В преддверии годовщины в должности Сергея Шойгу стало модным проводить пресс-конференции, где разного рода эксперты систематизируют, анализируют и даже научно обосновывают все то, что за год сделал новый министр. Гуманизация, декоммерциализация, идеологизация — сыплется из уст анализаторов (тут, наверное, слово «анализатор» правильнее было бы писать с двумя «л»). Они же нечто подобное недавно проделывали и с Сердюковым: восхищались великим реформатором, прославляли его «новый облик», хвалили аутсорсинг…
Когда слышишь этих экспертов, то понимаешь: для них в общем-то ничего не изменилось. Ушел один министр, которого славили, пришел другой — теперь славят его. Хорошо хоть для военных многое изменилось.
Вспомните, как в армии приняли Сердюкова. Когда президент представлял его генералитету, у всех, кто там присутствовал, были каменные лица. Его назначение стало пощечиной, оскорблением офицерскому корпусу (хотя, надо признать, рапортами об отставках нового министра никто не закидал).
А как восприняли в армейской среде Шойгу? Армия несколько дней праздновала так, будто победила в каком-то крупном сражении. Даже президент с телеэкрана был вынужден попросить военных несколько снизить градус всеобщего ликования и вспомнить о службе.
Но самому Шойгу вряд ли можно было тогда позавидовать — всенародная любовь слишком ко многому обязывает, но ошибок не прощает…
***
Перемен от нового министра ждали сразу, завтра, и самых что ни на есть кардинальных. Теперь, спустя год, в армейской среде можно услышать: мы-то думали, вот пришел Шойгу — и сразу быстро все изменится. А многое как было, так и осталось.
Возможно. Только быстро хорошо не бывает. Быстро было при Сердюкове, когда сокращали, уничтожали, продавали, делили. А чтобы восстанавливать, возрождать, строить — времени требуется гораздо больше.
И в этой ситуации далеко не все зависит от одного только Шойгу.
Вот пример: министр обороны потребовал, чтобы в каждой воинской части стояли душевые кабины, где солдаты могли бы мыться не раз в неделю, в «банный день», а ежедневно. Кабины вроде бы поставили. Отчитались.
Недавно Шойгу сказал, что в солдатских столовых планируется организовать питание по типу «шведского стола» (эксперты-анализаторы подобные начинания называют «гуманизацией военной службы»).
Когда я недавно об этом написала, то в обсуждении статьи прочла такой отклик:
«Хотелось бы рассказать про инициативы Шойгу. Племянник у меня в армии служит, и у нас состоялся такой разговор:
— А что, правда, у вас душевые кабины в казарме стоят?
— Да, правда.
— И сколько?
— Две.
— Только две??? И вы каждый день в них моетесь?
— Нет, что ты... Нас 100 человек, нам не успеть. Да и запрещено. В них только офицеры и прапорщики моются.
…Вот и вся инициатива Шойгу. Так что не надо питать иллюзий, «шведский стол» тоже окажется фикцией».
Рассказанное читателем очень похоже на реальную армейскую действительность. Но разве в этом вина Шойгу? Причем, я уверена, если б накануне командир той части узнал, что завтра к нему с проверкой едет министр, там бы к утру уже не две, а десяток кабин стояли, и офицеры наперебой бы рапортовали: гуманизировали, гуманизируем и будем гуманизировать!
К сожалению, врать, угождать, показушничать — все это тоже давняя армейская традиция, воспитанная не одним поколением реформаторов. Вылечить от таких традиций армию за один год никак не получится.
***
О том, что Сергей Шойгу за этот год хорошо показал себя в военном ведомстве, сегодня говорят все. Председатель Комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Виктор Озеров за управленческие успехи нового министра предложил прямо сейчас повысить — поднять статус его должности до уровня вице-премьерского.
К заслугам нового министра относят многое: возвращение в парадный строй суворовцев, отказ от продаж армейского имущества и коммерческих функций, реанимацию военной медицины, образования, культуры, поворот лицом к проблемам отечественной оборонки, внезапные проверки реальной боеготовности армии… Обо всем этом «МК» писал не раз.
И все же самое главное, на мой взгляд, что сумел изменить Шойгу, это ту атмосферу, в которой офицер перестал себя чувствовать пустым местом, «зеленым человечком», каким был при Сердюкове. В той атмосфере страха, унижения, неприязни ничего позитивного родиться не могло. И любые, даже самые смелые реформы были обречены на провал.
Теперь, спустя год, в армии многим стыдно вспоминать этого человека: то, что пришлось вместе с ним работать, служить, выполнять его приказы.
К примеру, разговариваю с кем-нибудь из военных — беру интервью. А он в беседе все время повторяет: «не так давно», «ранее». Переспрашиваю: «Ранее — это при Сердюкове?». Собеседник опускает глаза и уточняет: «Да, но давайте обойдемся без этой фамилии. Пусть в тексте останется «ранее».
И совсем по-другому тот же самый человек говорит о Шойгу: лицо сразу светлеет, рассказывает охотно, искренне и с явным оптимизмом.
Кстати, интересно и то, каких людей привел с собой новый министр. Ну вот, допустим, можно ли было представить, чтоб кто-то из советников Сердюкова записал в собственном исполнении музыкальный клип в стиле рэп?
Да никогда в жизни. Его люди с хмурыми лицами на такое не были способны.
А вот новый начальник управления культуры Минобороны Антон Губанков это сделал! Многие, конечно, его клип восприняли неоднозначно, особенно когда он появился в YouTube под названием «Чиновник Минобороны отжигает!!!».
Ну да, отжигает! А по-моему, чиновник с человеческим лицом, который без галстука и пиджака читает рэп о службе в армии, — это классно! В нашей действительности вообще какое-то новое явление. И кто бы там что ни говорил, но ролик смотрели, обсуждали и при этом улыбались. У-лы-ба-лись!
Впрочем, ни одна из самых неожиданных инициатив нового руководства, типа научных рот или «танкового биатлона», явного отторжения не вызывает ни у кого, даже у тех, кто «танковый биатлон» называет дешевым пиаром.
Что ж, пусть это — пиар. Но что в этом плохого? Уточняю для справки: «PR — от английского Public Relations — планируемые, продолжительные усилия, направленные на создание и поддержание доброжелательных отношений и взаимопонимания между организацией и ее общественностью».
И кстати: в 2014 году в «танковом биатлоне» уже решили принять участие экипажи из 10 зарубежных государств.
***
Многих военных в этом году я спрашивала: «Какое из качеств нового министра вы считаете главным?». Честно говоря, предполагала услышать что-то вроде: решительность, смелость — все-таки спасатель. Но почти все говорили: он умеет слушать и слышать собеседника.
Несколько неожиданно, но, по сути, пожалуй, верно. Когда руководитель не умеет слышать свое окружение и подчиненных, это значит, что очень многого из реальной жизни он так никогда и не узнает. Отсюда — неверные решения, глупые приказы и кадровые перестановки.
Вот все тот же Сердюков, например. Он ведь человек явно неглупый. Мне приходилось видеть его на совещаниях: на лету хватал все, где лишь намеком просматривалась финансовая перспектива, тут же делал точные замечания, давал жесткие распоряжения. В этот момент на него даже приятно было смотреть — профессионал.
Но что касалось строительства армии, тут он не слышал никого, хотя в военном деле ничего и не понимал. Главный способ достижения цели — хребтом через колено. Тех, кто не переломился, — из армии вон!
Сергей Шойгу тоже человек не военный, несмотря на то, что и создал самое успешное силовое ведомство страны — МЧС. Но МЧС он делал сам, с нуля, на пустом месте. А в Минобороны пришел на то, что уже наворотили до него. И если не слышать военных профессионалов, никогда не разберешь: что из творений реформаторов следует оставить, а что резать под корень, да поскорей.
Кстати, в этом самом «поскорей» с первого дня пребывания на посту министра для Шойгу крылась большая опасность. Ведь от него все ждали решительных действий. Шойгу практически гнали на минное поле: вперед, в наступление, армии срочно нужны перемены!
При Сердюкове по этому же минному полю уже наступал бывший начальник Генштаба Макаров. А когда его упрекали, что реформа пошла по принципу — сначала ввяжемся в бой, а там будет видно, Макаров вполне серьезно аргументировал: войска находились в таком плачевном состоянии, что надо же было хоть что-то делать!
Что именно — мы теперь видим: армию пришлось спасать.
Так вот Шойгу сумел избежать подобной опасности. Он не стал сразу же мчаться, махать шашкой, чтоб только ввязаться в бой, а разбираться уже после.
Для начала он лишь остановил самые нелепые распоряжения предшественника, а затем без паники, вдумчиво стал готовить свои собственные решения.
Журналисты все гадали, когда ж их наконец соберут, чтоб объявить очередной громкий курс на обновление армии?
Но их все не собирали. Вернее, собирали, но говорили не как раньше — глобально, с размахом, а как-то просто, по-деловому, без прежнего реформаторского пыла: «Ведомство перестает гнаться за количеством призывников и «ловить» их по военкоматам. Хотим мы этого или не хотим, но армия должна стать контрактной либо мы должны рекрутировать призывников как минимум на пять лет»... «Реальная отработка различных сценариев и маневров будет с каждым годом все менее зрелищной за счет использования современного оружия и увеличения дальности поражения цели в море и на суше»... «В здании Главкомата Сухопутных войск на Фрунзенской набережной Москвы к концу 2014 года планируется создать Национальный центр обороны государства — Ставку Верховного главного командования на случай войны»... «Реализацией имущества Минобороны будет заниматься специализированная организация. Это не функция Министерства обороны уж точно»...
И как-то постепенно, без лишней суеты и шумихи все стало возвращаться на свои места. В первую очередь — здравый смысл.
Мне кажется, за годы последних реформ у военных произошел некий перекос сознания: они стали меньше стрелять и больше считать.
Вот, допустим, на одной из встреч с журналистами бывший начальник Генштаба Николай Макаров говорил: авиация, дескать, дело очень дорогое. На содержание военных аэродромов требуется более 245 миллиардов рублей — по миллиарду на каждый аэродром. Но если аэродромы сократить и создать крупные авиабазы, то деньги можно сэкономить.
После чего принимается решение: авиабаз будет 55. Позже доэкономились до 8–10 и лишь на стратегических направлениях. А то, что эти базы — прекрасная большая мишень для потенциального противника, который уничтожит их в два счета, это было уже не так важно и уходило на второй план.
«Дорого», «миллиарды», «экономия» — разве такими категориями должен мыслить генерал? Это же сленг коммерсанта. Задача военачальника — оборона страны. Он обязан думать, какими силами ее обеспечить, как выполнить боевую задачу. А сколько она стоит — дело тех, кто в государстве считает бюджетные деньги.
На мой взгляд, одна из главных заслуг Шойгу в том, что своим решением вывести вопросы ценообразования за пределы Минобороны он сумел поставить мозги военных на место. Теперь генералы будут считать меньше и то, что положено: уничтоженные мишени, количество техники, участвующей во внезапных проверках, налет часов…
Плоды реформ «от кошелька» мы уже видели и оценить успели. Вскоре нам предстоит оценить плоды реформ, идущих от головы. Первые уверенные шаги в этом направлении министром обороны Сергеем Шойгу за прошедший год сделаны.
