Польская сторона готовит замечания к рапорту Межгосударственной авиационной комиссии о причинах авиакатастрофы, приведшей к гибели всего экипажа и всех пассажиров, включая президента Польши Леха Качиньского и его жены.
На проведение дополнительных экспертиз специализированному институту в Кракове было выделено порядка 74 тыс. долларов.
Считая, что на месте крушения самолета, возможно, еще могут быть вещественные доказательства, важные для следствия, польская сторона организовала археологическую экспедицию под Смоленск. На днях она завершила свою работу.
По признанию специалистов, ее итоги превзошли все ожидания.
Как проходили исследования, узнал спецкор “МК”, побывав на месте трагедии, в районе аэропорта “Северный” в Смоленске.
К поклонному гранитному камню, поставленному на месте падения президентского “Ту–154”, начиная с 13 октября пройти было невозможно. Всю прилегающую территорию обтянули красно–белой лентой. На проложенной с трассы бетонке дежурил уже не ржавый “УАЗ” с милиционерами из ближайшего ОВД, а спецназовцы в униформе.
Но местные жители, желая пройти напрямик к дачам, все равно прорывались к ограждению. Им указывали на приклеенные скотчем к стволам деревьев объявления на русском и польском языках: территория огорожена в связи с проведением следственных действий. Многие недоумевали: “Зачем снова рыть? Уже все откопали”.
Действительно, еще 23 мая “в ходе дополнительных следственных действий фрагментов человеческих тел, частей самолета, личных вещей погибших, других предметов, имеющих значение для дела, не обнаружено”. Каких-либо заявлений и замечаний от польской стороны по окончании осмотра не поступило, что зафиксировано в протоколе осмотра места происшествия. Но все же новую экспедицию организовали.
Окрестности аэропорта “Смоленск–Северный” стали местом паломничества проезжающих мимо по трассе поляков. Стоя у оцепления, я то и дело слышала польскую речь. Жительница Люблина — Катажина Ковальская — выговаривала мне: “По радио я слышала, как местные жители собирают, как на свалке, обломки разбившегося лайнера. А для любого из поляков это святыня, реликвия. Я одобряю проведение экспедиции. Ни грамма из личных вещей погибших в авиакатастрофе не должно остаться в смоленской земле”.
По мокрой дороге шли люди с венками. Оказалось, дальнобойщики из Лодзи. Напоровшись взглядами на автоматы спецназовцев, оставили цветы на обочине и повернули к машинам.
“Генетическая память, — не преминул беззлобно заметить дачник в фуфайке. — На смоленской земле немало поляков полегло еще во времена правления Сигизмунда”.
Оцепленная территория — вся как на ладони. В 300 метрах от взлетной полосы, на месте, где было найдено самое большое количество фрагментов самолета, при поисковых работах были срублены сотни деревьев и кустарников. Теперь по просьбе археологов местные власти выкосили здесь и траву.
Около дубовых крестов, установленных на месте трагедии, как знак беды стоит пожарная машина. В развернутой каркасной брезентовой палатке оборудован оперативный штаб, он же является и складом найденных предметов.
Территория пологого оврага в 1,5 гектара разделена лентами на сектора. Работающих археологов и геодезистов видно издалека. На каждом поверх болоньевой куртки надет ярко–желтый жилет со светоотражающими элементами, на спинах — отметка на польском языке: “Институт археологии и этнологии Польской академии наук”.
Руководитель экспедиции, профессор Анджей Буко, объяснил: “Это инициатива самих польских археологов. Всех, кто принял участие в экспедиции, можно считать волонтерами, они работают бесплатно”.
В Смоленск приехали 20 самых опытных специалистов, за плечами которых — работа в Африке и на Ближнем Востоке. Польское правительство оплатило им только проживание и дорогу.
Местные, смоленские топографы предоставили полякам подробные карты. Место катастрофы было покрыто опорной геодезической сеткой. На их границах специалисты разметили параллельные линии, вдоль которых и двигались одним рядом через каждые два-три метра члены исследовательской группы.
При помощи трехмерного лазерного теодолита были описаны обнаруженные в каждом квадрате предметы. На составленной компьютерной карте были видны места концентрации различных предметов и пустые зоны. Все найденные фрагменты было решено разделить на четыре категории: останки жертв, части самолета, его оборудование и движимое имущество погибших пассажиров.
Работали археологи с новейшей аппаратурой в любую погоду, по 12 часов в сутки. Чтобы не сползал капюшон дождевика, его пристегивали к шапке на лбу банальной прищепкой.
Работу польских экспертов в Смоленске возглавил военный прокурор, подполковник Томас Мак. Следственный комитет при Прокуратуре Российской Федерации представлял Петр Литвишко, который, кстати, отлично знает польский язык. На различных конкурсах он не раз был премирован за лучший перевод польской художественной прозы.
* * *
На дальних подступах к аэродрому, подальше от начальства и сотрудников Следственного комитета, мне удалось поработать с одним из членов экспедиции — с ученым университета Адама Мицкевича в Познани, назвавшимся Ежи. Он исследовал территорию около аэродрома с помощью высокочувствительного металлоискателя.
По словам специалиста, было найдено множество мелких деталей разбившегося самолета и его оборудования.
Появлялся звуковой сигнал, на экране отображалась информация об объекте, тип металла, находящегося в земле. Геофизик ставил опознавательный знак и объяснял: “Найденные предметы могут быть никак не связаны с авиакатастрофой”. Тем не менее все раскопки нужно было согласовывать с представителями Следственного комитета.
Там, где земля была более минерализована, прибор выдавал ложные, фантомные сигналы. Ежи, перебирая четки, читал молитвы.
Археологи — люди суеверные. Ученый вспоминал Станислава Микке, летевшего на борту президентского самолета. Он участвовал в раскопках и эксгумационных работах, которые помогли восстановить имена польских военнопленных, бывших узников Козельского, Старобельского, Осташковского лагерей. Станислав спускался в открытые могилы, вытаскивал тела в мундирах польских офицеров, прострелянные ботинки, четки, очки. Изучал сохранившиеся в могилах документы и письма. Друзьям признавался: “Во мне глубоко живет потребность быть с ними до конца. До того момента, когда земля сокроет их навсегда”. Каждый раз, уезжая из Харькова, Медного, Катыни, он говорил себе: “Все, это в последний раз. Надо поставить точку. Надо освободиться от этой тяжести”. “Но так и не смог, — говорит Ежи. — Катынь притянула его к себе”.
Когда я спрашиваю ученого об обнаруженных на месте падения самолета Качиньского фрагментах человеческих останков, он отчаянно машет руками: “Нельзя говорить. Статья 310 Уголовного кодекса России”.
В статье 310 УК РФ сказано, что разглашение данных предварительного расследования лицом, предупрежденным о недопустимости их разглашения, если оно совершено без согласия прокурора или следователя, наказывается штрафом в размере до восьмидесяти тысяч рублей, либо исправительными работами на срок до двух лет, либо арестом на срок до трех месяцев.
Тем не менее первое сообщение о том, что польскими археологами были обнаружены металлические части лайнера и человеческая кость, было датировано еще 14 октября. О находках со ссылкой на источник в польской прокуратуре сообщила польская радиостанция “Радио Зет”.
25 октября ленты новостей выдали новые сведения: кроме металла и пластика со смоленской земли подняты и фрагменты останков погибших пассажиров “Ту-154”.
Найденные фрагменты были настолько мелкими, что экспертам пришлось удостовериться, что это действительно человеческие останки.
Пресс-офицер Окружной военной прокуратуры Варшавы Збигнев Жепа попытался притушить “сенсацию”: “Мы пока не можем утверждать, что останки принадлежат этой катастрофе. Выводы предстоит сделать экспертам. Если окажется, что это кости погибших во время крушения, то их доставят для генетического исследования в Москву”.
* * *
Смоленские краеведы настроены тем временем скептически. Место на подступах к аэропорту — знаковое. Когда–то здесь стояла церковь, во дворе которой располагалось кладбище. В Великую Отечественную войну по оврагу проходила линия обороны. Высотку, расположенную недалеко от Днепра, занимали поочередно и советские войска, и фашисты.
— Место, где упал польский президентский борт, болотистое. В торфяной земле останки человека могут храниться долгие годы, — говорит заместитель начальника Главного управления международных связей, регионального сотрудничества и туризма Смоленской области Сергей Кудрявцев. — Если копнуть поглубже, можно найти и братские могилы советских солдат, и более древние захоронения времен крестьянского восстания XV века.
27 октября польская археологическая экспедиция завершила свою работу.
Тщательный осмотр местности и геодезическая съемка с точностью до сантиметра позволили определить место падения президентского самолета. За две недели кропотливых поисков специалисты нашли около пяти тысяч мелких обломков разбившегося лайнера, его оборудования и фрагментов личных вещей погибших.
36 экспертиз костных останков были переданы на медико-криминалистическое исследование в Смоленское областное бюро судмедэкспертизы.
Окончательный отчет профессор Анджей Буко представит только в конце ноября. С разрешения следственных органов.
Вот только смогут ли результаты экспедиции помочь ответить на вопрос о причинах катастрофы — большой вопрос.
После того как власти Смоленска благоустроят территорию, где в 300 метрах от взлетной полосы разбился президентский борт, польская сторона намерена объявить международный конкурс на создание памятника. А для начала планируется установить часовню, которая станет частью мемориального комплекса. Не исключено, что Польша откроет в Смоленске и диппредставительство. Это должно облегчить обслуживание польских делегаций и паломников, которые, несомненно, будут приезжать на место трагедии.
Смоленск—Москва.
