Как сказал председатель думского Комитета по международным делам Константин Косачев, СНВ “выдвинул нашу страну на авансцену мировой политики, поскольку стратегические ядерные вооружения и их сокращение — это российско-американский “эксклюзив”, где солируют два главных глобальных игрока на этом поле”.
Глядя на наших “глобальных игроков”, поначалу можно даже решить, что “голы” они забивают по-настоящему. Но присмотришься к деталям, и становится ясно: нет, ребята, матч-то договорной.
Сверху договорились. Вам же осталась имитация процесса: якобы споры, якобы политика, сдобренные классическими приемами режиссуры массовых действ: способ подсадки — один сказал, другие подхватили; прием зеркального опережающего действия — на Капитолийском холме отшумели, теперь и вы делаете вид…
Как у классика: шумим, брат, шумим! При этом никто не сомневается: договор в любом случае будет ратифицирован, несмотря на все “заявления”, “условия” и “понимания”, приложенные к нему американцами.
Приложиться в ответ надо и нашим. Отсюда: не ратифицируем договор, пока тоже не внесем в него поправки.
“Поправки” — звучит громко, но неточно. Кто ж даст править подписанный президентами документ? Обама своим не позволил — отделались сопутствующими бумагами, — а нашим и подавно не светит. Ну, может, им разрешат поиграть с понятиями, потереть страничкой о страничку и, как выразился один депутат, написать “оговорки к договору”. И внесут их не в сам текст, а в законопроект о его принятии. Смысл “оговорок”, конечно, должен быть в пику американцам.
Например, те в сотый раз заявляют: мы намерены и дальше развивать систему ПРО (договор о СНВ этому, кстати, никаких юридических препятствий не создает). Наши в ответ голосуют свою “оговорку”: если США будут строить ПРО, тем более без нас, мы выйдем из договора.
Какая смелость, какая непреклонность… Правда, еще 2 апреля, до подписания СНВ, Кремль в лице помощника Президента РФ Сергея Приходько разъяснил: “Президенты России и США изначально условились, что предметом нового соглашения станут стратегические наступательные вооружения. Противоракетная оборона является предметом диалога между нашими странами в другом формате”.
“В другом” — чего ж тут неясного? Зачем тогда на “оговорки” бумагу переводить? Все равно будет так, как старший сказал. Тем более что договор нам нужен больше, чем американцам. Фактически он закрепляет одностороннее намерение Штатов разоружиться.
К примеру, СНВ-3 устанавливает “потолок” ядерных носителей в 700 единиц. У США их сейчас 1188, у нас — 611. Как заметил в Думе министр обороны Анатолий Сердюков, после ратификации СВН-3 нам не придется снимать с боевого дежурства ни одного носителя.
Точно, по договору не придется, а вот по старости… Большинство наших “тяжелых” ракет давно выслужили по 2—3 гарантийных срока. Хочешь не хочешь, их надо снимать с дежурства. Примерно по 40 штук ежегодно. Новых, если постараемся, сможем делать по десятку в год. При самом благоприятном раскладе, считают эксперты, к 2017 году у нас останется всего около 380 носителей, а США как раз выйдут на заявленные 700.
Короче, для них СНВ-3 — план разоружения, а для нас — вооружения. Блестящая политическая победа! Так что шумите, господа депутаты, шумите — вас снимают, сейчас вылетит птичка…
