– Мило, что у вас там все-таки с визой?
– У меня есть российская бизнес-виза на три месяца.
– И что выяснилось после того, как ваши документы были проверены чиновниками из миграционной службы?
– С моей визой все в порядке.
– Ну, а какие у вас сложились впечатления от инцидента с прерыванием вашего спектакля в Сахаровском центре
– Ну да, это произошло в середине перформанса о деле Pussy Riot. Спектакль продолжается три дня – и инцидент произошел на третий, когда «рассматривали» это дело. И когда все произошло, я попросил Анну Ставицкую, игравшую роль защитника (а она и на самом деле адвокат), стать в этот момент моим защитником, моим настоящим адвокатом. И попросил Максима Шевченко (он в представлении исполнял роль одного из обвинителей – «МК») поговорить с этими людьми. И благодаря их помощи решение проблемы не заняло много времени. Так что наше представление прервали ненадолго.
– А вы вообще ожидали подобную ситуацию с появлением людей из ФМС и казаков?
– Нет, ничего такого я не ожидал. Моя пьеса – она о попытке найти баланс между всеми игроками, включенными в эти культурные войны в России. И поэтому на часть, посвященную Pussy Riot, я пригласил людей, известных в качестве православных активистов, людей, у которых совершенно разные точки зрения на эту проблему. Это та причина, по которой никто не обрушивался на мое произведение. Ведь каждая часть общества была включена в мой спектакль. Так что появление представителей миграционной службы и казаков было сюрпризом.
– А вообще почему вы взялись за эту тему?
– Думаю, что для каждого художника свобода искусства – это важный предмет. Пока я в последние годы готовил эту пьесу, я многое понял насчет взглядов верующих. С другой стороны, я могу понять, что некоторые люди, возможно, рассматривают это представление как провокацию.
– Появление чиновников и казаков в разгар спектакля выглядит прямо как часть перформанса. Эту историю с проверкой документов вы собираетесь как-то отобразить в своем дальнейшем творчестве?
– Конечно, мы снимали происходящее на видео. Этот фрагмент войдет в картину, которую мы представим на Берлинале и на других фестивалях. Мы будем много рассказывать об этом печальном инциденте. И думаю, что это большая проблема, потому что это демонстрирует проблему со свободой творчества. Именно поэтому мы включим это в наш фильм – не в провокационном ключе, а просто как часть того, что происходило в течение тех трех дней, когда шел спектакль. Я не выношу судебного вердикта, это не моя обязанность – я просто даю картину происходящего.
