимый человек, который сможет гарантировать: после выборов Путин окончательно уйдет из политики. Такое требование есть не только у оппозиции, оно частично вызревает и в электорате «Единой России».
Беседовал Михаил ЗУБОВ.
