Семейное дело
Иногда портрет нынешнего молодого президента соседствует с изображением его покойного отца Хафеза Асада, а кое-где с бородатым лицом старшего брата Басиля, погибшего в автокатастрофе.
Возглавляемая партией Баас власть в Сирии уже четыре десятилетия — дело семейное. И семья эта — клан Асадов. “Аль-асад” по-арабски значит “лев”. И за свою власть Асады готовы сражаться как львы.
В 1971 году генерал Хафез Асад становится президентом Сирийской Арабской Республики. Потом его переизбирали еще четыре раза — и фактически безальтернативно.
Дело для Востока обычное. Необычно другое — клан Асадов принадлежит к религиозному меньшинству в суннитской по преимуществу Сирии. Более того, к меньшинству традиционно гонимому — к шиитской секте алавитов.
В свое время приход Асада-старшего к власти был расценен как нечто из ряда вон выходящее: как если бы представитель касты неприкасаемых стал в Индии махараджей или еврей — царем в Российской империи.
Алавиты составляют весьма небольшую часть сирийского населения. Издавна среди ортодоксальных мусульман алавиты пользуются недоброй славой еретиков. Они поклоняются звездам, не соблюдают постов, не признают обрезания, празднуют Пасху и Рождество, едят свинину и пьют вино, читают Евангелие.
Естественно, суннитское большинство не в большом восторге от того, что ими правят алавиты. Отчасти схожая ситуация в шиитском Бахрейне, которым руководит суннитская королевская семья — и это стало одной из причин столкновений в этой монархии.
Руководя Сирией в течение 30 лет, Хафез Асад понимал, что вечно жить и править он не будет, но приложил все усилия, чтобы именно Асады как можно дольше находились у руля власти в Сирии.
Задолго до своей смерти Асад-старший решил обеспечить себе “престолонаследника”. Выбор пал на старшего сына — Басиля, пользовавшегося большим авторитетом в обществе и, главное, в армейских кругах.
Из окулистов в президенты
Башар Асад в преемническую схему не вписывался. Молодой человек был далек от политики. Никакого опыта в делах политических у него не было, немного было и связей с армией — одним из столпов сирийского общества.
Башар учился на офтальмолога — сначала в Дамаске, потом в Великобритании.
Но 24 января 1994 года по дороге в международный аэропорт Дамаска погиб ехавший в своем “Мерседесе” 31-летний Басиль…
Сразу после гибели старшего сына отец-президент отозвал Башара из Лондона и взялся готовить его для будущего восхождения на вершину власти. Чтобы поднять авторитет своего сына, Хафез Асад делал многое.
В руководстве страны была устроена чистка “в рамках борьбы с коррупцией, хищениями госсобственности, использованием служебного положения в личных целях”. Как говорят, на самом деле, чтобы расчистить место для продвижения наследника. Башар поменял халат врача на военную униформу — прошел ускоренную военную подготовку, закончив курс обучения в военной академии, где защитил диссертацию. Воинские звания Башара росли оперативно: от капитана до полковника.
Официальных постов преемник до поры до времени не занимал. Только возглавлял Сирийское компьютерное общество (с именем Башара Асада связывают распространение в стране Интернета и мобильников). Зато Асад-младший участвовал вместе с отцом в решении ежедневных вопросов жизни страны.
В июне 2000 года президент Хафез Асад умер. Но Асад умер — да здравствует Асад!
Буквально сразу после смерти отца молодой Асад оказался утвержденным главой партии Баас и был “выдвинут” в президенты Сирии. Парламенту пришлось снизить возрастной ценз для кандидатов в президенты — с 40 до 34 лет. Пожалуй, единственной преградой на пути к президентству мог оказаться родной дядя Башара — Рифаат Асад, объявивший, что только он имеет право на пост главы государства. Но живущему за границей дяде было сказано, что он будет арестован, если только появится в Сирии.
В общем, президентство Башару Асаду, провозглашенному вдобавок дивизионным генералом и главнокомандующим, было обеспечено. В мае 2007 года Башар был вновь утвержден президентом на новый 7-летний срок — на безальтернативной основе.
Появление нового президента породило массу надежд. И было отчего. Молодой, симпатичный, ростом под метр девяносто, говорит по-английски и по-французски, учился на Западе. Да еще представитель интернет-поколения!
От Башара Асада ожидали либерализации. И он говорил, что демократию в Сирии рассматривает как инструмент для создания лучшей жизни. Но торопиться с демократией не нужно.
Во внешней политике у Асада-младшего гибкости, кажется, больше, чем у его отца. Провозглашая себя борцом с Западом и Израилем, Башар Асад первый свой президентский визит нанес во Францию. А во время похорон папы Иоанны Павла II пожал руку израильскому президенту (не так давно Асад даже предложил выделить деньги на реставрацию десятка синагог в Сирии, хотя в стране остается всего пара сотен евреев).
Сам Башар заявил о себе как о борце с коррупцией и стороннике рыночных преобразований и политического плюрализма.
Но то в теории. На практике все оказалось далеко не так просто. Хоть Интернет и стал обыденностью в Сирии, на пользователей накладывают ограничения. А ряд “неудобных” сайтов периодически может закрываться.
В общем, демократом и либералом Башара Асада не назовешь даже с большой натяжкой. Но демонизировать его, рисуя как упертого диктатора, тоже несправедливо. Во многом он заложник традиции и ситуации.
Кнут или пряник?
Несомненно, за прошедшее десятилетие Башару Асаду удалось сделать много. Сирия при Башаре сильно отличается от Сирии Хафеза.
Однако, несмотря на оптимистичные прогнозы сирийских политиков о том, что экономика страны уже в ближайшие годы станет самой мощной на Ближнем Востоке, не все так здорово.
Высокая рождаемость, обнищание населения, высокий уровень безработицы — все это превращалось в мину замедленного действия. Несколько последних лет в аграрных и скотоводческих районах царила засуха — и это тоже сыграло свою роль в росте недовольства.
А если вспомнить еще, что многие сирийцы косо смотрят на нахождение у власти “алавитских еретиков”, то неудивительно, что в стране с готовностью подхватили знамя “арабского восстания”, разгоревшегося по всему Ближнему Востоку.
Всерьез сирийские волнения начались в середине марта в городе Дераа на границе с Иорданией. Толчком стал арест группы учащихся, писавших на стенах антиправительственные лозунги. Люди вышли на улицы с требованием освободить подростков. Дальше протест перекинулся в другие города — в Хомс, Хаму, Латакию, в пригороды Дамаска.
Протестные акции довольно скоро потеряли мирный характер. Причем власти обвинили в кровопролитии неких “наемников”, действующих в интересах внешних сил. А оппозиция, само собой, во всем винила правительственные силы. Как бы то ни было, в ходе столкновений за прошедшие месяцы погибли сотни людей.
Похоже, этот всплеск недовольства был при всех существовавших к нему предпосылках неожиданностью для Башара Асада. Как пишет профессор ближневосточной истории из Университета Тринити (Сан-Антонио, штат Техас) Дэвид Леш, лично встречавшийся с сирийским президентом, “как и многие авторитарные правители на протяжении многих лет, Асад искренне считал себя защищенным и даже популярным”.
И эта неожиданность сказывается на растерянности режима, не выбравшего пока между кнутом и пряником.
Запад уже расставил все точки над “i”. На Башара Асада прочно наклеен ярлык авторитарного правителя. “Президент Асад сталкивается с растущей изоляцией, и мы продолжим работать с нашими международными партнерами, в том числе в Евросоюзе, над дополнительными шагами с целью привлечь Сирию к ответственности за грубые нарушения прав человека”, — о жаркой Сирии на днях говорила, находясь в приполярной Гренландии, Хиллари Клинтон. По ее словам, танками и пулями не решить политические и экономические вызовы, с которыми сталкивается Сирия. И тут она права.
И, думается, сам Асад это понимает.
Власть пошла на уступки — по прежним меркам, невиданные. В стране отменено действовавшее с 1963 года чрезвычайное положение — это было одним из основных требований оппозиции. Объявлено, что и правящая Партия арабского социалистического возрождения (Баас) больше не будет оставаться руководящей и направляющей силой в обществе. Но теперь оппозиции таких революционных уступок мало.
С другой стороны, есть пример Каддафи, до сих пор удерживающего власть в Триполи, несмотря на авиаудары НАТО. Это служит примером того, что не стоит легко сдавать власть — не то легко можно оказаться в роли Хосни Мубарака, допрашиваемого в больничной палате, или бен Али, объявленного в розыск.
И если противники режима вкупе с Западом, обеспокоенным чрезмерным применением силы сирийскими властями, будут дожимать Асада, то логично было бы ждать, что президент забудет о прянике и возьмется за кнут.
Память о Хаме
Опыт действия кнутом у Асадов имеется.
Приход алавита Хафеза Асада в 1971 году к президентской власти вызвал недовольство многих сирийцев — поскольку по конституции президентом страны может быть только мусульманин. Хотя в 1973 году шиитские имамы приняли фетву, которая официально признавала алавитов мусульманами-шиитами, брожения умов остановить было нельзя.
Исламисты организовали серию нападений на правительственные объекты и убийства государственных и партийных деятелей. Власть ответила репрессиями. Те, в свою очередь, вызвали ответную реакцию — и завертелось.
К началу 80-х Сирию практически охватила гражданская война.
Власть объявила членство в группировке “Братья-мусульмане” уголовным преступлением, чреватым смертной казнью.
В 1982 году в городе Хама мелкие торговцы, доведенные до ярости повышением налогов и прочими притеснениями, подняли открытый антиправительственный мятеж. Лозунгами восставших было установление исламского порядка в Сирии. Десятки военных и представителей партии Баас были убиты. Город перешел под власть восставших, объявивших Хаму освобожденной от “неверных”.
Дамаск бросил против Хамы армию. В результате кровавого подавления мятежа тысячи жителей были убиты, целые городские кварталы были сметены с лица земли. По разным оценкам, погибло от 5 до 40 тыс. человек.
Правительственными войсками командовал брат Хафеза Асада — Рифаат (тот самый, что из своего европейского далека хотел перебежать дорогу Башару). Впрочем, уже через несколько лет обиженный на то, что брат обошел его в высоких назначениях, Рифаат пытался устроить переворот, однако вынужден был податься в эмиграцию.
Подавления восстания 1982 года Асадам не простили ни исламисты, ни западные правозащитники, до сих пор вспоминающие “резню в Хаме” как “самые кровавый акт, осуществленный арабским правительством против собственного народа”.
Однако жестокость, проявленная в Хаме, положила конец гражданской войне в Сирии.
Есть мнение, что нынешние “Братья-мусульмане”, которые явно участвуют в протестных акциях в Сирии, памятуя о расправе, учиненной в 1982 году, стараются вести себя сдержанно.
Ну а власть в Дамаске использует “исламистский фактор” в пропагандистских целях, пугая мир опасностью того, что в случае падения режима Асада власть в стране окажется у воинствующих салафитов, которые призывают к вооруженному мятежу под лозунгами джихада и созданию салафитского эмирата. А это чревато войной не только в самой Сирии, но и за ее пределами. Отчасти эти опасения обоснованны.
Посему Западу не стоит давить на сирийскую власть — а то никому не поздоровится, если ситуация выйдет из-под контроля.
Падет ли Башар Асад? А если да, то когда? И что тогда будет? Нужно иметь большую смелость (или наглость), чтобы делать конкретные прогнозы.
Но вот что приходит в голову: худой мир всегда лучше доброй войны. Тем более в стране, где бок о бок живут сунниты и шииты, алавиты и друзы, католики и православные.
И если хрупкая многоконфессиональная конструкция под названием Сирия разобьется, то последствия могут быть самыми печальными.
Так кому это надо?
