Особенность №1: президент любит делать сюрпризы. Пожалуй, лишь результат его самого первого правительственного кастинга нельзя назвать неожиданным. Михаил Касьянов стал де-факто и.о. премьера почти за полгода до того, как формально возглавил кабинет, — в момент, когда Борис Ельцин объявил, что устал и уходит на покой.
Но то был особый случай: очевидно, что Путин был связан определенными обязательствами перед своим прежним патроном. Понятно, что никаких закрепленных на бумаге договоренностей не существовало, но сама логика операции «Преемник» подразумевала, что новый хозяин Кремля не должен рубить сплеча.
Собственно, и публичный ельцинский наказ Путину «беречь Россию» следует понимать в том числе как предостережение от необдуманных поспешных решений. И Путин, вняв завету, не стал пороть горячку: большая часть последнего ельцинского правительства плавно перетекла в первое путинское.
По словам Касьянова, контракт, заключенный между ним и новым президентом, предусматривал, что премьер не будет влезать на президентскую «поляну» — силовые структуры, внешняя и внутренняя политика. В свою очередь, Путин пообещал Касьянову не вмешиваться в текущую деятельность правительства, не мешать проведению намеченных реформ, а в случае, если решит отправить кабинет в отставку, дать внятные публичные объяснения этому.
Первый пункт, согласно версии бывшего премьера, был выполнен президентом на 90 процентов, а последний не исполнен вовсе. «Данное решение не связано с оценкой итогов деятельности прежнего состава правительства, которую в целом считаю удовлетворительной, — заявил Путин, отправляя 24 февраля 2004 года, за три недели до очередных президентских выборов, касьяновский кабинет в отставку. — Оно продиктовано желанием еще раз обозначить свою позицию в вопросе о том, каков будет курс развития страны после 14 марта 2004 года». То есть не сказал ничего.
Политическая Россия, впрочем, не слишком удивилась увольнению Касьянова. Разве что этого ждали чуть позже — после инаугурации. Ясно было, что президент не простит нелояльности, проявленной премьером в момент «жесткой посадки» Михаила Ходорковского: глава правительства был категорически против ареста главы ЮКОСа.
Настоящим сюрпризом стало явление народу нового премьера. Вот как, например, описывал обозревателю «МК» свои тогдашние ощущения президент партнерства «Новый экономический рост» Михаил Дмитриев, занимавший в то время пост первого замминистра экономического развития и торговли.
«Изумление, а точнее, шок вызвало уже само назначение Фрадкова главой правительства. Было очевидно, что этот человек не способен формулировать политику развития. Первые шаги кабинета не развеяли моего недоумения… Возникло чувство растерянности. Я откровенно не понимал, чего хочет власть. Но скоро стало очевидно, что события весны 2004 года не были случайностью. Власть осознанно взяла курс на сворачивание большинства институциональных преобразований».
Сам президент обосновал свой выбор так: «Это должен был быть высокопрофессиональный порядочный человек, имеющий хороший опыт работы в различных отраслях государственной деятельности. Мы пришли к единому мнению, что это Михаил Фрадков».
Кстати, эти слова были произнесены после консультаций с делегацией «Единой России», ехавшей к президенту с решительным намерением предложить ему поразмыслить над кандидатурой Бориса Грызлова. Помимо спикера нижней палаты в претендентах на второй пост в стране ходили Алексей Кудрин, Сергей Иванов, Дмитрий Козак и некоторые другие. Не было в списке лишь Фрадкова — ничем особенно не прославившегося доселе представителя РФ при Еврокомиссии.
Чем только не объясняли тогда президентское решение. Сторонники главы государства с жаром доказывали, что президент разглядел в неприметном доселе чиновнике блестящего администратора и чуть ли не отца новой экономической политики.
Но последовавшие события заставили верить скептикам: новый премьер — переходная персона. Его назначение преследовало три тактические цели. Первая — сменить не вполне благонадежного и амбициозного Касьянова. Вторая — не допустить разброда и шатания в собственной команде: каждая из «башен Кремля» видела на этом посту своего кандидата. Третья — избавить «ближний круг» от имиджевых проблем в связи с предстоящими непопулярными решениями.
Весь негатив, связанный с монетизацией льгот и прочими административно-хозяйственными новациями, должна была принять на себя — и приняла — фигура, удаленная от костяка путинской команды.
После назначения Фрадкова думалось, что ничего более неожиданного в этом плане быть уже не может. Но административная фантазия Путина оказалась намного богаче наших представлений о ней. В чем-то история повторилась: отставка Фрадкова, состоявшаяся 12 сентября 2007 года, была даже не ожидаемой, как увольнение его предшественника, а долгожданной. Уже вскоре после назначения Михаила Ефимовича стало понятно, что это не тот человек, который может заменить Путина.
Между тем премьерская должность по-прежнему считалась наиболее вероятным и удобным трамплином для прыжка в президентское кресло. Но вместо молодого и энергичного первого вице-премьера Дмитрия Медведева или менее юного, но не менее бодрого вице-премьера Сергея Иванова — наиболее вероятных кандидатов в президентские преемники по состоянию на начало осени 2007 года — на стартовую площадку вскарабкался 66-летний Виктор Зубков, возглавлявший до этого Федеральную службу по финансовому мониторингу.
В довершение всего новый премьер заявил, что не исключает для себя участия в президентских выборах, чем окончательно смешал карты в предвыборном пасьянсе. К этой «кадровой загогулине» президента, судя по всему, подтолкнула обострившаяся подковерная конкуренция в его ближайшем окружении. Об этом говорят и непривычно жесткие слова, которыми Путин проводил фрадковский кабинет: «Они, как я увидел, сбавили рабочие обороты, начали подумывать о том, как будет складываться их личная судьба после выборов».
Произведя точечное бюрократическое землетрясение, Владимир Путин получил необходимый тайм-аут. Политическая авансцена окуталась плотной дымовой завесой, из которой в середине декабря 2007-го вынырнул все тот же Медведев — очевидный и вместе с тем невероятный преемник, поскольку многие к тому времени уже успели списать его со счетов.
Ну а затем, как известно, началась эпоха рокировок: в течение последующих 4 лет Медведев и Путин сумели дважды поменяться поприщами. И ожидаемыми эти перемены мест тоже назвать нельзя. И первую, и в особенности вторую.
Если о возвращении Путина в Кремль еще можно было догадаться по ряду косвенных признаков, то полный обмен должностями, откровенно говоря, не укладывался в голове. Такой сценарий казался чересчур примитивным для изощренной путинской кадровой политики. Как говорят в Одессе, вчерашняя хохма — уже не хохма. Куда более логичным представлялось, что Медведев в случае выхода из игры займет пост вне исполнительной власти — к примеру, пост председателя Конституционного суда. Короче говоря, ВВП и его команда вновь всех сильно удивили. Не всем, правда, этот сюрприз пришелся по душе, но уже другая история.
Есть у путинских перестроек помимо неизменного эффекта неожиданности и другая общая черта: сколь бы непредсказуемыми и масштабными ни были обновления, во всех моделях кабинета, от касьяновской до медведевской, выдерживался строгий баланс между тремя основными элитными группировками — системными либералами, силовым блоком и, условно говоря, «нефтяниками». Гослиберализм, госбезопасность и госнефть — три источника и три составные части путинской системы власти. Персоналии могут меняться, переходить из лагеря в лагерь, но матрица остается неизменной. И достаточно многое указывает на то, что предстоящая смена кабинета не станет исключением из этого правила.
Кого оставят, кого уберут?
«Считается, что ключевая интрига сейчас — это конфликт двух коалиций, условно говоря, оборонной и тэковской, за влияние на правительство, — поделился с обозревателем «МК» своим видением ситуации политолог Валерий Соловей. — Но цель Путина не в том, чтобы позволить одержать победу одной из этих коалиций. Он не хочет ни обидеть какую-то из них, ни допустить их объединения».
По версии Соловья, ядром «оборонной коалиции» являются гендиректор госкорпорации «Ростех» Сергей Чемезов, руководитель администрации Президента Антон Вайно и предприниматели Аркадий и Борис Ротенберги. Ключевые фигуры «коалиции ТЭКа» — глава «Роснефти» Игорь Сечин, Сергей Кириенко и братья Ковальчуки.
Существующий баланс между «оборонщиками» и тэковцами, предсказывает политолог, будет сохранен. Пусть и с какими-то новыми лицами в кабинете. Но обновление не будет носить драматического характера. С очень высокой вероятностью, прогнозирует эксперт, сохранят свои посты и те, кого называют системными либералами, — чиновники, ответственные за финансово-экономическую политику правительства. А у Дмитрия Медведева очень хорошие шансы остаться во главе кабинета: «Он всем кажется наиболее подходящим кандидатом на роль премьера».
Но в этом случае Дмитрий Анатольевич, скорее всего, выпадает из обоймы потенциальных сменщиков Владимира Путина. «Все исходят из того, что премьер, который может стать преемником, должен появиться не сейчас, а позже», — говорит Соловей.
Миссия же Медведева, судя по всему, в другом — взять на себя ответственность за непопулярные решения. Такие, например, как увеличение налогов или повышение пенсионного возраста, — обсуждение этих реформ активно идет сегодня в коридорах власти.
Шансы на то, что бремя ответственности с Медведевым разделит глава ЦСР, экс-министр финансов Алексей Кудрин, которого можно назвать вдохновителем и идеологом пенсионной реформы, по мнению Соловья, близки к нулю: «Есть одна диспозиция, при которой он может оказаться в правительстве, но она носит исключительно гипотетический, умозрительный характер. Так что это практически невероятно. Считается, что его потолок — стать помощником президента по экономике. Это довольно влиятельная позиция, но это, конечно, не позиция вице-премьера».
Одни из возможных жертв перестройки кабинета — министр сельского хозяйства Александра Ткачев, министр культуры Владимир Мединский.
А вот Сергей Лавров, вопреки слухам, скорее всего, сохранит свой пост, считает Соловей: «У Лаврова очень доверительные отношения с Путиным. Путин не сомневается ни в его лояльности, ни в его компетентности. Если речь зайдет о его перемещении, то это будет связано только с тем, что Путину такой человек, как Лавров, будет нужен на другой, не менее важной, возможно, позиции. Но он очень хорош на той должности, которую сейчас занимает. И меня уверяли, что он останется на ней еще минимум 2–3 года».
Соловей вообще советует поменьше обращать внимание на слухи о грядущих заменах: «Мне сказали люди, которые более осведомлены, чем вы или я, что слухи не имеют особой цены. Надо исходить из того, что решение по этому вопросу принимает Путин. И оно будет носить комплексный характер — с тем, чтобы возобновить баланс между основными группировками».
Политолог и политтехнолог Станислав Белковский также не предвидит радикальных перемен — в том числе в отношении главного правительственного поста.
Он, правда, не исключает полностью замены нынешнего премьера: «Его альтернатива — это Эльвира Набиуллина и министр экономического развития Максим Орешкин». Но такой сценарий, по мнению эксперта, намного менее вероятен, чем переназначение: «Я считаю, что Медведев абсолютно устраивает Владимира Путина. Путинский премьер не должен дышать ему в спину, не должен быть его актуальным политическим конкурентом. Поэтому я думаю, что Дмитрий Медведев имеет все шансы сохранить свой нынешний пост».
Причем переназначение не вычеркивает Медведева из списка преемников, полагает Белковский: «Владимир Владимирович Путин по своему типу мышления — не стратег, а тактик. Он примет решение в последний момент».
Останутся в правительстве и Рогозин, и Мединский, прогнозирует эксперт. «Рогозин выполняет очень важную функцию, — говорит Белковский. — Он журналист. Он транслирует некую систему образов относительно военно-промышленного комплекса — все эти подводные дроны и тому подобное, — которую Чемезов, например, транслировать не может. У него нет таких журналистских талантов».
Мединский же «транслирует главную линию партии, линию Владимира Владимировича», и в этом качестве устраивает Путина на 100 процентов. Скандалы, которые сопровождают деятельность Мединского, — довод скорее в его пользу: «Путин никогда не жертвует людьми, которые претерпевают страдания за него. Поскольку Мединский претерпевает страдания за Путина, Путин им не пожертвует».
А вот Сергей Лавров, считает Белковский, скорее всего, покинет МИД: «Он не утратил доверия Владимира Путина, но он действительно устал и хочет уйти, это правда. Ему 68 лет, и он не хочет находиться в состоянии конфронтации с Западом. В том числе по семейным причинам».
Преемник Лаврова, по мнению эксперта, очевиден: «Думаю, что новым министром иностранных дел будет Дмитрий Песков. Он пользуется доверием президента и является дипломатом по образованию. В общем, замена Лаврова на Пескова вполне логична».
Будут и другие похожие замены, прогнозирует Белковский: «Владимир Путин заинтересован в подборе молодых людей, которые никаких не связаны с ним исторически, которые не помнят тех времен, когда он был никем. Таких, как Максим Орешкин. Всякий пожилой автократ любит молодых технократов».
Идеология кабинета не претерпит при этом никаких изменений: «Она будет полностью соответствовать идеологии Владимира Владимировича Путина — консервативной идеологии, которая сводится по большому счету к тому, что терпение русского народа безгранично. Поэтому экономические бедствия и лишения не имеют никакого значения».
Кто на новенького?
Станислав Александрович, конечно, не вполне справедлив. Президент, разумеется, не может не понимать, что бедствия и лишения народонаселения, если не держать их в приемлемых для электората рамках, влекут за собой серьезные неприятности для власти.
Другое дело, что при определенных условиях эти рамки могут существенно расширяться. Например, в моменты, когда страна находится в состоянии конфронтации с внешними недругами. Необходимо, однако, чтобы народ чувствовал при этом вкус победы. Горечь поражений, как доказывает история, очень плохо способствует внутриполитической стабильности. Именно поэтому столь большое место в президентском послании было уделено «чудо-оружию» — новейшим и перспективным разработкам в сфере ВПК. И, судя по итогам выборов, игра стоит свеч.
Но военно-политические виктории — удовольствие не из дешевых. А как заметил еще мудрый Михаил Ломоносов, «все перемены, в натуре случающиеся, такого суть состояния, что сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому». Ну и наоборот: если к что-то к чему-то присовокупится, значит, откуда-то должно убыть.
Применительно к нашей ситуации это означает, что убыть должно либо из социальной сферы, либо непосредственно из кармана граждан. Правда, президент поставил задачу: «к середине следующего десятилетия увеличить ВВП на душу населения в полтора раза». То есть в идеальном итоге должно хватить на все — и на первую, и на вторую части Послания, и на повышение качества бытия, и на геополитическое величие. Но даже если все пойдет по плану, путь в светлое завтра не близок и не легок. Поэтому губу, похоже, придется несколько закатать, а пояса — затянуть.
Не зря же президент в своем послевыборном обращении к гражданам предупредил, что придется принимать в том числе «самые сложные решения», что быстрого избавления от проблем ждать не стоит и что требовать от власти иного, простых и популярных решений и немедленных улучшений, — это «безответственный популизм».
Неплохое представление о сложности и популярности грядущих новаций дает недавнее заявление вице-премьера Аркадия Дворковича, призвавшего не пугаться перспективы повышения налога на доходы физических лиц. Мол, 15-процентная ставка вместо 13-процентной — не повод для бегства «в другие юрисдикции». Святая, кстати, правда: куда мы денемся? Но затягивание поясов неизбежно потребует компенсации в виде новых побед в мировом масштабе, которые тоже будут не бесплатными. Короче говоря, страна рискует оказаться в спирали, из которой очень трудно, практически невозможно будет выбраться.
Снизить этот риск можно лишь путем периодического, говоря словами Лукашенко, «перетряхивания» команды. Мавры, сделавшие неблагодарное «антинародное» дело, должны своевременно меняться на свежих и не имеющих антирейтинга.
Подобный метод активно применяется в танкостроении и называется «фальшборт». Хлипкая защита, навешиваемая на основную броню боевой машины на некотором удалении от нее, принимает на себя всю мощь удара. Сам элемент при этом, конечно, сгорает, зато танк остается невредимым. Это ноу-хау успешно использовал и Владимир Путин во время своего второго срока, в ту пору казавшегося последним.
Как оно сложится на этот раз, сказать трудно, но если исходить из того, что планом А на 2024 год является схема, в общих чертах повторяющая вариант 2008 года, то есть операция «Преемник-3», то логично предположить, что и подготовительный период не будет лишен сходства со вторым путинским четырехлетием.
По состоянию на сегодняшний день наиболее вероятным кандидатом на роль нового Фрадкова, главы «правительства народного недоверия», считается Дмитрий Медведев. Но именно что считается: закрывать вопрос рано.
Впрочем, проверить, насколько верны предчувствия политических авгуров, мы сможем уже очень скоро — сразу после инаугурации. Куда хуже обстоит дело с прочими героями новой путинской пьесы. Кто будет Медведевым №2 и присутствует ли такой персонаж вообще в сценарии, станет известно, увы, не раньше 2023 года. Так что запасемся попкорном и терпением. Ну и новыми поясами, конечно, — с бОльшим числом дырочек. Впрочем, те, кто способен легко поменять юрисдикцию, могут спокойно пренебречь последней рекомендацией.
Эксперты предположили, как может выглядеть будущий кабинет министров
Никита ИСАЕВ, директор Института актуальной экономики:
- Правительство 2012–2018 го дов не было по сути настоящим правительством, чьи обязанности прописаны в Конституции РФ. Это было собрание технических людей, которые осуществляли политическую волю: ничего не делать в стране.
Страна находилась под ручным управлением президента, отраслевых олигархов и местных царьков. Для технологического и экономического рывка, о которых говорил Путин в своем Послании к Федеральному собранию, необходимо, чтобы и правительство, и парламент, и регионы вернулись к своему функционалу, предписанному Конституцией.
Для реализации озвученного президент должен опереться не только на «Единую Россию» и олигархическую иерархию, где по методу кормления каждый имеет свою делянку, но и на профессионалов, способных критиковать систему и самих себя. Но таких людей пока не видно на политическом горизонте: публичной политики в стране нет, несистемная оппозиция запятнала себя маргинальными радикальными подходами.
Поэтому Путину придется не только выстраивать эффективную экономическую систему, но и развивать политическую конкуренцию, искать личностей, которые смогут работать в правительстве. Нам нужен новый Столыпин, но я не вижу ни среди действующих министров, ни среди губернаторов тех, кто мог бы им стать. Так что можно ожидать лишь «косметического ремонта» в правительстве — для кардинальных изменений нужны политическая воля и готовность отдать часть власти другим людям.
Никита МАСЛЕННИКОВ, руководитель направления «Финансы и экономика» Института современного развития:
— Можно предположить, что при формировании правительства президент оттолкнется от целей национального развития, которые уже обнародованы им, и сейчас готовятся соответствующие указы. Структура будет выстраиваться вокруг тех целей и проектов, которые станут реализовываться.
Сейчас, насколько можно понять из высказываний помощника президента Андрея Белоусова, речь идет о 10 проектах — значит, напрашиваются столько же структуральных звеньев, которые будут курировать их исполнение. При этом функционал руководителя каждого направления не ограничится только исполнением обязанностей, но и расширится за счет налагаемой ответственности. По крайней мере, из выступления Путина перед Федеральным собранием следовало, что персональная ответственность и проектный подход станут новыми реалиями в системе госуправления. Что касается структуры правительства, то логично было бы помимо премьера ограничиться одним-двумя его заместителями, а ниже будут руководители проектных направлений.
К выполнению таких задач на данный момент лучше всего приспособлен экономический блок правительства, на своем месте все правительственные финансисты. Скорее всего, возрастет роль Федеральной антимонопольной службы и всего направления, которое курирует развитие конкуренции. Новые задачи потребуют новых людей. Но, судя по всему, формирование правительства пойдет таким путем: сначала окончательно сформулируются национальные цели, из них сформируются управленческие задачи, а уже под них будет реформироваться система госуправления.
Михаил ДЕЛЯГИН, директор Института проблем глобализации:
— Из тех, кто сейчас находится у власти, свои места могут потерять первый вице-премьер Игорь Шувалов и «просто» вице Аркадий Дворкович — у них большие неприятности. Скорее всего, «улетит» с поста главы Министерства транспорта Максим Соколов, который опозорился с «ВИМ-Авиа», как говорится, дальше некуда. Дискредитировали себя министр здравоохранения Вероника Скворцова и министр труда и соцзащиты Максим Топилин, хоть последний и в меньшей степени. Сложности у министра внутренних дел Владимира Колокольцева: он хоть и профессионал, но слишком долго находится на своем месте.
Что касается поста премьер-министра, у Дмитрия Медведева, хоть президент от него и отстранился в последнее время, есть шансы остаться на своем посту — я бы их оценил в 30%. Это единственный в истории России человек, которому дали подержать власть, и он ее вернул.
На месте председателя правительства могут оказаться глава администрации Президента Антон Вайно, мэр Москвы Сергей Собянин, глава Счетной палаты Татьяна Голикова. Если даже эти люди не получат повышения, то в любом случае на более низкие места во властной иерархии не опустятся.
