Беспорядки, манифестации, волнения и, наконец, — революция. Как бы мы ни называли события последних месяцев, разворачивающиеся на Ближнем Востоке, у них есть свои причины. Они известны, и подробно останавливаться на них не стоит. И недовольство властью, и требование свобод, повышения доходов — все это существовало испокон веков. В том-то и дело. Почему появившиеся не вчера протестные настроения в один момент вдруг хлынули на центральные площади тысячами простых граждан, которым удалось в итоге — пусть и бескровно, по меркам славных переворотов прошлого, — свергнуть не одного правителя?
Мы не знаем на нынешнем Ближнем Востоке ни одного имени, претендующего на звание героя революции. Такого, который собрал вокруг себя недовольных и вывел их против канонического тирана. А ведь так должно быть. Так всегда было. Злобный угнетатель и вождь угнетенных. Но мы знаем, посредством чего безо всякого лидера люди объединились в силу, способную менять власть в стране.
Скрытые резервы соцсетей
“Вот что зацепит всех — с кем ты занимаешься сексом” — таков был, если верить фильму Финчера “Социальная сеть”, один из мотивов воплощения в реальность идеи Марка Цукерберга, получившей название Facebook.
Едва ли создатель крупнейшей социальной сети в мире, равно как и его “коллеги”, ответственные за появление ЖЖ, Twitter, могли предположить, чем станут плоды их креативного мышления на Арабском Востоке. Созданные на Западе, где во главе угла стоит индивидуализм, личность и частные интересы, на Востоке, где еще сильны общинные настроения, все эти соцсети и блоги в полной мере раскрыли свой потенциал. Пока американо-европейская публика развлекалась афишированием своей личной жизни да приглашениями на безобидные в большинстве своем флэшмобы, арабские интернет-пользователи оценили другое, не столь явное, но отнюдь не менее значимое преимущество таких сервисов. Это возможность поиска единомышленников, организации акций и выступлений в обход властей. Теперь не надо было по конспиративным квартирам собирать революционно настроенных соратников по борьбе. Достаточно лишь запостить в своем микроблоге соответствующий призыв, и те, кому он адресован, обязательно его получат.
Интернет-активность на Ближнем Востоке растет
Компания “Opera software”, занимавшаяся разработкой браузера для сотовых телефонов, КПК и смартфонов, провела исследование на предмет активности интернет-пользователей в Египте и других странах, охваченных “арабской революцией”. Согласно его результатам, в период волнений на площади Тахрир в Каире резко возросла посещаемость сайтов египетской оппозиции, некоторые из них сохранили высокий уровень востребованности даже после ухода Хосни Мубарака. По данным компании, за год — с февраля 2010 года по февраль 2011 года — число посещений наиболее популярных на Ближнем Востоке интернет-ресурсов (лидируют среди которых Facebook, Google и Youtube) увеличилось на 233%, количество уникальных пользователей возросло на 142%. Но самое главное, что наибольший рост пережил уровень обмена информацией — объем переданных данных увеличился на 259%.
“Без Интернета революция была бы невозможна”
Чтобы не оперировать лишь сухими данными, представители “Opera software” взяли интервью у одного из участников египетских волнений, каирского инженера Эймана Шокра. По его словам, “ключом к успеху революции стал тот факт, что мы все оказались связаны — через Интернет, Facebook, по сотовым телефонам. Это была революция, основанная на коммуникации”.
На вопрос о том, была бы возможна революция в стране без Интернета, Шокр уверенно отвечает: “Абсолютно невозможна, Интернет является наиболее эффективным способом, чтобы сделать революцию реальностью. Когда правительство заблокировало социальные сети, мы оказались в затруднении, но, зная, что искра уже вспыхнула, мы продолжили движение вперед. На мой взгляд, любая новая революция, которая произойдет в мире, будет зависеть в первую очередь от общественных веб-ресурсов. И, как египтяне и тунисцы, мы гордимся тем, что впервые в истории изменили жизнь наших стран на фоне медийной революции”.
Топ-менеджер компании Google по маркетингу в странах Северной Африки и Ближнего Востока Ваэль Гоним 7 февраля дал интервью, в котором рассказал о том, как создал специальную страницу на Facebook, где призывал египтян восстать. Кроме этого, политику теперь уже экс-президента страны Хосни Мубарака Гоним критиковал и в своем микроблоге на Twitter. И первые коллективные забастовки египтян были организованы именно через эти ресурсы. Когда же власть поняла, откуда ветер дует, и закрыла доступ к подобным сервисам — момент уже был упущен. Жизнь в стране остановилась, и вся активность перетекла на площадь Тахрир. А к тому моменту онлайновая координация действий уже не была нужна, так как заработали типичные для коллективистского Востока механизмы — сбор после пятничной молитвы и т.д.
Старые и новые методы борьбы
Западные масс-медиа сейчас активно продвигают мысль о том, что нынешняя “арабская революция” — это исключительно порождение новейших интернет-технологий. Политика США, которые в феврале этого года выделили $25 млн. на поддержку блогеров и интернет-активистов в авторитарных странах, лишь подчеркивает значимость данного явления. Равно как подтверждает огромную роль Всемирной Паутины и действия властей Ирана в 2009 году.
В июне 2009 года в Иране прошли выборы президента, в которых приняли участие 85% иранцев, имеющих право голоса. На следующий день президент Махмуд Ахмадинежад объявил о новой победе с результатом около 65% голосов. В то время как по предварительным данным, он значительно уступал своему главному оппоненту Мир-Хоссейну Муссави — более чем в два раза (порядка 8 млн. голосов против 19 млн. соответственно). Сообщения о фальсификации результатов стали незамедлительно появляться в Twitter. Был создан тег #IranElections (выборы в Иране), объединявший все сообщения о ситуации в Иране, а также тег #CNNfail (провал CNN), которым отмечались сообщения на тему того, как скудно CNN освещает события в Иране. Появление второго тега привело к тому, что телекомпания была вынуждена заполнить эфир новостями из Ирана. Такое влияние микроблогов на СМИ и на общественные настроения не могло остаться незамеченным. Вскоре пользователям был заблокирован доступ к сети Facebook, а также сайтам Twitter, YouTube и поисковику Google.
Однако в случае с последними событиями на Ближнем Востоке мы сталкиваемся с явным противоречием. При населении более 70 млн. человек в Иране порядка половины жителей страны пользуются Интернетом, что делает угрозу распространения революционных настроений через Сеть более чем реальной. Из более чем 10-миллионного населения Туниса же лишь 34% жителей когда-либо пользовались Интернетом (Facebook — порядка 18%), еще хуже ситуация в Египте (при населении в 80 млн. — 20% интернет-пользователей, Facebook — 6%) и в Ливии, где количество веб-активных составляет лишь 5% (Facebook — около 4%).
На этот фактор можно списать и коренные различия в “революциях” в вышеупомянутых странах. В Египте основные волнения сразу начались в столице, где, строго говоря, и завершились . В Ливии же антиправительственные выступления практически не задели Триполи, будучи рассредоточенными по всей стране. Можно сказать, что ливийцам банально не хватило интернет-поддержки, чтобы организовано выступить в столице, подобно египтянам. Но, принимая во внимание в целом малый процент интернет-пользователей в этих странах, справедливо будет утверждение, что в данном случае успех цифровых технологий был обеспечен их взаимодействием с достижениями прошлого.
Немногочисленные по европейским меркам публикации в Twitter и на Facebook передавались каналом “Аль-Джазира” и другими СМИ, а объявления о времени проведения демонстраций распечатывались и раздавались тем, у кого не было доступа к Интернету. Преимущество, на фоне революций доинтернетной эпохи, огромное. Ведь если раньше повстанцы, захватившие радиостанцию и иные каналы государственной пропаганды, предлагали людям собственное видение событий, то это все равно воспринималось как пропаганда, но — другого толка. Сегодня же люди, получавшие информацию из Сети, видели не идеологически выдержанную картинку, представленную некой оппозиционной группировкой, занявшей телецентр, — они наблюдали события глазами простого человека в режиме реального времени.
“Это революция 2.0: никто не был героем, потому что героем был каждый”
Эта фраза из Twitter Ваэля Гонима как никакая другая характеризует сущность революций нашего времени. Во всех переворотах “старого образца” необходимым условием было наличие лидера, героя, некой единицы, которая за собой вела массы. Имена “лидеров” нынешних политических акций то и дело мелькают в СМИ и забываются через пару дней — не исключено, что по прошествии времени нынешние события никто с этими именами и связывать не будет, в то время как ассоциации с Facebook или Twitter уже укоренились.
Как бы то ни было, нельзя забывать, что нынешние революции, даже если именовать их веб-революциями — это не нечто из ряда вон выходящее, а следствие закономерного развития прогресса. Когда-то в роли консолидирующего фактора выступала подпольная печать. Теперь, когда бумажные и иные традиционные носители информации в большинстве сфер заменены цифровыми, организация волнений по Сети представляется вполне логичной. Можно приписывать Интернету большую или меньшую роль в современных процессах, но отрицать ее невозможно. История не терпит сослагательного наклонения, однако едва ли революции, осуществленные без новейших технологий, могли дать результат аналогичный тому, что мы видим.
ЭКСПЕРТНОЕ МНЕНИЕ
Гумер ИСАЕВ, руководитель Санкт-Петербургского центра изучения современного Ближнего Востока:
— Роль Интернета в нынешних событиях на Востоке — явно преувеличенный аспект. Если посмотреть на данные статистики, количество пользователей Интернета в ряде арабских стран, в том числе тех, где произошли революционные события, и вовлеченность пользователей в социальные сети — на порядок ниже, чем на Западе. В том же самом Египте интернет-пользователей не так много, как вышло людей на улицы Каира и других городов. Поэтому, на мой взгляд, здесь можно рассмотреть версию самопиара со стороны крупных сетей вроде Facebook и Twitter. С другой стороны, нельзя отрицать тот факт, что какую-то роль социальные сети и Интернет сыграли. Мне кажется все-таки, что если уж говорить о каких-то медийных средствах, повлиявших на мнение большого количества людей, то это были в первую очередь телеканалы, такие как “Аль-Джазира”, “Аль-Арабия”, которые действительно стали неким “оружием массового поражения”. Многие люди, наблюдая за новостями и сводками именно по телевидению, после этого приняли активное участие в событиях. Я думаю, что Интернет на Ближнем Востоке не столь массово присутствует — да, в больших городах это явление имеет место, но в то же время в Египте, например, есть много бедных людей, у которых и на компьютер-то нет средств. Поэтому роль Всемирной Паутины не стоит переоценивать.
Сравнение дат начала тех или иных волнений и появление в соцсетях призывов к действиям дает понять, что Facebook и Twitter были использованы как средство, но вряд ли они были застрельщиками. Сложно говорить, как развернулись бы события без этих средств, но не стоит забывать, что в мусульманском мире хватает “социальных сетей” и без Интернета. Я имею в виду традиции собрания людей, например, после пятничной молитвы — большинство выступлений проходило именно после нее, люди выходили на улицы, обменивались информацией, принимали коллективные решения. Поэтому мечеть все равно остается наиболее важным средством коммуникации.
Алексей МАКАРКИН, вице-президент Центра политических технологий:
— Интернет в данном случае — некий коллективный организатор и коллективный пропагандист. Организатор, потому что дает средство коммуникации между теми молодыми образованными людьми, которые сыграли существенную роль в этих событиях. Потом к ним уже присоединились так называемые социальные низы. Но начали ее именно молодые люди, не сумевшие вписаться в нынешние условия, у которых есть потребность в демократии. Пропагандист — не столько для внутреннего пользования, сколько для внешнего. Теперь сложно закрыть страну от международного внимания. Блоги стали источниками для мировых СМИ. Несколько десятилетий назад наверняка пришлось бы довольствоваться официальной информацией и отдельными слухами, сейчас же все транслировалось в режиме онлайн. Поэтому мировые масс-медиа, настроенные антиавторитарно, стали союзниками этой молодежи. Известно, что под влиянием блогеров СМИ меняли терминологию. Таким образом, интернет-пользователи — это передовая группа, к которой потом присоединяются. Они тянут за собой более многочисленную группу, они сами не позволяют замолчать какие-то события. Я бы не стал говорить, что культура восточного коллективизма сыграла значительную роль.
Коллективизм на Востоке подразумевает послушание, не предусматривает демократических свобод как ценности. Так что на уровне передовой группы он как раз стал размываться. Люди стали воспринимать себя не как часть общего целого, иерархической конструкции, а как людей, способных что-то изменить.
