«Мы рассматриваем возможность создания подразделений, которым придумали пока рабочее название — «научные роты» — по примеру спортивных рот. В них будут служить талантливые ребята, которые, не покидая университетских стен, будут вместе с преподавателями выполнять те работы, которые нужны Минобороны. Мы готовы финансировать научно-исследовательские и конструкторские работы таких групп, но вправе ожидать от них понятные результаты, а не какие-нибудь фантазии» — так впервые обозначил Сергей Шойгу эту тему в ходе мартовского общения с бауманцами. Он пояснил, что для Минобороны это непростое решение: «Мы делаем вам шаг навстречу. Для нас было бы проще встретить вас в одночасье с новенькими дипломами, коротенько постричь и отвезти туда, куда нам нужно, но нам сегодня нужен другой солдат — подготовленный и высокопрофессиональный защитник Отечества».
«Другой солдат» — думаю, именно эти слова и есть ключ к пониманию проблемы. Такой солдат обязательно появится, как только армия станет полностью контрактной, но пока это отдаленная перспектива. А «научные роты» — один из шагов в том направлении. Шаг нестандартный, неожиданный, и многие видят в нем попытку скрестить ежа с ужом. Что же, может, и так.
Но хоть на минуту поставьте себя на место министра Шойгу: президент требует к 2020 году иметь в армии на 70% обновленный парк военной техники, каждый день речь заходит о высокоточном оружии, беспилотных летательных аппаратах, кибервойнах… И все это на фоне добитой реформами Сердюкова военной науки, полумертвой российской «оборонки» и явного технологического отставания от потенциального противника.
Такая ситуация сложилась не вчера. И как только речь заходит о вышесказанном, наши руководители в качестве аргумента обычно достают стандартную фразу: да, мы серьезно отстали, но вот сейчас как-нибудь эдак извернемся, найдем асимметричный ответ и сразу всех перегоним и победим.
Про «асимметричный ответ» очень любил рассуждать Сергей Иванов, когда курировал «оборонку», теперь вот его преемник Дмитрий Рогозин тоже заявляет: «Мы должны не плестись, догонять кого-то, надо срезать углы, идти на опережение».
Кто ж спорит — конечно, надо. Но как? Хотелось бы поподробней: где конкретные решения по срезанию углов?
Зато Шойгу, на мой взгляд, без всяких деклараций как раз и пытается нащупать те самые нестандартные решения в нашей давно стандартной ситуации: когда умные, продвинутые интеллектуалы, чтобы не терять полученную в вузе квалификацию, любыми путями бегут от армии, которая в результате, как и десятилетия назад, продолжает по своей сути оставаться призывной рабоче-крестьянской.
* * *
В СМИ пока существует явная путаница относительно научных рот. Многие решили, что теперь буквально все выпускники вузов будут попадать в научные роты. Вовсе нет. И министр обороны обратил на это особое внимание, сказав на совещании, что призыв студентов на службу — одно, а научные роты — совсем другое.
Но скептики продолжают утверждать: научные роты нужны Минобороны лишь для того, чтобы заполучить в армейские ряды студентов, без которых у них не получается призыва. Их опровергают цифры: для службы в воронежской научной роте из ведущих вузов страны отобрано 35 человек (конкурс желающих был 3 человека на место). Еще столько же призовут осенью. Всего в планах Минобороны к концу года — четыре такие роты. При этом, говорит статс-секретарь, замминистра Николай Панков, который курирует проект, за их большим количеством гнаться никто не собирается, упор делается на качество отбора.
Короче, солдат в четырех ротах к следующему году будет не более 300 человек. План весеннего призыва этого года — 153 тыс. 200 человек, осеннего — примерно столько же. При таких масштабах 300 человек — капля в море. Выходит, за счет трехсот «ботанов-очкариков» решать проблему призыва никто не собирается. Тем более, настаивает Панков, принцип комплектования научных рот будет исключительно добровольный, что даже несколько противоречит обязательности призыва и приближает эти формирования к структуре контрактной армии. Принцип отбора подразумевает, что это будут «одаренные студенты гражданских вузов, достижения которых востребованы при решении научных задач военного назначения».
Так, рота на базе военного учебно-научного центра ВВС в Воронеже состоит из трех взводов: взвод моделирования гидрометеорологических процессов и явлений разделения воздуха высокого и среднего давления (12 человек); развития и совершенствования конструкции летательных аппаратов, авиационных двигателей, пилотажно-навигационных и радиолокационных комплексов (13 человек); радиоэлектронной борьбы со средствами противника и оценки снижения заметности и защиты информации в АСУ (10 человек).
Вот что об этих новобранцах рассказал профессор воронежского ВУНЦ ВВС «ВВА», доктор технических наук Владимир Лихачев:
— Военнослужащие научной роты уже прибыли на кафедры. Этих ребят вы у нас не увидите с метлой и лопатой. Для них отведено рабочее место в компьютерном классе. Главный инженер академии закупил им ноутбуки, с которыми они будут ходить на службу. Правда, в первый день они прибыли без магнитных носителей, но уже на следующий день пришли с ними, чтобы можно было записать необходимую литературу в электронном виде. Приказом министра определено, что на уровне кафедр академии на втором месяце после принятия присяги начнется оценка выполнения плана научных рот. На усмотрение начальника вуза подведение итогов, возможно, состоится еще и за полгода. При этом мы не требуем, чтобы какой-либо агрегат был сделан уже завтра. Главное — преемственность научной работы. Мы и призыв под это сделали: полроты набираем сейчас, полроты через шесть месяцев, чтобы соблюсти последовательность циклов научной деятельности. Эти военнослужащие будут участвовать в различных конференциях академии, а при наличии хороших результатов не исключаю их участия в мероприятиях других вузов и ведущих предприятий страны.
По словам замминистра Олега Остапенко, научные роты будут созданы не только на базе военных вузов, но также на оборонных предприятиях и в НИИ:
— Сейчас формируется такая рота в подмосковном Красногорске, на базе завода имени С.А.Зверева, — говорит генерал. — Мы прорабатываем вариант сделать там научный мини-городок, где в перспективе будет предусмотрено проживание молодых людей, организован их быт, создана лабораторная и научно-производственная база в дополнение к тем возможностям, что уже имеет предприятие. Будут организованы необходимые каналы связи, чтобы можно было оперативно общаться с научными подразделениями и иметь оперативную информацию для последующей их эффективной работы. В этом контексте сразу возникает тема финансирования. Минобороны в стороне не останется. Здесь мы выстраиваем позиции вместе с промышленностью и КБ.
* * *
Другой вопрос, который невозможно обойти в работе солдат-ученых (этот термин только что стали употреблять в Минобороны вместо привычного «боец», что у многих пока вызывает улыбку), — проблема секретности и гостайны.
Некоторые тут же предположили, что, создавая эти роты, военные явно преследует цель не допустить, чтобы молодые талантливые мозги утекали за рубеж. Дескать, год прослужат, посидят над секретными чертежами, получат секретность — и прощай Европа со Штатами.
Да, в Минобороны признают: солдаты научных рот смогут пользоваться специальной литературой, трудами военных ученых и, соответственно, будут иметь степень секретности, впрочем, как и студенты технических вузов, которые уже во время учебы занимаются аналогичной тематикой. Какая именно будет форма секретности у каждого, зависит от конкретной тематики их исследований. Окажутся ли они в связи с этим невыездными — на этот вопрос военные отвечают уклончиво.
Зам. министра обороны генерал Остапенко, к примеру, сказал так: «Да, есть определенные ограничения, но они не связаны с выездом. У меня форма допуска самая высшая, какая может быть, но я на следующей неделе уезжаю за границу. Работать. При определенных условиях точно так же могут ездить все люди, занимающиеся наукой профессионально. Это вопрос решаемый».
Хотя, с другой стороны, зачем какие-то реверансы? Человек, который сознательно и добровольно идет на то, чтобы работать в интересах обороны страны, обязан знать, какие ограничения для него в связи с этим наступят. Такая практика существует во всех странах мира.
Конечно, никто не застрахован от того, что среди призывников-студентов может со временем появиться какой-нибудь новый Сноуден, потому для военных «особистов» научные роты наверняка станут головной болью. Но это ничего: на то и мышка, чтобы кошка не дремала. Тем более что совсем недавно — при министре Сердюкове — эта «кошка» неплохо выспалась, когда прямо перед ее носом советникам-коммерсантам и подругам министра открывались любые секреты и продавались целые научные институты вместе со всеми их военными тайнами.
* * *
Процесс появления научных рот в армии сегодня происходит очень оперативно. По чиновничьим меркам — стремительно. В марте Сергей Шойгу впервые произнес фразу «научные роты», а 28 мая уже состоялся приказ об их формировании, утверждена структура, штатное расписание, отобраны темы работ... Возможно, поэтому научное сообщество в целом пока еще очень настороженно относится к новой идее, ясно не представляя, во что все может вылиться. А потому различные совещания, встречи и «круглые столы», где сейчас активно обсуждается эта тема, оставляют много вопросов.
Ну вот, допустим: как наказать солдата-ученого, если посчитают, что он халатно относится к службе, точнее, научной работе? Кто в состоянии оценить: он просто филонит или его завела в тупик какая-то научная гипотеза? Объявить ему за это наряд или оставить на второй год?
Замминистра обороны, статс-секретарь Николай Панков на заседании «круглого стола» ответил так:
— Законодательство не позволяет оставить такого человека на второй год службы, оно позволяет применять к нему другие меры воздействия. Но я бы об этом сегодня осознанно не говорил. Хотя подчеркиваю: действовать следует по уставу. И еще: не случайно в тех соглашениях, которые мы заключили с вузами, говорится об особой роли ректоров. Думаю, если мы не ошибемся в отборе кандидатов для службы в научных ротах, этот вопрос потеряет актуальность.
Пусть так, тогда другой вопрос: почему Минобороны нельзя было ограничиться организацией обычной научной работы с вузами по конкретным заказам? Зачем для этого создавать научные роты в армии?
На это Панков сказал: «Во-первых, мы исходим из того, что все эти ребята обязаны по Конституции пройти военную службу. И уж коль эта обязанность существует, то почему бы нам не поработать над созданием для них несколько иных условий прохождения военной службы. И еще очень важное: мы хотим объединить существующие научные направления, интегрировать их и тем самым достичь каких-то вполне конкретных результатов».
Другой, связанный с этим, вопрос задал глава общественной организации «Офицеры России» Антон Цветков:
— Надо не забывать, что есть ведь еще и офицеры, которые в Вооруженных силах тоже занимаются наукой. И не будет ли так: армия, получив некоторое количество людей, готовых работать безвозмездно, — а мы понимаем, что квалификация их не совсем такова, коей обладают офицеры, занимающиеся наукой, — начнет сокращать свои собственные кадры? Не окажется ли идея с научными ротами негативной по отношению к тем, кто верой и правдой служит военной науке сейчас?
Цветкова, конечно, сразу же заверили, что ничего подобного не случится и тут скорее следует говорить об «объединении усилий научных школ — военной и гражданской». Однако вопрос Цветкова все же прозвучал куда острей и убедительней, чем заверения тех, кто на него отвечал.
* * *
Другая важная проблема, которая, если не будет решена, в состоянии скомпрометировать идею научных рот, — это интеллектуальная собственность. Судя по высказываниям военных, тут пока царит путаница.
К примеру, когда в США военные привлекали молодые таланты к работе по оборонной тематике, все права на эти разработки там принадлежали как раз гражданским интеллектуалам, которых привлекал Пентагон. Как с этим будет у нас?
Когда этот вопрос на заседании «круглого стола» задал член Общественного совета при Минобороны главный редактор журнала «Национальная оборона» Игорь Коротченко, ответы на него представителей военного ведомства оказались прямо противоположными.
Зам. министра обороны генерал Олег Остапенко высказался так:
— У нас вопрос так не стоит, чтобы лишить молодого человека его собственности, того, что он сделал и достиг. Это очень важный стимул в рамках реализации и становления самого человека как ученого. Поэтому мы выработаем механизм решения вопросов этой проблематики.
Но затем профессор 53-й кафедры ВУНЦ ВВС «ВВА» полковник запаса Владимир Лихачев, который непосредственно занимается вопросами научной деятельности, пояснил:
— К вопросу об интеллектуальной собственности: дело в том, что весь профессорско-преподавательский состав вузов Минобороны, при которых создаются научные роты, участвует в изобретательской работе. И, естественно, научные солдаты будут вместе с ними работать над заявками на изобретение, оформлением патентов и т.д. Госпошлину, оформление интеллектуальной собственности фактически оплачивает Минобороны, и права на эту собственность принадлежат, конечно же, Минобороны.
Хотя профессор не исключил, что все может решиться как-то иначе, при условии, что будет выпущен другой регламентирующий документ.
Но пока этот вопрос открыт, в Интернете наверняка будут еще долго гулять скептические высказывания относительно научных рот, которые кое-кто поспешил сравнить со сталинскими «шарашками».
* * *
Да, сомнений относительно этого начинания сегодня много. Даже президент Академии военных наук доктор военных наук генерал армии Махмут Гареев об инициативе министра высказывается осторожно: «Пока трудно сказать, как все будет организовано. Но если таким образом удастся не пропустить хоть один молодой талант, тогда некоторая польза все же будет».
Позицию таких людей, как Махмут Гареев, думаю, должны услышать в руководстве Минобороны. Как и их сомнения. Когда без всяких сомнений, исключительно на ура принимается любая новая инициатива руководителя, это часто приводит к ее профанации — в нашей истории примеров тому масса.
Удачной эта идея станет лишь в том случае, считают специалисты, если научные роты действительно станут «социальными лифтами», на которых талантливые студенты смогут подняться к вершинам военных знаний. Если после службы они законодательно будут иметь преимущества: на продолжение учебы в профильном вузе, аспирантуре, получение офицерского звания, работу в военном КБ и ОКБ.
Вот, к примеру, позиция первого вице-президента Академии геополитических проблем — доктора военных наук капитана 1 ранга Константина Сивкова:
— Инициатива министра обороны будет иметь смысл только в том случае, если студентов научных рот после окончания вуза в обязательном порядке станут отправлять на работу в НИИ Минобороны. Если подобные роты станут кузницей кадров для нашей разгромленной военной науки. Для этого должна быть введена контрактная система. Схема такая: талантливый студент исключительно по собственному желанию подписывает контракт с военным ведомством с обязательством отработать определенный срок там, куда его пошлют. За это Минобороны до окончания вуза станет приплачивать ему некоторую сумму. А потом получит в свое распоряжение способного специалиста с определенным опытом работы, приобретенным в научной роте.
Есть другая позиция: зачем изобретать столь экзотический способ? Есть более традиционные пути: воспитание собственных военных научных кадров, развитие академической науки, создание современной учебной базы и НИИ…
Да, только на все это уйдут годы! Реформы последних лет за собой оставили выжженное поле на ниве военной науки — и начинать придется почти с нуля. Здесь мы отстали так, что даже нет времени ругать предшественников за провалы, глупость и воровство. Надо действовать. Причем быстро. Как говорит Шойгу, «у нас сейчас слишком много задач, которые надо решать со светлыми мозгами».
А где их взять? Пусть на меня обижаются военные, но благодаря бездумным реформам в армии с мозгами теперь большой дефицит. Может, потому министр вынужден не растить их долгие годы в своей среде, а взять на стороне уже готовые, пусть и «гражданские», чтоб уже прямо сейчас заставить их работать на армию и «оборонку»? Причем работать добровольно. Шойгу как бы пытается сделать армии прививку интеллекта. Странным способом? Возможно. Кто знает лучший — предлагайте.
