«МК» всегда был чуток и внимателен к трагедиям простых людей. Потому я хотел бы использовать пространство этой колонки, чтобы рассказать о личной драме моего давнего друга, одного из лидеров народных протестов последних месяцев, депутата Государственной думы («Справедливая Россия») Ильи Пономарева. Беда в том, что 11 июня 2012 года, когда сотрудники Следственного комитета с нечеловеческой яростью и особым цинизмом обыскивали квартиры оппозиционеров Алексея Навального, Сергея Удальцова, а также Ксении Собчак (с установленным там Ильей Яшиным), к Пономареву никто так и не пришел. Проклятая депутатская неприкосновенность, столько раз выручавшая самого радикального справоросса, сыграла с ним злую шутку.
В результате Илья Владимирович упустил новую порцию всемирной славы, и его парадный портрет не появился на первой полосе The New York Times. Что ж, дело поправимое, славы будет еще много. Неплохо было, кстати, депутатам от системной оппозиции продумать вопрос о новом законе, который предполагал бы возможность временного приостановления неприкосновенности — по инициативе самого депутата. Грубо говоря, как обыски — приостановил. Как потом идти на допрос — восстановил. И следователи сыты, и оппозиционеры целы. Еще вариант — сдача депутатской неприкосновенности в аренду. Тоже многим сможет помочь.
Пока же российской оппозиции помогает главным образом Владимир Путин, Президент РФ. Решение обыскать всех молодых «лидеров протестных действий» аккурат накануне второго «Марша миллионов» (не будем говорить, кто его принял, хотя в самодеятельность главы Следственного комитета Александра Бастрыкина в таких вопросах не верю, хоть тресни) имело два важных результата:
— явка русских образованных горожан (РОГов) на марш выросла, по разным подсчетам, на 25–35%;
— Навальный, Удальцов и Яшин упрочили репутацию людей, которые могут, худо ли бедно ли, вести за собой протестующих.
Именно благодаря кремлевскому сыску «Марш миллионов-2» получился действительно многочисленный, бодрый и по-хорошему злой. А ведь накануне в этом можно было и усомниться.
Никаких новых политических идей у организаторов марша/митинга как не было, так и нет. Зачем маршировать и митинговать — ясно не в полной мере. Поскольку предыдущие акции, несмотря на радужные надежды, ни к чему не привели. Тема о том, чтобы собрать все результаты завидущего наблюдения за сомнительными общероссийскими выборами и обратиться в суд с иском об отмене их итогов, куда-то рассосалась сама собой. Сложилось впечатление, что «оргкомитет протестов» просто всякий раз, подобно старому дедушке из пошловатого анекдота про маразм и секс, забывает, что он обещал митингующим в прошлый раз. И без тени сомнения на общем высоком челе снова говорит: мы ничего опять не добились, но вы все равно приходите, приходите и друзей, и детей приводите. Только для того, чтобы мы, ваши неизменные, как воды Мертвого моря, предводители могли чувствовать себя уверенно и практически на коне. И в любом Кремле, если нас туда не ровен час позовут, сказать: видите, за нами — сотни тысяч протестующих. Поэтому вы, Кремль, должны с нами вести диалог и о чем-нибудь обязательно договориться.
РОГа, к которым ничтоже сумняшеся отношу себя и я, вдруг стали подозревать, что наши оппозиционеры и не хотят никакого позитивного результата. Что в океане вечного поражения, где они уже давно научились дышать всеми жабрами, им гораздо комфортнее. И работают они не на успех и не на воплощение надежд тех, кто собственными ногами, ртами и головами засвидетельствовал неутолимую реальность Перестройки-2, а только на повышение собственной политической капитализации. В общем, чтобы через день — в New York Times, а уж там — куда вывезет кривая.
Здесь-то и пришел на помощь добросердечный, как Чип и Дейл, вместе взятые, Владимир Владимирович. Тайный соавтор и зодчий 12 июня. Это он превратил участие в «Марше миллионов» из политического выбора в моральный долг, что гораздо круче. И мне все больше кажется, особенно в минуты бессонницы, что Путин как-то симпатизирует российским оппозиционерам. Что как-то, видимо, достали его старинные партнеры и сослуживцы, уже высосавшие из старшего товарища почти все нефтяные соки.
К тому же Путин как ветеран силовых структур должен понимать: недорепрессии в отличие от репрессий настоящих только усиливают противников власти. Если ты уничтожил противника, то — всё. Но если нанес ему легкое ранение в левую руку столовой вилкой — это лишь повод для восторженных аплодисментов противнику, переходящих в овации. В результате таких псевдогонений популярность, а главное, моральный авторитет власти — падают, у оппозиции же — всё, что может расти, растет. И как после этого сказать, что президент не заделался оппонентом собственного режима?
Иначе как-то не сходится.
Единственный человек, которого Путин 11 июня действительно наказал, а не распиарил, — это Ксения Собчак. Но это уже не политическое, а личное. С прочими квазинародными протестантами ВВП практически (и чаще всего теоретически) незнаком, и оснований обижаться на них у него нет. А на Ксению Анатольевну, как сам президент, судя по всему, считает — есть. Политика не должна быть выше близкородственных чувств, ибо политика — фиктивна (похоже, он действительно так думает, черт побери!), а чувства — они настоящие.
Впрочем, пройдя боевое крещение и поняв, что и ее не минет сей Следственный комитет, Ксения Анатольевна получила-таки стимул сделать выбор в пользу политики. Посмотрим, как оно там дальше пойдет.
Надо сказать, что оппозиция готова щедро отплатить Владимиру Путину за его безбрежное благоволение. Например, в преддверии 12 июня был кем-то написан и большинством «лидеров народных протестов» подписан так называемый Манифест свободной России. Не буду говорить, что изготовлен он каким-то детским почерком, — это в конце концов дело вкуса. Но первым политическим требованием, без которого никакие реальные реформы в России невозможны, значится скорейшая отставка Владимира Путина.
Что это значит?
Что и реформы в обозримом будущем не начнутся, ибо скоропостижной отставки Путина не предвидится и механизмов добиться ее — нет. А значит, «организаторы митингов» предлагают то, что президенту и надо: легитимный повод для отказа от кардинальной трансформации страны. Оппозиция же, в очередной раз разведя руками, вымолвит: видите, он не хочет добровольно сдаваться Гаагскому трибуналу в Страсбурге (на что мы, конечно, очень рассчитывали), потому-то мы сделать ничего и не можем. Давайте подождем до следующей весны/осени. Когда мы выведем на улицу уже 30% взрослого и 17% детского населения РФ, и вот тогда...
Но самой пропутинской акцией врагов кровавого режима станет, конечно, очередной марш, предварительно намеченный на 7 октября 2012 г. Т. е. — на день 60-летнего юбилея самого В. В. Путина. Я, честно говоря, впервые в моей тысячелетней истории сталкиваюсь с тем, что некие общественно-политические силы назначают свою основную манифестацию на день рождения не собственных лидеров и символов, живых и/или мертвых, а на светлую годовщину главного условного противника. Ну, представьте себе, чтобы коммунисты так отмечали день рождения А. Гитлера или на худой конец генерала Л. Г. Корнилова.
Опять не сходится.
Короче говоря, но мягко выражаясь, я не вижу другого выхода, кроме как дать возможность и ВВП, и оппозиционным начальникам совершить то, что по другому поводу называют coming out. Оппозиция должна признать, что она без Путина не может и никогда не сможет. Путин — что ради такой оппозиции стоит оставаться у власти. Coming out должен завершиться официальным избранием ВВП председателем Координационного совета протестных действий и банкетом в Государственном Кремлевском дворце.
Теперь следующее.
Я и выше не шутил, а сейчас совсем уж серьезно. РОГа потому и выходят на улицы, что не считают себя быдлом и хотят жить, как в Европе. Этим людям в отличие от слепых масс прошлого шнягу впарить нельзя. И если они убедятся, что с митинговой сцены самопровозглашенные герои их беспардонно обманывают, они просто выдвинут новых лидеров. А старых отправят к чертовой бабушке — если бабушка согласится открыть им свою инфернальную дверь.
