Когда плачет кинозвезда (получая Оскара), это смешно, но понятно: она не знала, дадут ли ей; волновалась... Но если она знала бы заранее — то чего плакать? Сама назначила жюри, сама набрала доверенных киноакадемиков — можно сказать, сама себе и Оскара дала.
Страна обсуждает повороты политики, будущее проигравших... Но проигравших политиков нет. У З. второе место — как было, так и есть. Ж. получил свои проценты, в его жизни и дальше будут «Майбахи» по миллиону долларов. М. набрал 3,7% (а в
Но кроме этих удачливых продавцов политики в стране есть больше ста миллионов граждан (сколько точно — никто не знает).
Официально считается, что 67 миллионов пришли голосовать. Допустим. Значит, 67 миллионов видели, как это происходит. Ездили на автобусах, получали (если получали) маленькую денежку, получали инструкции, собирали группы, пыхтели в избирательных комиссиях, выдавали бюллетени людям, которые в списках не значились... Это очень большое групповое растление (в том числе и несовершеннолетних, потому что подростки видят, слышат, всё понимают). Значит, сперва запускаем эту машину, а потом плачем.
Если разговор о морали кажется вам неуместным и отвратительным, пожалуйста — политически и нравственно нейтральная арифметика.
На думских выборах (декабрь-2011) избирателей было 109.237.000, а на президентских (март-2012) нас стало 109.762.000. То есть, при стабильном сокращении населения, избирателей за три месяца стало на полмиллиона больше. Какая удача!
А то ведь многие недоумевают: зачем возить в Москву избирателей из Тулы, Липецка, Орла, с Урала... Ведь если здесь прибавилось, то там, в провинции, столько же убавилось. (Это Ломоносов.) Но избиратели — это скорее не вещество, а некий флогистон. И ломоносовский закон тут действует не вполне. Здесь, в столице, много наблюдателей и журналистов, поэтому надо, чтобы бюллетень в урну нёс настоящий человек. А в провинции, где контроль слабее, а административный ресурс сильнее, ошибиться при подсчёте значительно легче. Возможно, поэтому отъезд из провинции автобусов с избирателями не уменьшил число тамошних бюллетеней.
Пойманные наблюдателями пассажиры автобусов вели себя, как типичные воришки, — прятали лица, отказывались говорить. Так идейные и честные себя не ведут. Так ведут себя те, кто знает, что делает, и понимает, что попался.
С помощью арифметики можно прикинуть и легитимность избранного президента. Проголосовало (числа округлённые, чтобы легче считать) 70 миллионов. Путин получил 64% — то есть 45 миллионов. А чтобы был второй тур, Путин должен был получить меньше половины голосов — то есть меньше 35 миллионов.
Вопрос: даёт ли сумма вбросов и «каруселей» 10 миллионов голосов? Если да, если следствие докажет, что такая гигантская фальсификация реальна, — можно будет сомневаться в легитимности. Если сумма приписок меньше десяти миллионов — значит, все приписки были не нужны и только понапрасну портили репутацию президента.
Доверие к выборам было подорвано давно, и минувшее воскресенье не улучшило ситуацию. Опрос, начавшийся в пятницу на сайте «МК», показал: в честный подсчет голосов верит четверть; три четверти — не верят.
Деньги тоже нуждаются в арифметике. За руку вроде бы никто не пойман. На видео, снятых борцами за честные выборы, есть автобусы, есть пассажиры этих автобусов, но раздачи денег нет. Тем не менее упрямо говорят, будто кто-то у кого-то кое-где порой получал 500 рублей за правильное голосование. Допустим, такие люди действительно существуют. И если они ещё не пропили этот доход, если они ещё сохраняют умственные способности — могут подсчитать: правильно проголосовав, они получили президента на 6 лет. Это 2191 день. Выходит: по 23 копейки в день. Дёшево. А если учесть, что за эти гроши они решали не только свою судьбу, но и судьбу детей... Плакать, быть может, стоило бы о них.
* * *
На митинге в Лужниках Путин произнёс речь полководца, защищающего последний рубеж. Он вспомнил Бородино, повторил сталинско-молотовское «Победа будет за нами», голос дрожал, призывая (буквально) людей на решительный бой... Так собирают народное ополчение. (Зачем оно, если есть регулярная армия?) Повторились не только стихи и призывы, но и метод: собрать ополчение с заводов, институтов, строительных корпораций и кинуть в бой, чтобы спасти себя. Ополченцы ушли на фронт закрыть собою политический и военный провал. С тех пор они лежат непохороненными.
То ополчение (миллионы) погибло физически. И они никогда уже не спросили: а как это вдруг мы оказались безоружными, необученными... Нынешнее ополчение физически живо, но морально... Они уже никогда не спросят: где пенсии? где промышленность? где медицина? А если и спросят, то в ответ, возможно, услышат: «Вы обманывали, ну и вас обманывают. Ты не подумал — теперь за тебя думают. Ты сделал это за 500 рублей — ну вот тебе твои 500 к пенсии».
— А цены?
— А цены, брат, мировые, ничего не поделаешь.
