В понедельник днем пошла информация со ссылкой на “приближенный к врио мэра” источник о том, что Владимир Ресин предложил перенести статую Петра в другое место. Что это — борьба за красоту города или “дымовая завеса”, отвлекающая москвичей от более серьезных проблем, — выясняли корреспонденты “МК”.
Как вспоминает депутат Мосгордумы Александр Крутов, история памятника Петру I началась с указа президента Бориса Ельцина о возведении в Москве монумента в честь 300-летия российского флота. Выполнять указ поручили городскому правительству, впоследствии определившему памятнику место — на “стрелке” недалеко от храма Христа Спасителя.
Общественность отреагировала бурно. Сразу появилась инициативная группа противников монумента, возглавил которую известный галерист Марат Гельман. Ее члены упирали на нарушение правил принятия градостроительных решений и требовали провести референдум. Мэр пригласил бунтовщиков к себе и предложил создать для решения вопроса согласительную комиссию. “Сам Марат Гельман как человек осторожный в комиссию не вошел. Председателем был избран известный телеведущий Юрий Сенкевич, а я — его заместителем”, — вспоминает Крутов.
Комиссия проработала несколько месяцев. Почти сразу было решено, что проводить референдумы по поводу художественных произведений — глупость. Мало ли кому что не нравится? К примеру, Эйфелева башня долго не нравилась французам. В итоге решили провести исследование общественного мнения.
“Опросы выявили, что подавляющему большинству москвичей все это безразлично. И сказать, что “вся Москва негодовала”, было бы большим преувеличением”, — вспоминает Крутов.
Попутно выяснилось, что преувеличением явились и доводы противников памятника о якобы нарушенных нормах и правилах. Никаких норм и правил установки памятников в Москве и в России в ту пору просто не существовало.
Комиссия пришла к заключению, что городу нужен закон, определяющий порядок принятия решений по установке произведений декоративно-монументального искусства. Такой закон приняли, на его основании в столице сформировали комиссию по монументальному искусству, в состав которой входят искусствоведы, художники, архитекторы, литераторы...
Комиссия работает и по сей день, одобряя или “бракуя” различные идеи памятников еще на начальном этапе. Затем подключается Мосгордума, а окончательное решение выносит городское правительство.
Кстати, в законе нет ни слова о сносе памятников. А вот что касается переноса — здесь процедура точно такая же, как и при установке памятника на новом месте. Кто-то должен подать в комиссию заявку, к которой должны быть приложены заключения Москомархитектуры, Комитета по культуре, названы источники финансирования перестановки, плюс должно быть письменное согласие управы района, где предполагается памятник установить. Если комиссия идею одобряет, вопрос выносится на заседание Мосгордумы.
— Сколько все это может стоить? — спрашивает сам себя депутат Крутов. — Даже не знаю, мы никогда памятников не переносили. Хотя предложений поступало множество — вернуть Дзержинского, переместить Ивана Федорова... Обсуждать вопрос переноса Петра I можно, но зачем? Думаю, что это будет стоить очень дорого — демонтаж, транспортировка, монтаж, инженерное оборудование территории... И надо спросить москвичей — согласны ли они с тем, чтобы потратить деньги на эту эстетическую операцию или на строительство новой эстакады, ввод новой поликлиники? Неужели больше нечем заняться, чем сейчас двигать монументы? У нас что, все в порядке, только Петр I стоит не на месте?
Но, как удалось узнать “МК” из информированных источников, главному архитектору города Александру Кузьмину уже дано поручение подыскивать для памятника новое место. Правда, предварительно обсуждение этого вопроса вынесут на заседание Общественного градостроительного совета.
А тем временем общественность активно обсуждает несколько фраз, которые стали известны из “заслуживающего доверия источника”.
Снос Петра I, по прикидкам столичной администрации, “обойдется в сумму, на которую можно построить два детских садика”. То есть, вероятно, в несколько десятков миллионов рублей. Хотя комиссия по монументальному искусству не устает повторять, что денег на установку новых памятников из бюджета Москвы сейчас не выделяется.
Кстати, известное движение “Архнадзор” в перечне памятников, на которые оно пытается обратить внимание властей, творения Церетели ставит отнюдь не на первое место. Его активистов сейчас куда больше волнуют усадьба Шаховских, где строится Геликон-опера, и “Детский мир”, где разрушают исторические интерьеры.
— Но именно это предложение стало активно обсуждаться москвичами, — говорит “МК” координатор движения Рустам Рахматуллин. — Это означает, что проблема существует, что город травмирован появлением монумента и хочет эту травму залечить.
— И куда вы предлагаете перенести памятник?
— Можно в парк искусств, куда ссылают многие памятники, — Петр как раз всего в ста метрах от него. Или перенести туда, где его не будет видно, в России много необитаемых территорий. Еще можно подарить кому-то из наших врагов, ведь ростральная колонна украшена носами трофейных кораблей, но на их носах Андреевские флаги, что означает: перед нами памятник разгрому русского флота. Можно быть, вместо Курил подарить японцам?
— Как вы считаете, памятник уберут без художественной комиссии?
— Решение может быть принято исполнительной властью, подкреплено искусствоведческой и художественной экспертизой. По данным известного мне опроса, до 3/4 опрашиваемых за демонтаж, и трудно сомневаться, что, к примеру, референдум даст меньше.
Но хочется задать вопрос: а на чьи деньги будут проведены демонтаж и референдум? Опять из денег налогоплательщиков, то есть нас с вами?
Скульптор Александр Цигаль уверен, что как бы кто к памятнику Петру I ни относился, расправа с памятником — дело сугубо политическое.
— Это политическая игра, я считаю ее мерзкой. У меня, как у любого художника, есть свои пристрастия, но нас, художников, скульпторов, не так много, чтобы мы друг на друга помойку лили! Не хочется разбираться в грязи.
А известные архитекторы так прокомментировали “МК” эту инициативу:
Михаил Хазанов:
— Я в общем хоре не пою! Негативно отношусь к этому памятнику, но сейчас любое выступление против Церетели носит уже иной оттенок. Перенос не должен быть решением одного человека. Решение должно быть профессиональным — чтобы решали Союз архитекторов Москвы, Союз архитекторов России, обе академии, только тогда вердикт станет легитимным. А не как сейчас — хочу ставлю, хочу убираю!
Сергей Скуратов:
— Мое мнение? А что тут? Все чисто по-русски, в лучших традициях. Идея сноса Петра витала в воздухе с момента его постановки. И всем (всем!) было абсолютно ясно, что как только снимут Лужкова, снимут и Петра.
Кстати, по мнению Скуратова, это не такая уж затратная операция: “Очень легко разбирается! 20 энтузиастов с умеренной зарплатой — и через месяц его не будет”.
Александр Скокан:
— Вопрос о сносе Петра надо было обсуждать 15 лет назад. А сейчас это вопрос не архитектурный, а политический. Поэтому за ответом обращайтесь к политикам.
Екатерина Пичугина, Ян Смирницкий, Мария Москвичева
ЗУРАБ ЦЕРЕТЕЛИ — “МК”: “Я ПРОШУ, ЧТОБЫ МОСКВИЧИ ПРОСНУЛИСЬ”
Мы дозвонились виновнику скандала — президенту Академии художеств, скульптору Зурабу Церетели. У него, несмотря на раннее утро, хорошее настроение. “Реклама, реклама в пользу Церетели”, — шутит он. А затем серьезно:
— Я нахожусь в США, где устанавливаю 126-метровую статую Колумба. Сюда прилетел из Франции, где выступал с докладом о том, что академия сделала в Год Франции в России. А сделали мы много — три выставки во Франции: выставлялись российская школа, академики, “Мир Кавказа”.
— Зураб Константинович, ваш комментарий к высказыванию Владимира Ресина о возможности переноса вашего памятника Петру I?
— Что я скажу? Государственная комиссия, градостроительный совет выбирали место для памятника. Согласовывали размеры и масштабы. И все это в присутствии и Лужкова, и Ресина, и выдающихся наших архитекторов. И все были “за”. Они сами мне предложили установить памятник, и я три года над этим работал.
А сейчас… Ради бога, если хотят найти лучшее место для Петра — пусть переносят. Это собственность Москвы. Я — создатель, я — творец. Семидесяти процентам населения мой Петр нравится. А иностранцы вообще считают его символом Москвы. Так было когда-то во Франции, когда писатель (имеется в виду Ги де Мопассан. — М.Р.) допустил серьезную ошибку и обругал Эйфелеву башню. И сейчас может произойти такая же ошибка.
Есть люди, которые не разбираются в искусстве, а через галереи занимаются только куплей-продажей. Они карандаша в руках держать не умеют. Но главное — после того, как сняли Лужкова, сами рвутся в московское правительство, в Комитет по культуре, чтобы там наворовать денег.
Я прошу, чтобы москвичи, знающие искусство, наконец проснулись.
Марина Райкина
