Со своими домогательствами Слуцкий оказался в ненужное время в ненужном месте. Да, конечно, с одной стороны, своих не сдаем, и вообще, они нам не указ, но с другой — мы так загнали себя в уязвимое международное положение, нас уже так прижали к стенке, что сделать шаг навстречу западным партнерам и отдать на заклание того, кого не жалко, — почему бы и нет?
Слуцкого не жалко (при всем уважении к его, очевидно, непомерным достоинствам), вот его и вызвали на комитет по этике. Он стал той легкой фигурой, которой можно пожертвовать, чтобы спасти короля. Но таким простым способом мы погружаем себя в зону лицемерия. Потому что на месте Слуцкого мог быть каждый.
Начни перестройку с себя. Я начну. Маленький каминг-аут из личной редакционной жизни. Однажды (или не однажды!) на верстке я хлопнул свою коллегу чуть пониже спины и тут же попал под изумленный взгляд члена нашей редколлегии (тоже женщины!). В ее глазах читался праведный ужас пополам с восхищением и завистью («Высокие, высокие отношения!» — как бы говорили эти глаза). Да, «ты моя женщина, я твой мужчина, если надо причину, то это причина». Она была привлекательна, я — чертовски привлекателен, так что же время терять?! И я чувствовал, что коллеге это приятно. «А если ей будет приятно, то и мне будет приятно, и я тебя так довезу…». Впрочем, это уже совсем другое кино. Но и там, в другом кино, Мимино, летчик, набирая номер гостиничного телефона, говорит сакраментальное: «Ларису Ивановну хочу!». Теперь, по идее, защитники нравственности и борцы с харассментом должны требовать вырезать эту позорную фразу из советского киношедевра, как когда-то в перестроечную пору антиалкогольной кампании, светлая ей память, вырезали сцену в банкетном зале гостиницы «Россия» с последующими кавказскими танцами профессоров-эндокринологов товарищей Хачикяна и Михандари. А Георгия Данелия и Вахтанга Кикабидзе следует прямо сейчас призвать к публичному покаянию, хотя «Ларису Ивановну хочу!» — это всего лишь прямой перевод с грузинского.
На самом деле мы строим у себя анти-Америку, не меньше. Что им хорошо, то нам смерть. А ведь говорили, говорили советские старички-пропагандисты, что их джинсы, их кока-кола, их рок-н-ролл, пересаженные на нашу почву, доведут до цугундера. Вот и распался Советский Союз из-за всей этой американщины.
И теперь, в новой России, родные духовные скрепы на ладан дышат — «и не церковь, и не кабак — ничего не свято…». А что остается? Только харассмент — вот что спасет мир. Сексуальные домогательства на работе — наша национальная идея.
Мы должны упереться рогом и не отдать им эти исконно-посконные домогательства. Не трогайте, это наше! Великий русский писатель Лев Толстой вопиет со всеми своими крепостными барышнями-крестьянками из деревни Ясная Поляна. Он потом, конечно, раскаялся, духовно переродился, но было поздно. Великий советский кинематограф с его великими режиссерами и блистательными актрисами умоляет: «Оставьте все как было, не ворошите прошлое». Один из таких замечательных режиссеров даже написал про это книжку «Низкие истины», не утаил ничего, чем вызвал еще большее уважение в народе. «Тьмы низких истин мне дороже/Нас возвышающий обман...»
Нужно держаться за наш харассмент как за последний бастион. Вцепиться — и ни шагу назад! Нет, права женщин, защита зависимых и слабых — дело хорошее, но не у нас. Мы построим у себя альтернативный полюс холода и бросим клич: «Свободомыслящие, не закомплексованные, отличающие мужчин от женщин самцы доброй воли — к нам в Россию геть!». На каждый закон Магнитского мы им ответим законом подлецов. «Танцуй Россия, гуляй Европа, а у меня самая, самая, самая красивая…» О-па!
Бомбить Воронеж — вот наша национальная идея.
