Напомним, что “МК” уже писал об этом (“Армия опять будет контрактной” от 15.12.2010). Тогда столь неожиданный посыл генерала удивил многих, так как всего за месяц до этого он говорил следующее: “Мы не переходим на контрактную основу. Более того, призыв мы увеличиваем, а контрактную часть уменьшаем”. И это — правда. В войсках осенью было уволено до 70% контрактников. Увольняли их массово. А зимой вдруг снова повеяли ветры перемен. На сей раз генерал Макаров обосновал их уже несколько шире: “Да, мы практически разогнали контрактников, но кто это был? В основном это солдат, прослуживший полгода, которого уговорами, силой, угрозами заставили подписать контракт”. При этом ему платили от 7 до 13 тыс. рублей. “Мы его одевали, обували как контрактника, — посетовал генерал, — а он потом, помахав нам рукой, уходил. Мы несли громадные расходы”.
Макаров заявил, что принцип отбора контрактников теперь кардинально изменится. “Мы будем отбирать и учить в учебных центрах и только после этого, приняв экзамены, заключать контракт”. А контрактники “будут получать совершенно другие деньги”. Генштаб тщательно изучил опыт перехода на контрактную армию в ряде стран НАТО, в том числе Польше, Чехии, Болгарии (наконец-то!). “Контрактник в Польше получает в месяц $1100, из них $700 — за службу и $300—400 — за поднаем жилья. В Чехии он получает $700, кроме того, военнослужащие от рядового до генерала — по $500 за поднаем жилья. Мы тоже придем на эту сумму для контрактников”, — сказал Макаров и заявил, что вариант выплаты достойных денег за поднаем жилья рассматривается как один из вариантов обеспечения военнослужащих жильем.
Для такого здравого подхода Генштаба, видимо, имеются и демографические причины. Как признался Макаров, этой весной предстоит призывать всего 270 тысяч человек — “больше у нас молодежи нет”. Так что перспективы таковы: в Российской армии количество солдат срочной службы вскоре сократится до 10—15%.
Кроме того, на заседании академии начальник Генштаба обрушился с резкой критикой на представителей военной науки. “В то время как весь мир развивал космические технологии, информационно-управляющие системы, массово закупал оружие, у нас ставка делалась на массовую армию и закупку у промышленности морально устаревшего вооружения. Мы просмотрели развитие способов, а затем и средств вооруженной борьбы”. Генерал упрекнул военных ученых в том, что вместо разработки теории сетецентрических войн они до сих пор продолжают защищать диссертации о значении партизанского движения в годы войны.
Бурное развитие форм и способов вооруженной борьбы, сказал Макаров, произошло в последние 20 лет, и поэтому “первоочередная задача науки — сработать на опережение, научить армию самым современным взглядам на ведение войны, прежде всего с высокотехнологичным противником”.
Столь решительные атакующие нотки ни журналисты, ни представители военной науки от Макарова до сих пор не слышали. И потому очень хотелось бы верить, что все сказанное — это не временное весеннее просветление, а устойчивая тенденция современной военной политики.
