На пресс-конференции под названием «Как запрет ввоза лекарств из США ударит по россиянам» обсуждалась прежде всего эта предложенная в качестве одной из возможных ответная мера. Лекарства, аналогов которым в России нет, авторы запрещать не намерены.
Алексей Куринной (КПРФ) законопроекта не подписывал. Он обратил внимание на то, что инициатива позволяет при желании запретить или ограничить ввоз в Россию также любых «иных товаров», то есть и медоборудования, и средств ухода за больными: «Я понимаю, что не мы начали, но как врач был бы очень осторожен в части вовлечения в санкционную политическую борьбу вопросов здравоохранения».
Из слов г‑на Куринного следовало: прибыль США от продажи лекарств в России — около 45 млрд долларов, из них 28 млрд приносит продажа произведенного непосредственно в США, а остальное — продажа произведенного на территории других стран. И вообще т.н. американские компании — транснациональные, потому что «мир идет не по пути тотальной локализации, а по пути специализации». Депутат подозревает, что введение подобных запретов лоббируют заинтересованные в переделе российского рынка отечественные и иностранные фармкомпании.
Сенатор Людмила Бокова предложила «использовать санкции как спусковой механизм, стимулирующий к производству отечественной продукции». Позиция Комитета по конституционному законодательству и госстроительству Совета Федерации в ее изложении выглядела так: «Закон в результате доработки должен стать максимально рамочным, не противоречить интересам российских граждан, в нем уже есть четкий, понятный механизм введения санкций, но надо прописать еще и режим выхода из них».
Зачем нужен еще один закон о порядке введения санкций, если с 2007 года в России действует как раз «рамочный» закон «О специальных экономических мерах» и механизм в нем прописан аналогичный (президент принимает решение, правительство разрабатывает конкретный набор санкций)? Г‑жа Бокова не ответила на этот вопрос «МК», переадресовав его к авторам законопроекта, то есть к Госдуме почти в полном составе. Что касается лекарств: принятие любого решения потребует очень детальной и тщательной проработки, заметила она.
Первый зампред Всероссийского научного общества фармацевтов Нелли Игнатьева сообщила, что в розничной аптечной торговле доля лекарств собственно американского производства «ничтожно мала», около 3%. Но нет никаких гарантий, что при введении запрета под удар не попадут и другие препараты, потому что в фармпроизводстве всегда взаимодействуют несколько сторон. «Мы за сильную Россию, но хотелось бы, чтобы не за счет лекарств», — попросила она.
«Дьявол кроется в деталях», — заметил председатель правления Национального центра проблем инвалидности Александр Лысенко. И рассказал о нескольких из них, обсуждавшихся на совещании, организованном на днях ОНФ. После 2009 года, когда заработала программа импортозамещения, фармпромышленность России сделала большие успехи — но с участием иностранного капитала. 78 иностранных компаний локализовали свое производство в России, 22 американские компании производят свои лекарства здесь. «Любой жесткий непродуманный шаг может привести к тому, что капитал уйдет в соседние страны», — сказал г‑н Лысенко. К тому же, по его словам, число зарегистрированных в России зарубежных препаратов и без того сокращается из года в год: в 2015 году иностранные компании отозвали 22, в 2016 году — 48, в 2017 году — 142, а за четыре месяца 2018 года — уже 65. В России зарегистрирован 231 препарат, производимый в США.
Замечания и отзывы на законопроект об «ответе Трампу» в Госдуме ждут до 3 мая. Накануне в ходе встречи руководства палаты с президентом РАН Сергеем Алексеевым достигнута договоренность, что свое мнение выскажут и академики.
Как именно будет выглядеть другая объявленная спикером Вячеславом Володиным устрашающая идея — введение уголовной ответственности для тех, кто соблюдает режим антироссийских санкций на территории РФ, — пока неизвестно.
