Прямое отношение к нашей стране имеют обе эти новости — при этом, и в том, и в другом случае речь идет о новости со знаком плюс.
В последние несколько месяцев на двух разных международных конференциях мне довелось пообщаться с двумя разными депутатами французского парламента от партии Макрона «Вперед, республика!» Но оба этих народных избранника демонстрировали подчеркнутое дружелюбие - и по отношению лично ко мне, и по отношению к России. Особенно это бросалось в глаза на контрасте с резкими и депрессивными репликами коллег из Германии — страны, которая традиционно считалась в Европейском Союзе главным спецом по отношениям с Москвой.
И этот личный опыт не случаен и не субъективен. Политическая элита Германии устала от своей прежней роли главного визави и главного интерпретатора политики Кремля. Берлин, естественно, по-прежнему заинтересован в сохранении и укреплении своих экономических связей с Россией. Но в политическом плане немцы хотят сейчас достаточно серьезно дистанцироваться от Москвы.
Однако не зря говорят, что «свято место пусто не бывает». На добровольно освобождаемую Меркель и ее новым министром иностранных дел «политическую территорию» стремительно врывается радостный Эммануэль Макрон. Чтобы понять глубинные психологические мотивы поведения « нового закадычного друга Путина», необходимо держать в уме два обстоятельства: стремление очень многих политиков превратиться в современную реинкарнацию Наполеона Бонапарта и традиционно внутренне противоречивое отношение официального Парижа к Америке.
Факт, о котором очень многие не знают: на излете Второй мировой войны президент США Франклин Рузвельт упорно не хотел предоставлять Франции статус державы-победительницы. Очень хорошо ладивший со Сталиным Рузвельт в упор не замечал Шарля Де Голля и на полном серьезе хотел учредить во Франции американскую оккупационную администрацию. Ход событий заставил Рузвельта отказаться от этих планов. Но отец-основатель современной Франции де Голль о таких оскорбительных намерениях не забыл - не забыл и стал основоположником традиции при любом удобном случае показывать фигу Вашингтону.
Такие «удобные случаи» случаются достаточно нечасто. В Париже очень четко осознают невозможность изменить свой статус младшего партнера Америки. Но, в отличие от англичан, которые холят и лелеют свои «особые отношения» с США и даже помыслить не могут о «бунте», французы очень ценят иногда выпадающие им шансы показательно взбрыкнуть - особенно, если это не выйдет им боком. Например, в 1966 году тот же де Голль сделал «ход конем»: объявил о выходе Франции из военных структур блока НАТО. Реальные отношения Вашингтона и Парижа это изменило очень мало. Но всему миру было предложено восхититься «французской самостоятельностью и независимостью».
Макроном движет очень похожее желание. Президент Франции хочет стать самым влиятельным политическим лидером в Европе, и это подталкивает его к тесному общению с Путиным. Мол, неповоротливая хозяйка самой большой экономики ЕС Меркель не сумела ни о чем договориться с упорным и вредным русским медведем. А вот у меня, прыткого, ловкого и изящного француза, это получается на раз-два. Смотрите, завидуйте, восхищайтесь моей государственной мудростью!
У действий президента Франции есть и другая мотивация. О занимавшем в 50-е годы прошлого века пост госсекретаря США Джоне Фостере Даллесе Черчилль как-то раз высказался так: « Даллес — единственный из известных мне слонов, который таскает за собой собственную посудную лавку». Для Черчилля — единственный, а для нас — не единственный. Как показал импульсивный отказ нынешнего президента США от импульсивно же назначенного рандеву с « блистательным товарищем» ( такой у него титул) Ким Чен Ыном, по сравнению с Трампом Даллес — это лох и подмастерье. А ведь перед историей с несостоявшимся с корейским саммитом был шокировавшие европейцев выход Трампа из ядерной сделки с Ираном, отказ президента США от участия в договоренности о мерах по борьбе с изменениями в климате и много чего еще.
В европейских политических кругах такие «загогулины лидера свободного мира» вызывают откровенное беспокойство. Я своими ушами слышал, как вполне серьезные — и настроенные довольно недружественно по отношению к нам — европейские эксперты высказываются в духе, что «Америка уже не та» и что проблемы в отношениях с США начались еще до Трампа и после Трампа тоже не закончатся. Как явствует из предыдущего предложения, объединяться с Россией ради «борьбы с американским гегемонизмом» никто из серьезных лидеров в Европе не намерен. Сам этот термин - «объединение с Россией» - вызывает в сердцах европейцев панический ужас. Но в Европе не прочь идти по отдельным вопросам «параллельными курсами» с Россией.
А о таком «параллелизме» тоже надо договариваться, чем, собственно, Макрон в Санкт-Петербурге и занимался — к своему и нашему удовлетворению. Удовлетворению, которое, впрочем, ни в коем случае не должно затмевать в наших неприятные стороны реальности. Аккурат в момент пребывания Макрона в РФ Нидерланды и Австралия официально «возложили на Россию ответственность» за уничтожение малайзийского « Боинга» в 2014 году.
С политической точки зрения, ничего содержательно нового в таких грозно звучащих формулировках нет. «Ответственность» за трагедию на Москву возложили сразу после гибели самолета. Но это «неудобное совпадение» - мы тут любезничаем с Макроном, а они! — следует считать полезным напоминанием о неприятных фактах, которые никуда не делись. То, что с нами заигрывает президент Франции — это хорошо. То, что в Италии может появится правительство, настроенное на борьбу с антироссийскими санкциями — тоже хорошо. Но по-настоящему международное положение нашей страны изменится только тогда, когда с мертвой точки сдвинется политическое урегулирование в Донбассе и мы хоть о чем-то договоримся с США. Как говорят французы, се ля ви — такова жизнь.
Читайте репортаж с ПМЭФ: Путин предупредил о невиданном кризисе
