Вчера я побывала на одном из избирательных участков Минска и провела свой экзит-пол. Ни один из кандидатов не набрал 50% голосов.
В субботу, накануне решающего дня голосования, оппозиционные кандидаты Андрей Санников и Владимир Некляев провели пресс-конференцию. “Выборы несвободные, нечестные и не могут быть признаны”, — заявил Некляев. По его словам, только 0,025% членов избирательных комиссий представляют оппозицию. Однако свои наблюдения вели активисты кампаний “За справедливые выборы” и “Правозащитники за свободные выборы”. Но связаться с их штабом, а также дозвониться на “горячую линию” вчера было дело гиблым. Я несколько раз в течение дня набирала номер руководителя кампании “За справедливые выборы” Сергея Калякина. В ответ раздавались либо унылые гудки, либо “абонент временно недоступен”. Такая же проблема была и с номерами “горячей линии”.
На пресс-конференции Сергей Калякин рассказал журналистам, что действительно со связью происходят чудеса. Часть людей, которые пытались дозвониться в штаб, слышали в ответ гудки. Но при этом телефоны в штабе молчали! Неудачно заканчивались и попытки отправить СМС. Тогда, по словам Калякина, был сделан звонок операторам связи. Там лишь развели руками... К счастью, еще функционировал Интернет (во всяком случае в первой половине дня). Ну и, в конце концов, наблюдатели, работающие в Минске, могли приехать в штаб.
Возможно, я бы сочла этот рассказ отчасти преувеличенным, если бы не столкнулась с проблемами сама. В субботу московская коллега при мне стала набирать номер моего мобильного — таким образом мы решили обменяться телефонами. И что же — коллега слышала в трубке длинные гудки, а мой телефон молчал как рыба об лед. Тогда я сама набрала номер журналистки. Он оказался, согласно надписи на экране телефона, “не назначен”. В течение последующих двух часов связи у меня не было вообще...
Я вчера побывала на минском избирательном участке №16, это в самом центре города. Глава местного избиркома Александр Жизневский встретил меня весьма приветливо. Правда, при этом не забыл посмотреть на выданную мне МИДом аккредитацию и аккуратно переписать данные в специальную тетрадочку — так положено. Незадолго до меня приехали трое граждан Азербайджана — наблюдатели от СНГ. “Как дела? Проблемы, жалобы есть?” — спросили они у Жизневского. Тот отрапортовал — все-де тип-топ. Наблюдатели со спокойным сердцем покинули помещение. Ну, если таким образом ведется весь процесс наблюдения, то Александру Лукашенко несказанно повезло. Предварительно получив “добро” главы участковой комиссии, я решила провести экзит-пол. Как водится, делать это можно лишь за пределами участка. Встала на улице у дверей, успела опросить двух человек... И тут на крыльцо вышел Жизневский. Оказалось, что проводить экзит-пол я все же не имею права — для этого должна быть выдана специальная аккредитация ЦИК. В доказательство своих слов глава комиссии продемонстрировал мне специальное распоряжение. Согласно этой бумаге, интересоваться у граждан, кому они отдали свой голос, могут только две белорусские организации — обе государственные. “Вы что, уже кому-то позвонили, проконсультировались?” — поинтересовалась я у Жизневского. “Конечно, позвонил”, — то ли в шутку, то ли всерьез ответил тот. Впрочем, настаивать на моем уходе председатель комиссии не стал. Очень все-таки вежливый человек.
Таким образом, простояв на белорусском морозце час, я опросила 25 человек. Итог — ни один из кандидатов не набрал 50% голосов. 9 человек проголосовали за Лукашенко, 5 — за Некляева, 4 — за Санникова. Остальных избирателей “поделили” между собой другие кандидаты, а также кандидат “против всех” (2 голоса). Короче говоря, получилось, что действующий президент Белоруссии вышел во второй тур с Владимиром Некляевым.
Условный, конечно, очень проведенный мною экзит-пол. Но, возможно, он примерно отражает картину настроений. По крайней мере в Минске, который, как и любая столица, относится к власти гораздо более критически, нежели другие населенные пункты страны. Кстати, и независимые исследования показывают, что среди оппозиционных кандидатов на первом месте именно Некляев. А совокупный рейтинг противников Лукашенко чуточку выше, нежели рейтинг Батьки. И еще, согласно этим опросам, в Белоруссии мог бы быть второй тур.
О своих, так сказать, исследованиях я рассказала таксисту, который вез меня в отель. 29-летний Евгений только хмыкнул в ответ: “Вы знаете, я уже полтора месяца провожу свой собственный опрос — и среди пассажиров, и среди знакомых и друзей. Мне интересно знать настроения людей. Опросил я 192 человека, честное слово! Я специально даже записывал цифры, чтобы не забыть. Так вот, только 11 человек сказали мне, что будут голосовать за Лукашенко”. — “А на первом месте кто?” — “Некляев”. Сам Женя голосовал за Санникова. И собирался вчера вечером выйти на Октябрьскую площадь Минска — туда созывает народ оппозиция. “С женой пойду, — говорит таксист. — Не то чтобы я собираюсь какие-то лозунги выкрикивать. Просто хотелось бы, чтобы Запад понял: раз в Белоруссии люди выходят на площадь — значит, здесь не все в порядке”. На Москву, считает Женя, надежды нет. Может, российское руководство и не любит Лукашенко, но все равно его поддерживает.
Сбор на Октябрьской был назначен на восемь вечера — сразу после закрытия избирательных участков (этот номер “МК” сдавался гораздо раньше начала акции). Накануне КГБ и МВД Белоруссии обнародовали совместное заявление, в котором потребовали от граждан не поддаваться на призывы оппозиции. В свою очередь кандидат Некляев на субботней пресс-конференции сказал, что по команде властей в Минск со всей страны съезжаются сотрудники милиции. Многие из них якобы придут на площадь в гражданской одежде.
Оппозиции предстояло решить и другую проблему — как проводить митинг на льду. Как уже писал “МК”, на Октябрьской площади залили каток (впрочем, так делается каждый год). Сотрудник избирательного штаба Романчука Олег Корбан рассказал “МК”, что есть намерение засыпать лед песком (поначалу была идея засыпать каток не полностью, чтобы часть народа каталась на коньках. Но от этой мысли решили отказаться. Не найдешь столько коньков). Песок уже закуплен. Стоимость одного мешка весом 40—50 кг составляет 2,5 тыс. белорусских рублей. Это меньше одного доллара. На мой вопрос, откуда уверенность, что машинам с песком позволят припарковаться, Олег ответил: “Мы не на грузовиках везем песок, а на легковушках”. Удалось ли оппозиции “пройтись” песочком по тонкому льду — читайте в завтрашнем номере “МК”.
Минск
