Я только что встретился с талантливой журналисткой, лауреатом премии авторитетнейшего журнала “Тайм” Ириной Халип. Жена экс-кандидата в президенты, а ныне политзека Андрея Санникова оказалась женщиной общительной, с яркой мимикой и образным языком. Она и сама провела в заключении два месяца за акцию протеста после президентских выборов в Белоруссии. Её муж Андрей Санников сидит до сих пор. Главный конкурент Лукашенко на выборах получил 5 лет лишения свободы.
«Он бы мог уже давно выйти на свободу, - говорит Халип. – Для этого достаточно написать на имя Лукашенко прошение о помиловании. Но я знаю, муж этого никогда не сделает. Ведь в таком случае он признает Лукашенко легитимным президентом. Я всегда знала, что Андрей очень мужественный человек. Но теперь он демонстрирует просто стальной характер».
По словам Халип, муж быстро завоевал авторитет в колонии среди заключённых. Однако власти делают всё, чтобы пребываение политика за решёткой было невыносимым. «Его две недели мотали по пересыльным тюрьмам. Там прямо говорили, что до следующей колонии он может не доехать. Не давали встречи с адвокатом и врачом», - объясняет Халип.
О своём пребывании за решёткой белорусская «декабристка» говорит менее охотно. «Я была уверена, что получу 15 суток административного ареста. В итоге я стала фигурантом уголовного дела о массовых беспорядках, просидела почти два месяца. Я поняла, что у меня будут серьёзные проблемы, когда меня привезли в СИЗО КГБ Минска. В камере был включён телевизор. По всем каналам крутили пресс-конференцию Лукашенко. Он прямо обвинил меня в провокаторстве, ему поддакнул один из недавних оппозиционеров Ярослав Романчук. Сокамерницы тогда мне посоветовали запастись вторым одеялом. «Ты отсюда долго не выйдешь…». Свет перед глазами в тот момент как будто погас».
- Скажите, как ваш сын Даня пережил произошедшее?
- Он очень переживает, конечно. Дане всего четыре годика, у него очень чёткая картина мира: в тюрьме сидят плохие дяди, нас охраняют дяди хорошие. Мы ему объясняем, что власть в нашей стране захватил усатый злодей. Даня говорит, что надо вызвать милицию. Дедушка отвечает, что милиция тоже во власти узурпатора.
Мы беседовали с Халип в приятном заведении с тихой умиротворяющей музыкой. Затем вышли на улицу, попрощались. Я не успел сделать шагов 10 в сторону, как идилическая картина осеннего Минска разбилась вдребезги. Меня под руки ловко схватили трое коротко стриженых в штатском, повели к машине. «Пройдёмте с нами, молодой человек». Я требую у них представиться. «Вы обязаны предъявить документы», - говорю я троице в чёрных куртках. В ответ один из них взмахивает заламинированным пропуском куда-то. «Но ведь здесь нет ни фамилии, ни должности, - упорствую я. – Может вы бандиты и хотите меня похитить?!»
Однако похитители действительно оказываются при исполнении. Мы заезжаем во двор Партизанского РУВД Минска. Спорым шагом поднимаемся на второй этаж. Предводитель троицы первым вваливается в свой кабинет номер 15, на котором я успеваю прочесть «Орлов А.Е.». В кабинете в глаза бросается пузатая 16-килограммовая гиря. Позже я понимаю, что за Ириной Халип следят постоянно. Блюстители порядка проверяют все её контакты, жертвой такой проверки стал и я.
- Вы нас не бойтесь, - говорит хозяин кабинета. Он одет в щеголеватый свитер в чёрно-синюю полоску. Он старательно играет в злого следователя, щерится в искусственной улыбке. – Мы тут никого не калечим, никого не уничтожаем морально и физически. Для начала выверните карманы, всё содержимое кладите на стол.
Я сразу решил, что буду говорить только правду и ничего кроме. Да, я журналист, да приехал писать о белорусских политзаключённых, о соблюдении в братской стране прав человека. Ничего противозаконного не делал, хотел пообщаться с политически активными гражданами сопредельной Белоруссии. Разве это запрещено? Я последовательно извлекаю из карманов нехитрый журналистский реквизит: телефон, диктофон, блокнот с ручкой, фотоаппарат, карту Минска, удостоверение журналиста «МК».
«Для выяснения вашей личности мы имеем право вас задержать на три часа», - торжественно вещает Орлов. Я приготовился к многочасовому ожиданию, но завершения этой истории не мог даже предположить. А пока меня усадили в соседний кабинет. Его хозяин занимается в Партизанском РУВД лицензированием оружия. Над головой грузного мужчины портрет Лукашенко. По левое плечо – стеллаж с разнокалиберными патронами.
- Вы нас тоже поймите. Мы палка, орудие в руках власти, - напротив меня сел усатый мужчина и почему-то стал оправдываться за своих коллег. – Вот вы ведь гуляли по Минску? Вам в городе понравилось? Никто не приставал, не докучал, закон не нарушил?
- До встречи с вашими сотрудниками такого действительно не было. Я много езжу по России, сопредельным странам. Но нигде ни разу с таким обращением не сталкивался. Нигде среди бела дня стражи порядка меня не тормозили, под белы рученьки не хватали.
- Вы нас тоже поймите, - продолжил человек с совестью. – Мы люди ленивые. Нам что скажут, то мы и делаем.
- Наоборот, вы очень трудолюбивые. У вас и так забот наверняка полно, в районе совершаются преступления, а вы столько драгоценного служебного времени на меня тратите.
Кратковременная пикировка закончилась на минорной ноте. Человек с усами и совестью поведал о тяготах службы. «Вот представляете, мы в месяц в нашем районе фиксируем по 15 нападений на милиционеров. То погон оторвут, то в лицо плюнут! Нет былого уважения к сотрудникам. А с кем приходиться иметь дело? Алкаши, пьяницы, дебоширы. И ведь никого пальцем тронуть нельзя. Раньше бывало стукнешь его пару раз дубинкой, он и присмиреет. А теперь жалобами завалит, все шибко грамотные стали».
На этом пятиминутка политинформации закончилась. Несколько сотрудников в соседнем кабинете никак не могли совладать с моим диктофоном, но наконец-то крамольные записи им стереть удалось. А затем в кабинет явился новый герой.
- Майор милиции Козлов. Я начальник здешней, по вашему говоря, миграционной службы. Мы вынуждены выслать вас за пределы страны, - чеканные слова районному главмигранту не шибко удавались, но он старался. – Вы можете покинуть страну добровольно. Тогда сегодня же наши сотрудники отконвоируют вас на вокзал. Можете сопротивляться. Вопрос о принудительной депортации может решаться сроком до года. Это время проведёте под нашим наблюдением в изоляторе.
- Скажите, а какова причина такого решения?
- Вы представляете угрозу для безопасности Республики Беларусь!
Возможно, бесстрашные политзэки посчитали бы меня малодушным, но мне перспектива чалиться за решёткой целый год совсем не улыбалась…
… Я и двое оперативников мчим на разбитых «Жигулях» в мою гостиницу за вещами. «Вот шо я за сегодня сделал полезного?», - бормочет один из моих конвоиров. Внезапно, опытный взгляд милиционеров замечает, что за нами слежка. «Вижу «Шкоду», номер 9868. Следят, чтобы ты нас морально не разложил».
С вещами из гостиницы на выход к вокзалу? Как бы не так. Мы едем в экспертно-криминалистический центр. Свет брезжит только в одном окне. «Вы не должны на нас обижаться. Мы палка, орудие», - всё тот же человек с усами оказывается хозяином кабинета. Сначала он переписывает мои паспортные данные. Потом также вежливо приглашает к столу. Катает специальный маленький валик по чёрной доске, потом аккуратно намазывает мне мастикой кончики пальцев. Мои отпечатки пальцев теперь навечно во всебелорусской базе данных. «Теперь встаньте у стены». Мои фас и профиль тоже приобщены к досье.
- Ты не огорчайся. Люди почему-то пугаются этой процедуры, - успокаивает потом меня оперативник. – А вот представляешь, мы труп нашли. Как установить, кто это? А мы в Белоруссии можем быстро установить личность человека.
В самом Партизанском РУВД уже собрался целый консилиум. С сотрудниками мы заходим к полковнику милиции по фамилии Гладун. Тот повторяет сакраментальную формулировку, что я, Игорь Вадимович, выслан из Белоруссии, так как представляю опасность для страны. Я должен покинуть страну сегодня же. Мне запрещён въезд в Белоруссию на целый год. Если я всё-таки пересеку границу, то мне грозит до трёх лет лишения свободы. На вокзал меня сопровождают в милицейском ПАЗике со столом по центру салона. «Последний совет: твой телефон запеленгован. Если ты попытаешься из поезда на территории Белоруссии кому-то позвонить, то тебя ссаживают до выяснения. Телефон включай только на территории России», - говорит оперативник.
У вагона оперативники кисло бормочут: «Ждём тебя у нас через год». Почему-то они очень похожи на пса из мультика. «Ты заходи, если что».
Игорь Кармазин
.jpg)
С Анатолием Лебедько Игорь Кармазин должен был встретиться сразу после Ирины Халип. Но встреча по вышеописанным причинам не состоялась. Мы созвонились с лидером Объединенной гражданской партии, чтобы получить его комментарий по поводу депортации нашего корреспондента.
- Да, мы с Игорем должны были встретиться вчера вечером, и когда встреча не состоялась, я было подумал, что он попал в сети наших прекраснызх белорусских девушек. Но утром понял, что он попал совсем другие сети. То, что сделали белорусские спецслужбы — это глупо и неумно, в этой ситуации есть только один позитивный момент — реальный журналисткий опыт столкновения с нашей правоохранительной системой, дающий повод для написания объективной статьи.
- Анатолий, в ходайстве ГУ КГБ Республики Беларусь говорится о том, что Игорь нарушил статью 35 закона Белоруссии «О средствах массовой информации». В этом законе говорится об аккредитации. Какая аккредитация нужна российскому журналисту, гражданину Союзного государства, для работы в Белоруссии?
- Вот если бы Игорь приехал в Минск в составе недавней многочисленной делегации российских региональных журналистов, которых селили в гостиницу за счет государства Беларусь, кормили-поили, дарили подарки, возили по колхозам, показывали буренок, которые доятся под музыку, и все для того, чтобы они написали бравурный материал о замечательной жизни Белоруссии при Лукашенко — вот тогды бы у Игоря проблем не было. Ему бы, наоборот, спецохрану приставили. А вот журналисту, который едет в Белоруссию делать объективный материал о том, как живут люди, приходится сталкиваться с такими вот «спецмерами». На самом деле гражданину России не надо ничего доказывать на территории Беларуси. Это его гражданское право встречаться и разговаривать с теми, с кем он пожелает. Но еще тогда, когда Игорь позвонил мне по телефону и стал договариваться о встрече, я понял, что могут быть проблемы. Наши телефоны прослушиваются...
Елена Короткова
Специального корреспондента «МК» Игоря Кармазина депортировали из Белоруссии с формулировкой, что он, якобы, нарушил порядок аккредитации и не имел права заниматься на территории республики профессиональной деятельностью. «МК» обратился за официальным комментарием в пресс-службу МИД Республики Беларусь. На наши вопросы ответил пресс-секретарь ведомства Андрей Савиных.
- Андрей Владимирович, так что именно нарушил журналист «МК»?
- Насколько я понимаю со стороны министерства иностранных дел, этот журналист за аккредитацией к нам не обращался и соответственно не получал ее.
- Я внимательно изучила порядок аккредитации. Ее необходимо получать иностранным гражданам. В то время как Белоруссия и Россия входят в Союзное государство, по его уставу белорусы и россияне — граждане Союзного государства. О чем тогда идет речь?
- Да, мы граждане Союзного государства. Но он въехал на территорию Белоруссии не как простой гражданин, а как журналист. А профессиональная деятельность регулируется соответствующими законами. Когда белорусские журналисты едут в Россию работать, от них тоже требуют обязательно аккредитовываться. (Ни одного случая депортации белорусского журналиста, работающего в России «МК» припомнить не смог — авт.)
- Однако до этого и журналисты «МК», и представители других российских СМИ работали в Белоруссии без аккредитации, и их никто не выдворял...
- Я ничего не могу сказать по поводу выдворения. Это не в нашей компетенции.
- Раз спецкора «МК» «повязали» именно во время этой поездки, когда он встречался с оппозиционерами, за ним целенаправленно следили? Иначе как его вычислили?
- Я не располагаю такой информацией.
Екатерина Петухова
«СОЮЗНЫЙ» ГАЗ И «ВРАЖЕСКИЕ» ЖУРНАЛИСТЫ
По официальной версии, журналиста «МК» Игоря Кармазина выслали из братской республики за то, что он не прошел аккредитацию как иностранный гражданин. И вот тут возникает вопрос: Россия с Белоруссией действительно находится в Союзном государстве или как? Когда Александр Лукашенко кричит о дорогом российском газе, он все время упирает на то, что мы же союзники, значит, газ для Белоруссии должен быть по внутрироссийским ценам. Но вот когда дело доходит до «свободы слова», то мы, оказывается, вовсе не союзное, а «иностранное государство». В своем постановлении о высылке УВД Партизанского района Минска указывает: «В УВД администрации Партизанского района г.Минска 25.10.2011 поступило ходатайство ГУ КГБ Республики Беларусь о выдворении гражданина Российской Федерации Кармазина Игоря Вадимовича с территории Республики Беларусь в связи с причинением ущерба национальной безопасности Республике Беларусь, выразившегося в нарушении ст.35 Закона Республики Беларусь от 17.07.2008 № 427-3 «О средствах массовой информации». Статья эта вещает о правилах аккредитации для иностранных журналистов «для освещения заседаний, совещаний и других мероприятий, организуемых государственными органами, политическими партиями, другими общественными объединениями, иными юридическими лицами». Закавыка в том, что не собирался Игорь освещать никакие заседания, совещания и прочую официозную муру, организованную государственными органами. Он приехал общаться с людьми, то есть «физическими лицами». Он приехал в Белоруссию, которая является частью Союзного государства. И Устав этого Союзного государства гласит:
1. Граждане государств-участников являются одновременно гражданами Союзного государства.
2. В союзном государстве признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права.
3. Граждане Союзного государства пользуются равными правами и несут равные обязанности на территории другого государства-участника, если иное не предусмотрено законодательными актами государств-участников, договорами между ними.
Граждане Белоруссии могут находиться на территории России без регистрации, работать здесь и учиться наравне с гражданами России. Как ни напрягай память, но не удается вспомнить ни одного случая депортации белорусского журналиста. Но у властей Белоруссии позиция другая: когда надо что-то взять, то мы братья и союзники, а когда чем-то поделиться, пусть даже информацией — мы друг другу иностранцы, а то и вовсе — шпионы.
Елена Короткова
