Главный герой книги бежит. Однажды он ночует в доме, где молодая хозяйка узнает его по теленовостям и требует от мужа, чтобы тот сообщил в милицию. Но муж не хочет: мол, не похож этот усталый мужик на беглого олигарха — тот бы точно у них не задержался, а уже давно удрал бы за границу. А даже если это и тот самый олигарх... Сообщишь — менты заинтересуются, кому они комнаты сдают, платят ли налоги...
“— Ты это… прежде чем докладывать, вспомни: и я под следствием был, забыла? Живешь себе тихо и не вороши навоз!
— Но ты ведь никого не убил, не ограбил. И когда это было, еще в старое время…
— Темная ты женщина! Какое старое? Ты, Нинка, никак лишку хватила, нет? Не он это, не он! Ну похожий немного, и што? Панкратов, тот, как очки оденет, так прямо вылитый Берия. Так он Берия, что ли?”
Беглого олигарха спасет не народная солидарность с его идеями или миллиардами, а простое “сегодня ты — завтра я”.
Сюжет крайне неожиданный для книги о Ходорковском. Немного там написано о головокружительном подъеме молодого бизнесмена. Совсем ничего об инсайдерских суперсделках. Ничего о кремлевских интригах против аутсайдера путинской эпохи. Нет и циничных диалогов в рублевских резиденциях и на развратных вечеринках, происходящих на “ривьерских яхтах”.
Гламур и запах грязного белья некогда богатого и могучего совершенно не интересуют автора. Пространство действия — в основном дальневосточная глубинка. Персонажи вокруг олигарха — простой русский народ. Сугубо немосковское произведение.
Действие романа начинается в забайкальской степи. Герой просыпается в автобусе рядом с мертвыми надзирателями. После коротких колебаний выходит из автобуса и бежит. Его бегство — без ясной цели, без бизнес-плана. Никакой он не великий комбинатор или гигант мысли. Надежды на свободу и хеппи-энд нет. Он не доктор Ричард Кимбл — скорее, престарелый, обреченный доктор Живаго. Одинокий, слабый, неловкий.
Сам себе чуть шею не ломает, с трудом спасется от банды беспризорников, двигается неуверенно, и в каком направлении даже решает не он, а сочувствие, пофигизм и авантюризм его местных доброжелателей.
Беднягу беглеца жаль и читателю. Переживаешь не за Героя российского экономического чуда, не за Символ Свободы. А за человека, который попал однажды в эти жернова, выхода из которых нет. И временные обстоятельства бегства это только лишний раз подтверждают.
“А он так хочет домой”, — говорит сама автор, Тина Шамрай.
Несколько дней герой мучительно крутится по одним и тем же поселкам. Правоохранительные органы его ищут, но без особого азарта. Власть с ним играет, как злой ленивый кот с недобитой мышкой: пусть бежит, все равно некуда…
Власть здесь жестока и капризна, как у Гоголя или Хармса. А народ невозмутим, как у Толстого или Гроссмана (которые наряду с Пушкиным и Платоновым — любимые писатели автора).
Книга написана в стиле классического русского реализма. Старомодная сила русского языка очень тесно распечатана на 684 страницах. Триллер-эпопея.
По сути, такой сюжет в столь высоком литературном качестве обречен стать бестселлером. Но вышел он практически незаметно.
Издана книга в Праге, тираж отпечатан в Киеве, в Россию попало пока только несколько сотен экземпляров. Прямо самиздат какой-то…
Издатель жалуется, что российский “книжник” неохотно ее берет. А первая презентация романа, которая была запланирована в Твери, вообще сорвалась — областная библиотека накануне отказалась предоставить обещанное помещение.
Понятно, что власти не любят историю о мученике Ходорковском. Да еще с таким названием — “Заговор обезьян”. Но дело здесь, как мне кажется, не только во власти.
Продажам антипутинских “Баек кремлевского диггера” Елены Трегубовой никто не мешал. Как и антипутинской фантазии “2008” Сергея Доренко. Или “Дню опричника” (понятная метафора) Владимира Сорокина. Но дело в том, что все эти произведения и авторы — сугубо московские. А Москва почему-то ни чужим слезам, ни чужим дарованиям не верит; даже если произведение очень талантливо и, на мой взгляд, достойно литературных премий. (А может быть, именно поэтому?)
Какие крики восторга, какие горячие дискуссии интеллектуалов на радио “Эхо Москвы”, сколько перепечаток в политизированных журналах увидели бы мы, если бы роман “Заговор обезьян” написала не какая-то Тина Шамрай из бедной Твери, а Борис Акунин, Людмила Улицкая или на худой конец Юлия Латынина!
А кто такая Тина Шамрай? Тетка-правозащитница из глубинки, которая решила, что она может пересказать миру сны Ходорковского. Она ведь даже не брала у него интервью!
Да и зачем Москве, будущему всемирному финансовому и инновационному центру, обиталищу богемы и патентованных либералов, все эти подробности быта жителей Восточной Сибири? Это же “периферия”, нищета, отстой, как и вся остальная Россия!
В Москве — свой заговор обезьян. Столица — попсовая, мажорная, со своим культурным фейс-контролем, со своей высокомерной цензурой. В нее не вписывается провинциалка, которая в 18 лет автостопом добиралась не в столицу, а во Владивосток и которая по пути начала свою профессиональную карьеру на сибирском лесоповале.
Авантюристка со стажем не заботилась о том, что серьезные гении всегда являются людьми столичными, не общаются с сельским быдлом, а только между собой — в элитных тусовках типа клуба “Сноб”, которые внимательно следят за тем, чтобы чужие туда не попадали.
Но элитарные московские литераторы уже давно ничего по-настоящему хорошего не сочиняли. Если какой-то Прилепин или какой-то еще талант и сверкнет — это точно не столичный талант.
Может быть, Москва слишком жирная, слишком сытая, зато какой творческой дерзостью обладает! “Свиньи ведь не смотрят вверх, туда, где небо, — у них просто нет шеи…” — так судит современный московский Лермонтов о своих немосковских соотечественниках.
Велика московская литература. Зачем ей лохи из России?
А роман о беглом олигархе все-таки заканчивается в Москве. Чекисты в последней сцене носят высокие сапоги. И от зауральской доброты здесь ничего не осталось…
