Энтузиазм министра был вполне понятен. Тахрир-сквер, то есть площадь Свободы, — символическое сердце египетской революции, которая смела диктатуру Хосни Мубарака. Именно миллионные толпы, собиравшиеся на Тахрир-сквер, перевернули мрачную страницу многовекового Египта.
Министр приехал на Тахрир-сквер на бронированном автомобиле и в сопровождении охраны. Но в броуновском уличном движении египетской столицы это никому в глаза не бросилось. Окруженный журналистами и прохожими, министр произнес:
— Увидеть место, где возгорелся огонь революции, — это для меня удивительное ощущение!
Визит министра на Тахрир-сквер был неожиданным, но хорошо продуманным дипломатическим шагом. В арабском мире усиливался ропот по поводу нерешительной позиции Москвы в Ливии и Бахрейне, правители которых занимались геноцидом в отношении своих народов. Появление на Тахрир-сквер кавалькады лимузинов с российскими национальными флажками на лимузинах должно было сбить накал недовольства.
Именно это и имел в виду наш министр, когда после встречи с временным премьером Египта Эссам Абдель-Азиз Шарифом сказал:
— У нас существует такая поговорка: “Пить из пожарного шланга”. Что мы сейчас и делаем. Наш месседж ясен. Мы полностью поддерживаем все то, что предпринимают египтяне в своих собственных интересах.
Несколько раньше министр встречался в течение двух часов с группой египетских защитников прав человека и демократических деятелей-активистов. Встреча проходила в отеле на берегах великого Нила, где остановился министр. Одна из активисток и героинь Тахрир-сквер Гамила Исшаил, открывая встречу, задала перцу нашему министру за то, что Москва поддерживала Мубарака, пока он не свалился. Она напомнила министру его слова, произнесенные 25 января, в самый разгар восстания: “Согласно нашей оценке, правительство Египта (еще Мубарака. — М.С.) стабильно и находится в поиске путей, чтобы удовлетворить легитимные нужды и интересы своего народа”. Министр густо покраснел. Другой правозащитник, Хосам Бахгат, добавил: “Эти ваши слова вызвали в Египте разочарование и критику”. Тем не менее он признал: “Ваша страна сделала больше других для дела демократии в Египте…”
Министр в непривычном для него красном блейзере искренне наслаждался посещением Тахрир-сквер. Его гидами были два египтянина, работающие в российском посольстве в Каире. Они показывали высокому гостю места ожесточенных схваток с клевретами Мубарака и переодетыми агентами секретных служб. Вскоре вокруг министра образовалась большая толпа. Люди фотографировали его, подняв над головами мобильными телефоны и камеры.
— Как это прекрасно — быть среди вас! — восклицал министр, пожимая руки прохожим.
Перед самым концом визита к министру протиснулся пожилой египтянин и спросил его, знает ли он притчу об Омаре, втором калифе ислама, и персидском убийце, подосланном к нему. Убийца должен был пронзить кинжалом спавшего под деревом калифа. Однако совесть замучила убийцу, и он признался ему во всем. Калиф помиловал его.
— Знаете почему? — спросил старик министра и сам же ответил: — Потому что он был справедливым. Вот и мы прощаем вам вашу неторопливость.
Министр уже садился в свой бронированный “Кадиллак”, когда старик крикнул ему вдогонку:
— Спасибо вам за то, что вы пришли к нам на Тахрир-сквер!..
Посещение министром Тахрир-сквер состоялось 16 марта.
“Этого быть не могло! — воскликнете вы. — 16 марта министр находился в Москве на Смоленской площади и корпел над инструкциями нашему представителю в Совете Безопасности”. Нам не удалось спасти тунисского сатрапа Зине эль Абидине Бен Али, которого смела “жасминовая революция”. Не удалось спасти и Мубарака. Теперь надо было спасать хотя бы Каддафи и бахрейнского короля Хамада бин Исаэль-Калифа. (Не того, что спал под деревом!) Россия воздержалась при голосовании в СБ ООН. “Воздержалась” — рядовой термин в лексиконе голосования. Но как можно было воздержаться при виде кровавого тирана, расстреливающего в упор свой народ с самолетов и вертолетов, танками и артиллерией?! Неужели ради сверхвысоких цен на нефть?!
Революции шагают по Арабскому Востоку и Северной Африке. А в наших официальных заявлениях до сих пор не озвучены слова “революция” и “свобода”. Мы до последнего момента цепляемся за изживших себя диктаторов и, даже припертые к стене, выжимаем из себя лишь “моя хата с краю”. И воздерживаемся. Но наша хата далеко не с краю, и как жаль, что 16 марта на площади Свободы — Тахрир-сквер был не Сергей Лавров. Там была госсекретарь США Хиллари Родэм Клинтон. Все рассказанное мною выше точно до запятой, все реплики, все телодвижения. Даже красный блейзер. Даже притча о калифе Омаре и убийце. Вот только все это стряслось с Хиллари, а не с Сергеем.
Как жаль!
