Оговоримся сразу, Жан Сагбо — не первый афророссиянин в отечественной политике. Год назад сенсационную известность получил чернокожий продавец арбузов Жоаким Крима, решивший баллотироваться на пост главы Среднеахтубинского района Волгоградской области. Вот только политический афродебют с треском провалился: избиратели перед выборами хоть и шутили, что теперь они одного кандидата уж точно в лицо будут знать, а крестики в бюллетенях против иностранной фамилии ставить поостереглись. После выборов в райцентре и вовсе стали поговаривать, что выдвижение экзотического кандидата во власть — хитрый политический ход. Якобы таким образом хотели оттянуть голоса у одного из реальных кандидатов.
Может, и в Новозавидовском нечто подобное происходит? Прежде чем встретиться с единственным чернокожим депутатом России, корреспондент “МК” отправился на местный рынок — центр сплетен и слухов. Вот только на мой политкорректный вопрос о “депутате-иностранце” жители поселка качали головами. “Зачем нам пришлые, когда за своими не уследишь?”
— А как же Жан Грегуар Сагбо? — недоумеваю я.
— Какой он тебе иностранец, дочка? Он, может быть, самый русский из всех депутатов, которых я на своем веку перевидала! Потому как о русском народе печется, а не просто языком чешет. Он вон нам и детские площадки отстроил, и отопление в нашем доме наладил... — загибает сучковатые пальцы старушка.
— Жан только говорит по-русски плохо, — вступает в разговор еще одна покупательница, проживающая на другом конце поселка. — Но для депутата это даже плюс. А то наши перед выборами такую картину расписали, а как только получили свою порцию голосов, так и след их простыл. Ни слуху ни духу. Только Жан и захаживает узнать о наших бедах, хотя сам с другого участка.
Кого ни спроси в поселке Новозавидовский, все считают шоколадного депутата своим в доску. Жан Грегуар об этом знает, поэтому опасается лишь одного — не оправдать доверие соседей. Правда, согласитесь, в поселке, долг которого лишь за отопление в этом году составил две трети от общего бюджета, сделать это не так-то просто.
— Мы находимся в пяти километрах от загородной резиденции президента, всего в ста километрах от Москвы, на федеральной трассе Москва—Санкт-Петербург, а народ живет, можно сказать, как в африканском гетто! — от негодования, а главное — от бессилия Жан Грегуар хмурит черные с седыми ниточками брови. — Зимой в лютый мороз у людей нет отопления. А некоторым жителям многоэтажек в XXI веке по нужде приходится во двор бегать. У кого в квартире крыша готова на голову упасть, у кого дыры в полу... Ну разве это жизнь? Так мог бы жить я — приезжий из другой страны. Но ведь эти люди полжизни отдали нашему государству.
Жан Сагбо променял солнечный Бенин на заснеженные просторы СССР почти 30 лет назад: в 1982 году он приехал на учебу в Московский кооперативный институт.
— Тогда наша страна взяла курс на социализм. Естественно, в СССР сразу рвануло огромное количество молодежи — так сказать, перенимать положительный опыт строительства нового государственного строя, — вспоминает Жан Грегуар. — Поехал и я, несмотря на то, что родители меня отговаривали. Но я ведь и оставаться здесь не собирался: думал, получу образование и вернусь на родину.
Но судьба распорядилась иначе. На первом курсе студент из Бенина познакомился с русской девушкой Светланой, которая впоследствии и стала его женой.
— Она сама родом из Новозавидовского, но первые годы после свадьбы мы даже и думать не могли о переезде в закрытый поселок. Иностранцев сюда не пускали. Мы даже успели пожить некоторое время у меня на родине. Но потом все равно вернулись в Россию, — говорит Жан Сагбо.
После окончания института чернокожий студент пошел в аспирантуру. Ведь иностранцам работать в СССР не разрешалось. Но недаром Жан Грегуар пять лет учился на экономиста: аккурат в это время друг решил наладить в Союз поставку обуви. Жан был приглашен на работу в качестве компаньона.
— Правда, вскоре наша фирма не выдержала конкуренции с китайскими поставщиками. Теперь я просто занимаюсь тем, что сдаю те самые обувные склады в аренду, — поясняет Жан. — А депутат — это, можно сказать, общественная нагрузка. Ведь денег я за это не получаю.
Подъезд — трибуна депутата
Путь Жана Грегуара в сельскую политику начался с должности старшего по подъезду. Правда, сам он даже не думал, что добровольная общественная нагрузка поможет ему набрать политический вес среди соседей. Просто африканцу надоело, что в глубинке “общественная прихожая” больше напоминает общественный туалет.
Это сейчас вместо привычных жителям российской провинции лампочек Ильича на потолке в его родном подъезде висят элегантные светильники, а подоконники уставлены цветочными горшками.
— А раньше запах стоял такой, что в обморок можно упасть. Света не было: лампочки постоянно выкручивали. Дверцы почтовых ящиков тоже все время отламывали, — вспоминает Жан.
Наведение порядка в подъезде Сагбо начал с того, что объявил войну несознательным “кошатникам”. Причем действовал он довольно радикальным способом.
— Если я вечером приходил и заставал на месте “преступления” кошку, сделавшую свое грязное дело, начинал вычислять ее хозяев. Потом заходил к ним на огонек и предлагал убрать за своим питомцем. Если же владельцы не соглашались, просто собирал экскременты в пакетик и вываливал все это у них перед дверью, — делится наработками Жан. — Несколько таких показательных акций навсегда избавили наш подъезд от неприятного запаха.
Следом решено было поставить входную дверь с кодовым замком — единственную на тот момент во всем поселке. Потом на подоконниках появились цветы, а на стенах — зеркала и картины. Правда, “живопИсь” в подъезде не прижилась. Из всей “картинной галереи”, которую Сагбо закупал на собственные деньги, в подъезде осталась лишь сборщица винограда Брюллова.
— Воровство пока в России искоренить невозможно. Я покупал картины на свои деньги несколько раз, а потом бросил. Все равно наутро придешь, а вместо “Девочки с персиками” — голая стена.
Вслед за подъездом Сагбо решил привести в порядок и двор. После организованного Жаном Грегуаром субботника с улицы исчезли мусорные кучи, а рядом с подъездом “выросли” цветочные клумбы. “У нас после развала Союза отродясь такой красоты на улицах не было”, — одобрительно качали головами старушки на лавочках. Неудивительно, что, когда перед выборами в поселке провели опрос, кого местные жители хотели бы видеть в качестве депутата, чаще всего звучала фамилия Сагбо. “Может, он и наши улицы в порядок приведет”, — аргументировали свой выбор жители.
Война за мандат
Предложение баллотироваться в депутаты Жан Грегуар поначалу даже не рассматривал. Прожив в России без малого 30 лет, он уверился: “Политика в нашей стране — дело грязное”.
— Да и какой из меня депутат? Я же ведь заикаюсь во время разговора, — вспоминает свою первую реакцию Жан. — Да и с русским языком у меня до сих пор нелады. Но, подумав, понял, что я в долгу у этой страны: здесь я получил высшее образование, здесь учатся и работают мои сыновья. Поэтому, если люди хотят видеть меня на посту депутата, я не могу растоптать их доверие, даже не попробовав.
В итоге Жан Сагбо решил подать заявку на участие в выборах в Совет депутатов от своего микрорайона. Тут-то и выяснилось, что за депутатский мандат в Новозавидовском идет настоящая война.
— Некоторые мои конкуренты обещали заплатить за отданный им голос. Не много, но для наших старушек любые сто рублей не лишние. Но я решил так: раз мои конкуренты действуют не совсем честно — значит, и электорат может отплатить им той же монетой. Избирателям я говорил, чтобы деньги они брали, а голосовали, как им сердце велит, — вспоминает чернокожий депутат.
Причем Жан сразу решил, что эксплуатировать свой экзотический имидж во время предвыборной гонки он не будет.
— Конечно, можно было наприглашать газет и телеканалы, напечатать агитационные листовки — и реклама обеспечена. Но я просто решил обойти всех избирателей и честно им признаться, что я не Дед Мороз. Поэтому раздать им новые квартиры я не смогу. А вот если мы всем микрорайоном скооперируемся, то привести в порядок поселок, который разваливается и умирает на наших глазах, будет нам по силам.
Видимо, ставка на честность сработала: в итоге уже 8 июня все местные газеты пестрели громкими заголовками о “новозавидовском Обаме”.
О детях и наркоманах
Первым делом, получив депутатский мандат, Жан Грегуар принялся за устройство детских площадок во вверенном ему микрорайоне. Вот только денег в местном бюджете на качели-карусели не предусмотрено.
— Тогда я предложил собрать со всех желающих хотя бы по сто рублей. В итоге набралось 16 тысяч. Правда, этой суммы на детские городки все равно бы не хватило, — говорит Жан. — Тогда я обратился к местным предпринимателям: одни помогали стройматериалами, другие — деньги давали. Но и сам я, конечно, вложился. Ведь, если честно, мне иногда проще самому деньги отдать, чем ходить и попрошайничать у коллег.
Тем более что добровольно жертвовать на развитие поселка готовы не все предприниматели. К примеру, одна владелица магазина отказалась подкинуть на строительство детских городков. “Дети у меня выросли, зачем мне эти качели”, — заартачилась женщина.
— Тогда я решил даже ее припугнуть: сказал, что, если из солидарности не поможет хотя бы сотней, расскажу всем жителям о ее жадности. Думал, репутация для нее дороже, — вспоминает Сагбо. — Но, видимо, ее общественное порицание не сильно волнует: денег она в итоге так и не дала.
А вот простые жители восприняли предложение на ура. За пять дней они выстроили во дворах детские городки, строительство которых им обещали последние пять лет.
— ...Жан, плохо дело! Андрей сбежал из больницы, не пролежав там и нескольких недель. Не знаю теперь, что и делать! — пока мы с Жаном осматриваем детский городок, к депутату робко подходит пожилой мужчина. — Меня он не слушает, только на тебя вся надежда, может, ты еще раз попробуешь его на лечение уговорить?
Борьба с наркоманией в поселке — еще одна проблема, с которой чернокожий депутат пытается справиться своими силами. Он даже нашел в Москве клинику, которая согласилась лечить новозавидовских зависимых абсолютно бесплатно. Теперь каждую неделю Сагбо обходит семьи, пытаясь уговорить молодых людей лечь на лечение.
— Правда, пока успехами похвастаться я не могу, — с сожалением говорит Жан. — Из тех молодых людей, которых я уговорил лечь в клинику, выздороветь смог только один. Остальные не выдерживают пяти недель в больнице. У этого мужчины, к примеру, оба сына — наркоманы. Но, я уверен, и их можно вернуть в семью. Ведь народ начинает колоться, если у них нет достойной работы. Я же сейчас уже договорился, что, если они смогут отказаться от наркотиков, я их устрою на работу. У меня есть несколько вакансий: можно пойти охранником на автостоянку. К тому же в ближайшее время планируется начать строительство нового жилого комплекса. Там тоже нужны рабочие руки.
Но на наркоманах чернокожий депутат останавливаться не собирается. В ближайших планах Сагбо начать борьбу с повальным пьянством в поселке. Правда, эту задачу местные жители скорее воспринимают как утопию.
“На всех работы все равно не найти”
Стоит только чернокожему народному избраннику появиться на новозавидовских улицах, к нему тут же сбегается электорат со всего поселка. У одних в подъезде крыша прохудилась, у других уборщица уже несколько дней отлынивает от своих обязанностей. А кто и по личному вопросу приходит посоветоваться. Дважды в неделю чернокожий депутат обходит свой электорат.
Сегодня на повестке дня — отопительный сезон. “Со дня на день холода нагрянут, а у многих семей нет денег на покупку дров, чтобы печь топить. Вот я и буду таких нуждающихся в списки заносить, чтобы потом спонсорскую помощь для них выбить”, — рассказывает о своих планах Сагбо.
Первой в плане обхода у Жана Грегуара стоит дом пенсионерки Лидии Филипенко. После выборов женщина одной из первых обратилась к чернокожему депутату со своей проблемой.
— И просьба-то у меня была пустяковая, но, куда бы я ни обращалась, всем до меня дела не было. Один только Жан и откликнулся, — говорит Лидия Михайловна. — Весной мой дом начало заливать: воды по щиколотку стояло. Я уж и сама траншею прокопала, чтобы вода с участка уходила. А чтобы починить старую трубу, которая бы отводила воду через дорогу, нужно вызывать ремонтников. Но сколько раз я ни звонила, то у них трактора нет, то мастера на больничном.
После того как трубой пенсионерки занялся Жан, трактор сразу нашелся. Проблему удалось устранить за полтора часа.
— Правда, если честно, за трактор мне пришлось заплатить. И у нас почему-то везде так, — удивляется Жан. — Люди ко мне обращаются по пустякам: к одним сантехник не приходит, другим буйные соседи спать не дают. То есть люди приходят с теми проблемами, которые, по идее, должны решать соответствующие службы, но не депутат.
Кстати, парламентарий признается: некоторые его коллеги-депутаты на него в обиде. Потому как теперь к нему обращаются не только жители его родного микрорайона, но и со всего поселка.
— Мы и вовсе хотим переизбрать наших депутатов. А вместо них поставить одного Жана, — признаются жильцы дома №12 по Первомайской улице. — Ведь после выборов двоих наших “народных” избранников мы ни разу не видели. Один Жан к нам и заходит, хотя у него и на своем участке проблем хватает.
Правда, жильцам этого дома Жан Грегуар честно признается, что помочь он им может разве что словом. Дело в том, что уже несколько лет 15 семей, проживающих в этом доме, вынуждены бегать по нужде на улицу. Три года назад их туалет сломался: тогда власти не могли придумать ничего лучше, чем выстроить общественный клозет во дворе.
— Я понимаю, что в XXI веке люди просто не должны жить в таких условиях. Но сделать мы ничего не можем, ведь в бюджете поселка денег на строительство нового жилья нет. На развитие поселка нужно искать инвесторов. Но они готовы вкладываться только в развитие туристических комплексов. А Новозавидовский — поселок рабочий. Здесь нужно развивать производство. Ведь в противном случае будет, как в Африке: материальное положение людей, занятых в туристической сфере, вроде бы и выше остального населения. Но на всех работы все равно не найти. Остальная часть населения перебивается случайными заработками.
— А вы не жалеете, что все же согласились стать депутатом? — под конец нашей беседы интересуюсь я у Жана Грегуара.
— Пока еще рано что-либо говорить. Вот если у меня получится построить для детей спортивный комплекс, а их родителям дать рабочие места, тогда можно будет подводить какие-либо итоги. Но больше всего мне страшно не оправдать их надежды.
Правда, Жан Грегуар признается, что без помощи самих местных жителей ему с этой задачей не справиться. Впрочем, народ в России, к сожалению, безынициативен. Мы ждем от своих избранников, что те что-то для нас сделают: приведут в порядок улицы, подъезды, выстроят детские площадки. А сами палец о палец ударить не хотим.
Тверская обл. — Москва
