Вскоре после 11 сентября 2001 года я как-то спросил бывшего премьера Евгения Примакова: “Евгений Максимович, что же будет дальше? Наверно, теперь мир изменится до неузнаваемости?” Ответ патриарха нашей внешнеполитической мысли звучал примерно так: “Миша, самое страшное, что внешне изменится многое. А по сути все останется по-прежнему”.
Оказался ли Примаков прав — вопрос дискуссионный. Но то, что после любого масштабного теракта в России по существу мало что меняется, абсолютно точно.
Вчера на лентах информационных агентств сообщения с пометкой “молния” приходили одно за другим. “Медведев поручил главе МВД “тряхнуть” транспортную милицию”. “Медведев заявил, что отставки из-за теракта в “Домодедово” продолжатся”. “Медведев: нужна новая современная система оповещения о терактах”.
Президент делает то, что должен делать. Но вот вы верите, что даже двадцать подобных экстренных мер власти спасут нас от нового теракта? Мне даже как-то не очень удобно задавать этот вопрос. Знаю ответ заранее.
“Попробуй перевести дискуссию на более высокий уровень. Покажи, что теракты происходят из-за того, что наша государственная силовая машина не работает”, — советовал мне коллега перед написанием этой колонки. Тезис модный и весьма популярный. Но этот совет я выслушал с тяжелым сердцем. Меня мучила мысль: это правда, но не вся правда.
Да, наша государственная машина работает с чудовищными перебоями. Возьмем, например, только одну ее шестеренку: систему МВД.
Рашид Нургалиев находится у руля нашей милиции больше семи лет — с 31 декабря 2003 года. Это абсолютный рекорд в нашей современной истории. За последние полвека более долгий срок, чем Нургалиев, МВД возглавлял лишь легендарный Николай Щелоков. Но при всех коррупционных пятнах на его мундире Щелоков остался в истории как человек, сумевший вывести нашу милицию на новый, принципиально более высокий уровень работы.
А есть ли подобные достижения у Нургалиева? У меня и в мыслях нет говорить что-то плохое лично про Рашида Гумаровича. По рассказам знатоков, он очень хороший и достойный во всех отношениях человек. Но, часто общаясь с людьми из этой системы, я с удивлением обнаружил: некоторых замов Нургалиева в министерстве воспринимают предельно серьезно и откровенно боятся. А вот самого министра по большому счету не боится никто.
Почему так происходит? Застарелых язв в МВД множество. Но скажу о том, что, по мнению милицейских ветеранов, является самым главным. В советскую эру система контроля власти над силовыми структурами была построена на запрограммированном соперничестве Лубянки (КГБ) и Житной (МВД).
Периодически баланс временно нарушался в сторону то одной, то другой структуры. После увольнения Щелокова в 1982 году новый министр, чекист Виталий Федорчук, привел с собой около четырех сотен сотрудников КГБ, включая нового главного кадровика. Но закрепиться в системе МВД надолго получилось лишь у очень небольшого числа варягов.
На рубеже 1992-го ответный удар нанесли уже люди с Житной. Возглавив на короткое время объединенное Министерство безопасности и внутренних дел, кадровый милиционер Виктор Баранников сразу направил на Лубянку около 15 своих доверенных генералов. Но вскоре министерство-монстра разделили и баланс сил восстановился.
В более или менее неизменном виде соперничество двух структур продолжилось до начала путинской эпохи. Но после прихода на Житную сначала министра Грызлова, а потом кадрового чекиста Нургалиева система рухнула. Лубянские полностью победили людей с Житной.
Почему широкую публику должны волновать подробности кулуарной жизни и межведомственной борьбы силовых структур? Потому, что каждый должен заниматься своим делом. Милиция — одним, чекисты — другим. По словам специалистов, после победы чекистов “МВД де-факто перестало существовать как самостоятельная структура и перестало развиваться стратегически”.
Не будучи специалистами в порученной им области, Грызлов и Нургалиев могли ориентироваться только на формальные показатели. И система утратила ориентиры, стала деградировать на глазах во всех сферах. Уровень управляемости снизился. Уровень обучения в милицейских вузах упал. Доблестью стало не регистрировать как можно большее количество преступлений. Ту же самую систему обеспечения безопасности на транспорте начали так реформировать, что она едва не отдала богу душу.
По мнению моих знакомых экспертов, даже если сейчас к руководству ведомством придут грамотные люди, еще минимум два-три года система МВД по инерции будет падать вниз. А первых положительных результатов стоит ждать не раньше, чем через семь лет. Но, как известно, пока нам не светит даже это. Преобразовать милицию в полицию поручено тому же Рашиду Нургалиеву с его связями среди главных питерцев страны.
Тянет ли кризис в системе МВД на одну из причин легкости, с которой совершаются теракты? Наверное, тянет. А ведь разговор шел только об одной милиции. А свои проблемы есть и в ФСБ, и в ГРУ, во всех других ключевых структурах.
Но лично меня больше всего бесят вовсе не наши силовики, на которых сейчас и так валятся все шишки. Меня бесят люди, которые вроде бы здесь совсем и ни при чем, — руководители нашей идеологической сферы. Лично зная кое-кого из этих деятелей, могу сказать: люди они очень умные, знающие и способные. И проблемы Северного Кавказа для них не совсем чужие: кое-кто оттуда родом.
Только вот занимаются эти умные и способные люди почему-то совсем не тем, чем надо. Самые страшные проблемы Северного Кавказа — не в сфере экономики или обеспечения безопасности. Они — в сфере идеологии. Часть живущих здесь граждан Российской Федерации глубоко ненавидят эту самую Российскую Федерацию и готовы ее взрывать. И число таких людей как минимум не уменьшается. Эта проблема угрожает самому существованию России. Но вот беспокоит ли она наше идеологическое руководство? Если да, то оно это тщательно скрывает.
Вместо решения реальных проблем государственный идеологический каток всей своей мощью вновь и вновь прокатывает по и без того расплющенным в лепешку либералам. Что бы плохого ни происходило в России, это объявляется их виной. Столкновения на межнациональной почве в Москве уже повесили на Немцова и Ко. Не удивлюсь, если вскоре официальная пропаганда и взрыв в “Домодедово” объяснит их происками.
Так и живем — боремся с призраками. И лишь трагедии, подобные домодедовской, возвращают нам чувство реальности.
