Читатель ждет уж рифмы “розы”: “эскадроны смерти”, бессудные казни, убийства правозащитников, режим личной власти. Но не будем торопиться. Рамзан, безусловно, сегодня самая одиозная фигура в российской политике. Причем претензии к нему имеют люди из непримиримо враждующих между собой идеологических лагерей. Но разные. Демократическая общественность предъявляет Рамзану все вышеперечисленное. А патриоты и силовики тоже от него не в восторге, но по другим причинам. Их тезис: при Кадырове Чечня хоть и осталась формально в составе РФ, но обрела фактическую независимость, живет по своим законам, с Москвой не считаясь, но при этом за ее счет. То есть за наш с вами счет.
В этом и секрет популярности Рамзана среди чеченцев, говорят эти критики: он фактически добился всего того, о чем мечтали Дудаев и Масхадов, но в отличие от них сумел договориться с Москвой и теперь строит чеченскую независимость на российские деньги. И Кремль делает большую ошибку, продолжая поддерживать младшего Кадырова.
“Он, конечно, сукин сын, но он наш сукин сын” — так, по легенде, американский президент Франклин Рузвельт охарактеризовал никарагуанского диктатора Сомосу. Тезис о приоритете и безусловной ценности демократии к реальной жизни применим далеко не всегда. Гитлер, как известно, пришел к власти демократическим путем. Дудаев тоже был избран президентом Чечни вполне законно. В Палестинской автономии на демократических выборах (международные наблюдатели не зафиксировали никаких нарушений) победила террористическая организация ХАМАС. Представим себе, что племя африканских людоедов проводит вполне себе демократические выборы под контролем ПАСЕ и ОБСЕ. Кто победит на таких выборах, угадайте с трех раз?
Если общество определяет успешность вождя по количеству съеденных им врагов, то на выборах победит самый кровавый людоед. Что представляла собой Чечня после двух войн и анархии “независимой Ичкерии”? Это было общество, отброшенное на два столетия назад — к представлениям и понятиям Кавказской войны. Доблесть лидера в нем определялась по числу убитых солдат и захваченных заложников. Понятно, кто мог бы победить в такой Чечне на свободных выборах. Мне часто приходилось слышать от чеченских интеллигентов упреки: “вот, дескать, было много достойных людей из антидудаевской оппозиции, а ставку сделали на бандитов Кадыровых”. Однако есть большие сомнения, что интеллигент типа Аслаханова, например, смог бы удержать в той Чечне власть. У всех перед глазами пример Мурата Зязикова в соседней Ингушетии, который не контролировал ничего, кроме собственного кабинета. Что ни говори, но Рамзан эффективен. И в строительстве. И в уничтожении своих врагов. И в борьбе с террористами: во всяком случае, по данным “Мемориала”, число терактов в Чечне снижается (в 2010 году — 39, в 2009-м — 62). Правда, достигается это за счет жесткого давления на родственников террористов. Да и вся система, выстроенная Рамзаном, достаточно жесткая и заточена только на него одного. Убери Рамзана — и все рухнет.
Но дело даже не в этом. А дело в том, что немцы уже никогда не выберут кого-то вроде Гитлера. И не только потому, что получили хороший урок. А потому, что сами немцы изменились, изменились их ценности и приоритеты, и они уже не считают, что самый достойный вождь — это тот, кто съел больше всего врагов. Сейчас и чеченцам, и нам нужна передышка, нужно время, чтобы подросло поколение, не знающее войны. В конце концов, даже древние мудрецы считали, что знакомое зло есть зло наименьшее.
