Светлана и Дмитрий Медведевы оказались гостеприимными респондентами: гостью в стандартном голубом шарфе поили чаем и развлекали беседой (естественно, на тему переписи). “Я, на самом деле, когда-то занимался этим вопросом, так что у меня есть опыт, — признался хозяин переписчице Анастасии. — Было это в 1989 году в Ленинграде. Я ходил по разным домам, звонил и просил: “Откройте дверь!”
Дмитрий Медведев как переписчик проявил настырность: он, по собственному признанию, не отстал от жителей закрепленного за ним дома, пока они все не переписались. На это ушла неделя. “Тех, кто сразу не откликался, я все равно добил в конце, — гордился ДАМ. — В итоге они двери открыли и все данные передали”. Такую активность он объяснил избытком времени.
Анастасию, как выяснилось, тоже не все респонденты пускают в квартиры. Ничего, утешил Медведев, теперь — после репортажей по телевизору и в газетах — доверять будут больше.
Остальным переписчикам, не засветившимся с президентом, придется и дальше рассчитывать на опознавательные знаки — удостоверение, спецсумку и синий шарф с логотипом переписи. “Это как у болельщиков футбольных команд!” — прокомментировал Медведев шарф. Также обратил внимание и на свисток, выданный переписчикам в целях безопасности. “Длинный сигнал означает “Держите преступника!”, а два коротких — “Помогите!”, — объяснила Анастасия. Президент отнесся к такому методу с недоверием: “На свисток могут прибежать и сообщники преступника”. Вызвал нарекания и фонарик, выданный, чтобы пробираться по неосвещенным помещениям. “Надеюсь, Москва обеспечит все необходимое для того, чтобы в период переписи было электричество”, — прозрачно намекнул Медведев. К показанной атрибутике он от себя добавил ручку, чтобы у его гостьи “всегда было с собой орудие производства”.
Супругу президента интересовало, сколько часов в день трудятся переписчики (оказалось, немало — 10—11 часов) и можно ли заявиться к респонденту в 11 вечера. “Прийти — можно, войти — вряд ли”, — со знанием дела ответил ее супруг за переписчицу.
После чего дошла очередь и до анкет, заполнение которых заняло у четы около двадцати минут. Медведев рассказал, что с ним постоянно проживают два человека — его супруга и сын Илья (15 лет), уточнил дату и место рождения, семейное положение, национальность, гражданство и образование и т.д. С особым удовольствием он ответил на вопрос “Пользуетесь ли вы Интернетом?”
Уже вечером президент еще раз доказал, что пользуется: в его микроблоге на Твиттере появилось сообщение: “Перепись населения — не просто опрос. Ее результаты — база социальной политики. Поэтому здесь очень важно участие каждого”.
Владимир Путин, переписавшийся поздно вечером у себя в Ново-Огареве, похоже, понял этот призыв буквально: он предложил переписать лабрадора Кони, который наблюдал за процессом. И получил от Евгении осторожный, но вежливый отказ.
В остальном перепись протекала стандартно, если не считать вопроса о владении иностранными языками.
— Немецким, — уверенно ответил Путин.
— Почему? Еще и английским, — вставила его супруга.
— Ну, английским, — как-то неохотно согласился премьер. Кстати, знание языков во время переговоров ВВП с иностранцами проявляется следующим образом: английским он пользуется редко и скупо, если не считать чтения “домашних заготовок”. А вот по-немецки говорит свободно и при любом удобном случае.
У Людмилы Путиной список языков получился внушительнее и в отличие от супруга без “натяжек”. “Немецким, испанским, французским”, — торжественно перечислила она. “Нескромно”, — улыбнулся премьер.
У самой переписчицы некоторое замешательство вызвал вопрос об источниках дохода премьера. “Трудовая деятельность, других источников у меня нет”, — отчеканил Путин. Между тем премьер забыл или не захотел упомянуть о доходе от расположенных на банковских счетах средств (в их наличии он признавался сам). А также — о процентах с продаж написанных им книг. Впрочем, перепись — все же не декларация о доходах.
