В Париже собралась международная конференция «Друзья Ливии». Так что дипломатическое признание нового правительства оказалось той самой ложкой, что дорога к обеду. Теперь Россия надеется на участие в дележе по-новому «ливийского пирога». Или, по крайней мере, успеть подобрать остатки пирога старого. Во всяком случае, именно эта надежда читается между строк заявления МИД: «Исходим из того, что заключенные ранее Российской Федерацией и Ливией договоры и другие взаимные обязательства сторон продолжают действовать в отношениях между двумя государствами и будут добросовестно выполняться».
Есть немалый соблазн упрекнуть отечественную дипломатию в непоследовательности: еще совсем недавно Россия считала единственной законной властью Ливийскую Джамахирию и обменивалась визитами с высшими представителями режима Каддафи. Но внешнеполитическое ведомство специально напомнило, что «наша страна установила и поддерживает дипломатические отношения с Ливией с 4 сентября 1955 года и никогда не прерывала их вне зависимости от того, какое правительство находилось у власти в Триполи».
Вроде все правильно, все верно. Однако двойственность российского поведения в ходе ливийского конфликта чувствуется сильно. Воздержались при принятии резолюции 1973, осторожно пытались заниматься миротворчеством, совершая вояжи и в Триполи, и в Бенгази. Потихоньку начали заигрывать с бенгазийскими повстанцами — и поглядывали на них с опаской. Назвали их законными участниками переговоров, но не признали законной властью. Осуждали действия НАТО, но отказывали Каддафи в легитимности. Теперь вот признали — но оценят ли это новые властители Ливии?
ЭКСПЕРТНОЕ МНЕНИЕ:
Алексей МАКАРКИН, зам. гендиректора Центра политических технологий: «Признание — достаточно закономерный шаг. Россия сделала ранее несколько шагов навстречу Переходному национальному совету, когда Каддафи еще полностью контролировал Триполи. Есть два обстоятельства. Первое: политические реалии — новые власти контролируют крупнейшие города страны. Очевидно, что Каддафи обречен. Второе: у России в Ливии есть интересы. Об этом много говорилось, причем теми, кто считал, что ставить надо на Каддафи. На самом деле чем дольше мы не признавали ПНС, тем меньше у нас было шансов договориться с новыми властями по заключенным ранее контрактам в топливно-энергетическом комплексе, по железнодорожному строительству, по ВТС. С военными контрактами со сменой власти могут быть серьезные вопросы, но по другим есть шансы. Представители ливийского Совета говорили открытым текстом, что вопросы признания контрактов новым правительством будут решаться в том числе исходя из политических аргументов. Сейчас не надо спешить. Начнутся сложные переговоры. Новые власти не смогут ориентироваться только на Запад и поддержавшие их арабские страны. Им надо будет договариваться и с Россией, и с Китаем».
Гумер ИСАЕВ, руководитель Санкт-Петербургского центра изучения современного Ближнего Востока: «К признанию ПНС Россию принудили обстоятельства. Это констатация того факта, что режим Каддафи фактически пал. Говоря об отношениях России и Ливии в будущем, стоит вспомнить общую картину российской политики на Ближнем Востоке, которая в последние десятилетия, несмотря на некоторые успехи, переживает очень непростые времена. НАТО „освобождало“ Ливию вовсе не для того, чтобы она заключала выгодные контракты с Россией, Китаем и теми странами, которые изначально не поддерживали повстанцев. Тех оборотов экономических отношений, которые были между Россией и Джамахирией в прошлые годы, — их уже никогда не будет. Наша страна потеряла еще одного партнера — нельзя сказать, что Ливия была союзником, но в целом это очередной провал».
