В понедельник 31-го главы МИД 27 стран ЕС должны утвердить окончательный вариант санкций против официального Минска. Видимо, в администрации Лукашенко надеются на смягчение. Владимир Некляев под охраной КГБ был доставлен домой в субботу ночью. В пол-одиннадцатого синий микроавтобус “Фольксваген Транспортер” притормозил у подъезда дома Некляева. Поэта под руки вывели два сотрудника КГБ, которые почему-то прятали лица под шарфами и капюшонами: будто не на службе они были, а акцию Ку-клукс-клана проводили. Журналистам, которые ждали прибытия Владимира Некляева с вечера, экс-кандидат в президенты успел сказать всего пару фраз: “Большое спасибо всем! Благодарен за поддержку”. На вопрос: “Как вы провели этот месяц в СИЗО КГБ?” — он ответил: “Там было непросто”.
Ирине Халип, которую в тот же вечер доставили домой, не разрешили общаться даже с семьей. Всех, кто был в тот момент в квартире, а это родители Ирины с ее сыном Даником, мать Андрея Санникова Алла Владимировна, старший сын Андрея Олеговича с женой и ребенком — кагэбэшники выпроводили на улицу. Ирине запретили общаться с кем-либо и выходить на улицу, даже чтобы погулять с сыном Даником.
Журналистку Наталью Радину вообще отправили по месту прописки — в город Кобрин Брестской области, откуда ей не велено носу казать. Но Наталья уже успела выложить на редактируемый ею сайт “Хартии-97” свои воспоминая о тюрьме: “В тюрьме понимаешь то, что трудно понять на свободе, — что ты за человек. Каждый день я прислушивалась: что я узнала о себе, какие качества приобрела. Первое, что я поняла, — нельзя жалеть себя. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Непродуктивно. Второе — ничего не принимать на свой счет, что бы ни происходило — это не относится лично к тебе, это никак не связано лично с тобой. Есть устав и режим. Ничего больше. Третье — жить одним днем. Даже часом, а может, мгновением. Кто его знает, что будет через три-четыре минуты? Четвертое и, на мой взгляд, главное — принятие решений. Раньше мне это давалось легко. А там нет. Тяжело. Через слезы. С мыслью о нерожденных детях и больной матери. Ничего. Приняла… Как и некоторым мужчинам, мне тоже было страшно. Но, слава богу, я поняла, что еще страшнее — быть предателем. Такая я не нужна никому и прежде всего — себе. Моим освобождением не стоит обольщаться. Это называется — изменение меры пресечения под подписку о невыезде. Я не имею права находиться в Минске и уеду по месту регистрации — в родной Кобрин. Там я буду жить во время следствия. Как говорится, добро пожаловать из маленькой тюрьмы в большую”.
Так что понятно, что поступок Лукашенко — это не жест доброй воли, это некий обманный шаг, сделанный для того, чтобы прощупать реакцию ЕС. Клюнут, смягчатся, можно будет через некоторое время посадить всех обратно. Ведь обвинений с них никто не снимал. Возможно даже, что оппозиционеров выпустили из тюрьмы КГБ только потому, что в камерах кончились места. За прошедший месяц список арестованных по делу о массовых беспорядках перевалил за тридцать человек. Держать в тюрьме тех, кто не колется ни при каких условиях, дальше нерационально, надо освобождать места под новые жертвы. Между тем экс-кандидаты Андрей Санников, Николай Статкевич, Алесь Михалевич, лидер ОГП Анатолий Лебедько остаются под стражей. Их Лукашенко на волю отпускать боится, невзирая ни на какие санкции. Кстати, остаются за решеткой и двое россиян, которым до сих пор не предъявлены никакие официальные обвинения. Ноты российского посольства и МИД РФ о том, что по прошествии месяца без предъявления каких-либо доказательств вины граждан другого государства держать “в плену” незаконно — пока не возымели действия. Может быть, России тоже пора санкции против Лукашенко вводить?
