Комментируя в социальных сетях изумительные события в городе Солсбери, председатель международного комитета Совета Федерации Константин Косачев очень четко сформулировал мысль, которая в эти дни прочно засела в головах у всех разумно мыслящих людей: «Я не обладаю соответствующими экспертными знаниями и знаю о шпионских войнах только из шпионских же романов. Но даже мне очевидно, что спецоперация по устранению неугодного лица, организованная профессионалами, не должна была бы оставить следов. Это задача минимум миниморум. То есть оружие (в данном случае яд) должно было быть распространенным, общедоступным и безликим, что называется, не имеющим национальности... В этом же эпизоде (опять же, если принять на веру, что данные не подтасованы и что британские криминалисты не ошиблись) сделано все, чтобы «наследить». А точнее — пустить следствие по «единственно верному» следу».
Позволю себе процитировать и еще одно крайне важное для понимания сути нынешней ситуации высказывание главы международного комитета российского сената: «Откровенно беспокоит сама тенденция: мы тут у себя решили, сами расследовали, сами вынесли приговор, сами судим. А Россия должна оправдываться даже без предъявления ей доказательств и без участия на всех стадиях процесса... Тотальная презумпция виновности, когда доказывает не суд и не прокурор, а обвиняемый».
Я полностью согласен с обоими этими тезисами уважаемого Константина Косачева. Согласен — но при этом считаю, что они относятся к какой-то иной политической реальности. К реальности, которая, возможно, существовала вчера или, скорее, позавчера, но которой уже точно нет сегодня. В той реальности, которая есть, жаловаться на то, что Лондон относится к Москве исходя из принципа презумпции виновности России, — занятие глубоко бессмысленное. Политическое руководство РФ уже свыклось с таким подходом и не ждет от Лондона ничего другого.
Принцип «худой мир лучше доброй ссоры» в отношениях между Россией и Великобританией больше не работает. Разумеется, ни та, ни другая сторона не желают прямого военного столкновения друг с другом. Но за исключением этого абсолютного табу применительно к острой конфронтации Москвы и Лондона больше не имеет смысла употреблять термин «запрещенные приемы». Разрешено все, что причиняет боль «партнеру». Единственный ограничитель силы и направления ударов — это опасение, что противник последует твоему примеру и приложит тебя по тому же больному месту.
В момент, когда я пишу эти строки, и Москва, и Лондон продолжают сложные «дипломатические танцы», призванные показать, что именно противная сторона (как же ты велик и могуч, наш любимый русский язык!) ответственна за мощный кризис в отношениях. Например, вместо того чтобы дать прямой ответ на ультиматум Лондона, наш министр Сергей Лавров изящно «перебросил мяч» обратно на британские берега: «Россия невиновна. Россия готова сотрудничать в соответствии с Конвенцией о запрещении химического оружия, если Соединенное Королевство удосужится и снизойдет до того, чтобы выполнить свои международно-правовые обязательства по тому же документу».
Однако все это не более чем процесс, который в английском языке описывается формулой going through the motions — действия чисто ради проформы. Жребий брошен, Рубикон перейден. И, как, похоже, считают некоторые в российской элите, жалеть об этом переходе Рубикона не стоит. Согласно такой логике, еще задолго до дела Скрипаля британский политический класс занял твердокаменную русофобскую позицию, а отравление бывшего сотрудника ГРУ лишь заставило Лондон окончательно скинуть с себя маску. Отдельные особо «горячие головы» в Москве даже откровенно радуются подобному развитию событий. Мол, как приятно, что теперь можно больше не лицемерить! Разве это не освежает, что у нас появилось моральное право открыто называть своего врага врагом?
С моей точки зрения, не освежает. Я не хотел бы впадать в безудержный цинизм. Но, по моему мнению, человек, который добровольно выбрал для себя существование в мире шпионажа, предательства и двойной игры, как минимум не должен удивляться никаким неожиданностям на своем жизненном пути. Но гражданские лица, из которых, собственно, и состоит население города Солсбери, не выбирали для себя жизнь в мире шпионажа — за них этот выбор сделали другие.
Неправда и то, что события в Солсбери, по сути, ничего не изменили в российско-британских отношениях. Изменения, к сожалению, налицо. Да, перспективы политического потепления между Москвой и Лондоном напрочь отсутствовали еще задолго до того момента, когда Сергей Скрипаль погрузился в кому. Но в британском «политическом вчера» приоритетом была риторика о необходимости жесткой конфронтации с Россией. В британском «политическом сегодня» приоритетом стала сама такая конфронтация. Чувствуете разницу?
Читайте материал: Секретный химик об отравлении «Новичком»: «Отнялись ноги, цирроз, инвалидность, умер»
Раньше Британия была полностью сосредоточена на Брекзите — болезненном и унизительном для страны процессе ее выхода из Европейского союза. Теперь Брекзиту придется потесниться. На фоне ожесточенной схватки между Лондоном и Санкт-Петербургом за влияние в Центральной Азии в российском обществе ХIХ века было очень распространено выражение «англичанка гадит». Теперь «англичанка» — в данном случае премьер-министр Соединенного Королевства Тереза Мэй — будет просто вынуждена делать что-то серьезное для того, чтобы на регулярной основе «гадить» России. Учитывая общий настрой британского политического класса, иного варианта у Терезы Мэй просто нет.
Важно помнить и о том, что Великобритания выходит сейчас из ЕС, а не из НАТО. Мы получили сейчас не просто резкое обострение отношений между РФ и одной отдельно взятой, не самой важной страной западного мира. Новый раздражающий фактор появился и в общей повестке отношений Москвы и всего западного блока. Конечно, и внутри НАТО у каждого государства свой интерес. Далеко не все члены Североатлантического альянса будут горячо поддерживать антироссийский «крестовый поход» Лондона. Но в результате дела Скрипаля и без того не самые сильные позиции западных сторонников нормализации отношений с Москвой станут еще более слабыми и уязвимыми.
Я понимаю чувства тех граждан России, кто считает, что обосновавшийся в Великобритании предатель получил по заслугам. Понимаю — но категорически отказываюсь их разделить. Вне зависимости от того, кто в реальности организовал химическую атаку в Солсбери, из-за особенностей современной международной конъюнктуры платить политическую и экономическую цену за эту атаку придется именно России. Я считаю такую ситуацию несправедливой, нетерпимой и даже аморальной. Но, к несчастью, мир такой, какой он есть, а не такой, каким бы нам хотелось его видеть.
