Парень и впрямь пошел далеко. В начале марта о нем заговорила вся страна. 6 марта в доме Двораковского на окраине Пятигорска произошел взрыв самодельного взрывного устройства во время сушки бомбы на батарее отопления. С тех пор следы Виктора затерялись.
А потом посыпались новости. Одна страшнее другой. Спецслужбы распространили информацию, что молодой человек может быть использован в качестве террориста-смертника. Дальше — больше. Двораковский готовил теракт в Международный женский день. Скрылся с двумя бомбами. Добрался до Москвы. К тому же был замечен в дружбе с террористом Виталием Раздобудько. Супруга Двораковского Айшат, по некоторым данным, является студенткой Пятигорской фармацевтической академии, где учились смертница Мария Хорошева и ее подруга Зейнап Суюнова.
В какой семье рос предполагаемый новый русский ваххабит, каким его помнят на родине, почему Виктор Двораковский принял ислам и стал Абдуллой — в материале специального корреспондента “МК”.
“Ваххабитами становятся, как правило, люди из неблагополучных семей, которые не могут устроиться в жизни, им сложно обрести семью, найти работу. По большому счету, таким неудачникам терять нечего”, — уверен психиатр-криминалист Михаил Виноградов.
Но под его теорию подпадают далеко не все террористы-смертники. Взять хотя бы Саида Бурятского. Родился в приличной семье, получил высшее образование, знал кучу иностранных языков. Или Виталий Раздобудько — добропорядочный семьянин, с хорошей наследственностью. Его жена Мария Хорошева — выпускница фармацевтической академии.
Список можно продолжать...
Пожалуй, только Виктор Двораковский выбивается из разряда прилежных учеников и воспитанных детей.
“Таких не берут в ваххабиты”, — сказали бы про него.
“Звезд с неба парень не хватал, книги не читал, как он Коран-то осилил?” — удивляются сегодня одноклассники Двораковского.
“Казаки становились мусульманами, мусульмане — казаками. Каждому свое”
Родина Виктора — Дагестан. Правда, прожил он там всего пару лет. Русские родители решили сменить место жительства, переехать подальше от мусульманской общины.
Так что с конца 80-х годов вотчиной Двораковских считают поселок Иноземцево, что в 30 минутах езды от Пятигорска. Правда, поселком это место можно назвать с натяжкой. Полвека назад на строительство Иноземцева бросили все средства. Здесь отгрохали добротные по тем временам пятиэтажки, построили детсады, школы, училища, на территории поселка возвели завод минеральных вод. Старожилы уверяют: инфраструктура была на высоте в отличие от соседних аулов.
Не случайно именно в Иноземцеве в 1996 году построили элитный Южно-Российский лицей казачества, куда стремились попасть дети со всех окрестных городов и сел. Где, собственно, и пытался грызть гранит науки Витя Двораковский.
— Школа в плане образования — обычная, но с замашками элитной, — рассказывают одноклассники Двораковского. — Предмет “история казачества” считался чуть ли не основным. Мальчики и девочки учились отдельно. Позже появились смешанные классы. Также в школе существовали престижные казачьи классы, куда принимали только мальчиков — ребята участвовали в казачьих мероприятиях, их возили на смотры, они выступали перед правительственными делегациями. После школы выпускники этого класса могли легко попасть в военное училище. Мать Виктора пыталась запихнуть сына именно в этот класс. Но Витя активно противился, не стремился он пополнять ряды казачества.
Неудивительно, что казачий атаман, курировавший школу, сегодня даже не вспомнил такого ученика. Говорят, Витю никогда не интересовала общественная жизнь школы. А после окончания учебы он с радостью отстранился от казачества и от участия в их мероприятиях.
— На самом деле нас не заставляли становиться казаками: колхоз — дело добровольное, — отшучиваются выпускники лицея. — Например, мы не хотели ими быть и не были. Зато многие мусульмане, которые учились вместе с нами, стали казаками. Меняли свои тюбетейки на папахи. Случались и обратные истории — казаки уходили в ислам.
Сегодня в казачьем колледже всеми правдами и неправдами открещиваются от нерадивого выпускника Виктора Двораковского. “Такого ученика не знаем, не помним”, а в завершение и вовсе крик отчаяния: “Не учился!” И с таким упрямством твердят об этом, что в какой-то миг подумалось: а вдруг и впрямь не был предполагаемый пособник террористов казаком?
Однако один из учителей на правах анонимности признался: Двораковский учился, и все преподаватели отлично его помнят. А если кто и запамятовал, то напомнили фотографии Вити, развешенные по всему городу и в общественном транспорте с пометкой: “Разыскивается особо опасный преступник!”
— Одна паршивая овца все стадо портит — это про Витю Двораковского, — не сдерживается собеседник. — Многих прилежных учеников нашего лицея он с толку сбил. Доходило до того, что некоторые родители запрещали своим детям общаться с ним, требовали директора отчислить Двораковского из школы. Учиться Виктор не хотел, общественными делами не занимался. Школу прогуливал — его всегда можно было застать либо в компьютерном зале, где он играл дни и ночи, либо на заднем дворе школы, где собирались такие же двоечники покурить, пива выпить. Короче, когда Двораковский окончательно подмочил репутацию нашего лицея, его выперли из школы. Мы уж думать о нем забыли, и тут такое… После того как имя Двораковского прогремело на всю страну, всем учителям велено было держать язык за зубами, а его личное дело вроде даже изъяли из общешкольного архива.
“Виктор мог спиться или попасть в тюрьму”
Виктор Двораковский до ислама жил прямо-таки по Блоку. “Ночь, улица, фонарь, аптека...”
— Тусовался по ночам, в аптеке скупал какие-то лекарства, из которых наркотики делали, в драках участвовал постоянно — все время фонари под глазом носил, — вспоминают друзья Двораковского. — Правда, веселился он тоже от души. На дискотеках отплясывал до утра. Все время какой-то заведенный был, как будто на шарнирах — постоянно куда-то спешил. Если на его лице была грусть — наверняка обдумывал какую-ту очередную аферу.
Знакомые Двораковского уверены — судьба их земляка была предрешена: если бы парень не принял ислам, то наверняка угодил бы на нары.
Иначе просто быть не могло. Дело в том, что Виктор Двораковский вырос в семье, где отец в пьяном угаре постоянно колотил мать и детей, а семейных сбережений с трудом хватало на хлеб с молоком.
— По слухам, отец Вити Петр когда-то был моряком дальнего плавания. Мы все удивлялись, каким попутным ветром его в Иноземцево занесло? Ведь здесь нет ни морей, ни рек, — удивляются соседи Двораковского. — Семья сюда перебрались из Дагестана где-то в 1989 году. Им выделили квартиру в пятиэтажке в центре села на улице Маяковского. Здесь же Петя быстро освоился, друзей нашел, а вот про работу забыл. Сколько лет соседствуем, а трезвым его мы ни разу не видели. Мать тянула на себе всех: мужа и двоих сыновей — младшего Витю и старшего Алексея. Долгое время женщина работала билетершей на дискотеке, потом переквалифицировалась в кассира в баре, а позже ее понизили до уборщицы — она скатерти стирала, полы мыла, выполняла всю грязную работу. Леша и Витя взялись помогать матери. На протяжении трех лет они обирали черешневые сады, а ягоды продавали на трассе. Часть вырученных средств отдавали сторожам, чтобы те не гоняли их. Жить вместе с отцом детям было невыносимо. Если Петя поначалу поколачивал только супругу, то потом переключился на сыновей. Страх застать дома пьяного отца гнал Витьку на улицу. Помним, как-то неделю он прожил в черешневом саду.
В 2002 году родители Двораковского развелись. Отец категорически отказался делить жилплощадь с семьей. И мать с детьми вынуждена была на последние деньги снять комнату в частном секторе. Собственным жильем мать Виктора до сих пор так и не обзавелась. Женщина по-прежнему скитается по съемным углам. Сейчас за гроши снимает комнату в полуразрушенной хибаре. А Петр продолжает пить в собственной квартире. По слухам, сыновья с ним разорвали все отношения.
Мать Виктора не сомневалась: как только она с детьми уйдет от Петра, жизнь наладится. Но не тут-то было.
— Пришла очередь младшего сына трепать нервы матери, — вспоминают земляки семьи. — Витя рано начал курить и пить. Женщина всеми силами пыталась вытащить сына из болота. Устроила его в элитную школу. Думала, что казаки образуют сына. Витя не оправдал материнских надежд — с трудом окончил 9 классов, затем перевелся в вечернюю школу №4.
Через два года мать определила Виктора в строительное училище. Но каменщика, сварщика и плотника из него не вышло. Через три месяца Двораковский бросил учебу. Мама не сдавалась — все накопленные за несколько лет деньги отдала за обучение Вити в престижном строительном техникуме в Минводах. Двораковский не проучился там и семестра.
— В то время Витька связался с дурной компанией — я часто видел его в компании местных бомжей и наркоманов, когда они жарили сосиски на Вечном огне, — рассказывает одноклассник Двораковского Андрей. — Отсутствие работы и денег ничуть не смущало Виктора. На бутылку он всегда мог настрелять. У него ведь еще и девушка была — соседка по дому, они вместе выпивали. В газетах пишут, что у Вити — золотые руки. Это вранье! Он гвоздь не мог в стену забить! Это у его брата Алексея действительно золотые руки — он строитель. Лешка не раз пытался устроить Витю на работу, но тот ни в какую. Пару дней трудился на стройке и сбегал с участка.
В 2005 году Двораковский устал жарить сосиски на Вечном огне и прибился к местным скинхедам.
— Выпивать Витя не бросил, но внешне слегка преобразился — носил черную униформу, на груди — эмблема со свастикой, бритый затылок. И постоянно выкрикивал: “Россия для русских!” — добавляет Андрей. — Несмотря на такие странности, друзья у Вити всегда водились. У него была компания 7—8 человек. Они все вместе выпивали, на дискотеки ходили. Витя разорвал отношения с ребятами, когда познакомился с неким Владимиром Скирко, который уговорил Двораковского принять ислам. Кстати, Скирко тоже выпускник казачьего лицея.
“Брат принял ислам, и я — за ним”
Вова Скирко — классический изгой. Чем было вызвано такое отношение к парню — никто из его знакомых так и не смог толком объяснить.
— Это еще с детства пошло, — чешет затылок одноклассник Скирко Сергей, — Вова казался нам каким-то зашуганным, убогим. Жил в общаге с родителями. Над ним постоянно издевались, но я и не вспомню, с чего все пошло. В младшем классе его прозвали “пися”. Судите сами — нормальному человеку разве дадут такую кликуху? Когда с ним Двораковский подружился, Витьку запозорили, мол, что это у тебя за друг такой странный?
Скирко и Двораковский познакомились в общежитии, куда Виктор ходил играть в компьютерные игры.
— Это была странная дружба. Володя, похоже, уже тогда принял мусульманство, а Витя еще сомневался, — предполагает знакомый Скирко. — Помню, однажды мы ехали с друзьями на машине. Смотрим, Витька идет. Сел он к нам в машину и завел свою пластинку про Аллаха. Разговаривать с ним уже тогда было невозможно. Все разговоры — об исламе. Он не уставал повторять, что только мусульманин попадет в рай после смерти. Постепенно Виктор лишился всех прежних друзей. И все чаще его стали замечать в компании фанатично верующих исламистов.
Еще до принятия ислама Двораковский часто ездил в Пятигорскую мечеть и в село Канглы, которое на Северном Кавказе называют родиной ваххабитов.
— Канглы — бедное село, над которым возвышается огромная мечеть — ее с дороги видно, — рассказывает житель Иноземцева Виталий Мохов. — Работы там никакой нет. Одна моя знакомая родом из Канглы, так в открытую и говорила: “Мой папа ушел в леса. Стал ваххабитом”. Не случайно в Канглы даже таксисты боятся ездить. А знаете, как переводится Канглы? Кровная месть!
В 2008 году Виктор уехал из Иноземцева в Пятигорск. Там принял ислам.
— Мы уже все думать забыли о Викторе, решили, может, образумился парень — на заработки куда подался. Но однажды я случайно столкнулся с ним на автовокзале в Минводах, — рассказывает бывший приятель Двораковского Сергей. — Не сразу признал его: Витька такую бороду отрастил. “По пивку за встречу”, — хлопнул его по плечу. “Я не пью, ислам принял”. “Ты обкурился, что ли?” — не поверил я. А он: “Брат принял, и я за ним”. Я тогда обалдел, неужели Леха тоже стал мусульманином? Только потом понял, что братом он называл Вову Скирко. Мы тогда с Двораковским вместе в переполненном автобусе до Пятигорска поехали. Витька во весь голос начал про Аллаха рассказывать. Половина пассажиров предпочла выйти из транспорта. А ему хоть бы что. Он как будто бравировал этим. О семье, о работе — помалкивал, а вот о религии рассказывал взахлеб.
“Признался, что знаком с Двораковским, — считай, подписал себе смертный приговор”
Разыскать Владимира Скирко сегодня непросто. Ведь помимо веры молодой человек сменил квартиру, город и русское имя.
Таким образом Скирко навсегда порвал с кошмарным прошлым, где его называли “пися”.
Нам удалось пообщаться с Владимиром, вернее, Ахмадом — такое имя взял Скирко после прихода в ислам. Удивительно, но от прежнего изгоя не осталось и следа. Живет молодой человек в Пятигорске, работает в соседнем городе. Ахмад женат, воспитывает сына.
На откровенную беседу Скирко согласился не сразу. “Русские мусульмане по-прежнему считаются изгоями в среде православных. А почему мы принимаем ислам, рассказывать бесполезно — вам не понять”, — начал Ахмад.
— Кстати, Двораковского в Пятигорске знают как Абдуллу. Он сменил имя. Почему Виктор принял ислам? Все просто. Решил пожить лучшей жизнью. Он ведь далеко не дурачок, как о нем говорят. Да, с семьей у него отношения не сложились, парень буквально погибал. Нашлись люди, которые убедили его, что вера в Бога поможет ему обрести счастье. Виктор начал изучать все религии и остановился на исламе. Со мной ведь точно так же все произошло. Я вернулся из армии — в селе ни друзей, ни работы, ни денег. Начал думать о Боге. Решил креститься. Стал читать Библию. В это же время общался с мусульманами. Они убедили меня открыть Коран. В итоге я нашел в исламе то, чего нет в других религиях. В 2007 году я принял ислам, о чем не жалею. Жизнь моя сразу наладилась. И у Витьки тогда дела пошли в гору. Он женился, родил сына. Его близкие сначала были против, потом вроде смирились.
Сегодня мусульманам признаваться в знакомстве с Двораковским — все равно что подписывать себе смертный приговор. Так же, как некоторое время назад никто из мусульман Пятигорска так и не раскололся по поводу близкого общения с террористом Виталием Раздобудько.
— Никто из друзей Виктора не станет афишировать, что приятельствовал с ним. Люди боятся. Думаю, и меня после нашего разговора прессанут местные органы безопасности, — продолжает Ахмад. — Когда Виктор пропал, ко всем его знакомым пришли с обысками и допросами. Более того, нас открытым текстом обвиняли в терроризме, заявляли, что мы — враги народа. Раньше я никогда ни от кого не прятался, спокойно общался в соцсетях, а теперь пришлось даже фотографии удалить из Интернета.
Русским парням, принявшим мусульманство, живется и впрямь несладко на Северном Кавказе.
— Таких, как мы, сразу вычисляют. Я постоянно замечаю, что за мной следят. Нас заранее выслеживают — пятигорские милиционеры отлично знают, с кем я общаюсь. В квартирах мусульман постоянно проходят обыски — ищут оружие и взрывчатку. Приходят неожиданно. Могут сразу всю семью на пол положить, забирают религиозную литературу, изымают телефоны и компьютеры. На женщин и плачущих детей не обращают внимания. Нас увозят в отделения милиции и допрашивают часами. Вопросы задают одни и те же — зачем принял ислам, кто тебя зомбировал, с кем общаешься, где работаешь, ну и про личную жизнь во всех подробностях выспрашивают. Раньше милиционеры без стеснения заходили в мечеть во время намаза и забирали всех верующих в участок. Сложился устойчивый стереотип — если русский стал мусульманином, значит, его зомбировали. Контроль идет не только за русскими, принявшими ислам, но и за всеми мусульманами. После того как в квартире Виктора взорвалась бомба, меня тоже вызвали на допрос. Интересовались, куда мог пойти Двораковский. Насколько я знаю, в Дагестан, Чечню, Ингушетию и Кабардино-Балкарию он уехать не мог. Там у него нет знакомых. С деньгами у него тоже туго было, так что вряд ли он мог добраться до столицы. Мне кажется, он скрывается где-то в Ставропольском крае. Но я могу ошибаться. Также прошли слухи, что Виктор дружил с Виталием Раздобудько. Уверяю вас, с Раздобудько он не имел никаких связей. Это я знаю точно. Да, мы все знали друг друга, но не более того. Они общались только в мечети. Хотя, честно говоря, от Раздобудько тоже никто не ожидал такого поступка...
Ахмад слышал о вербовке смертников на Северном Кавказе. Но относится к этим разговорам скептически.
— Я читал в газетах, что вербуют русских якобы пакистанцы, мол, им дают подъемные деньги на это дело, — все это чушь! Денег здесь никому не предлагают! Я думаю, что основа вербовки — Интернет. Люди слушают зомбирующие лекции ваххабитов и идут за ними. На Кавказе действуют десятки сект со своей идеологией. Все они призывают к одному — убивать неверных. Неграмотные мусульмане попадают в их сети. Я всегда сторонился сектантов. Хотя их идеологию изучил досконально. Как говорится: “Знай зло, чтобы не попасть в него”.
В пятигорской мечети нам поведали, что Абдулла Двораковский действительно был их прихожанином. Здесь его запомнили как общительного и хорошо воспитанного молодого человека. И тут же заметили: “Мы не представляем, что должно было произойти, чтобы Виктор вдруг стал террористом”. Собственно, так же говорили и про Виталия Раздобудько, который, по некоторым данным, совершил самоподрыв в дагестанском селе Губден. Там же взорвалась его жена Мария Хорошева...
