И тут в объяснение происходящего неминуемо приходится слышать от российских коллег тезис о том, что одним из главных режиссеров украинской драмы является Варшава, которая в угоду собственным мечтам о возрождении «великой Речи Посполитой от моря до моря» решила сначала разрушить сложившийся на постсоветском пространстве в Европе порядок. А потом методом «управления хаосом» из осколков бывшей российской зоны влияния создать собственную «мини-империю».
Ведь в роковую мартовскую ночь именно польский министр Радослав Сикорский был одним из тех, кто принудил Януковича согласится отдать власть, чтобы под утро кинуть его на растерзание ликующей на Майдане разъяренной толпе и открыть путь во властные кабинеты представителям управляемой по звонку из-за границы «фашистской хунты». Не так ли? Давайте разберемся.
Когда сто лет назад возрождалась независимая Польша, естественным образом на повестке дня остро встал вопрос отношения к народам Восточной Европы. Ведь точкой отсчета концепции нового государства, осью ее международной идентичности было то государство, которое Польша утратила в конце XVIII века — большая многонациональная Речь Посполитая, в разные периоды своей истории владевшая территориями от Риги до Смоленска и Киева.
Именно тогда, в период войны за восстановление границ, были сформированы две основные концепции, которые по сей день определяют геополитическое сознание поляков в отношении желаемого порядка на востоке от собственных границ. По известному выражению Ежи Гедройца, Польшей до сих пор управляют «гробы Пилсудского и Дмовского» — двух «отцов-основателей» возрождения независимости страны после Первой мировой войны.
Согласно задумке (так называемая концепция «инкорпорации») яркого националиста, Романа Дмовского, который под конец собственной жизни, морально и политически деградировав, скатился к фашистскому сумасшествию, возрожденная Польша должна стать мононациональным государством и территориально ограничиться только землями, на которых доминировало этнически польское население. В полном отрыве от существующих стратегических реалий Дмовский выражал полное равнодушие в отношении судеб украинцев, литовцев и белорусов, оставленных под властью России, считая, что у Польши нет ресурсов на то, чтобы помогать чужакам. Проблему национальных меньшинств, проживающих внутри такой маленькой, кастрированной, «моноэтничной» Польши, предлагал решить путем эмиграции (в случае неславянского, то есть немецкого и еврейского населения) или принужденной ассимиляции (в случае белорусов и украинцев).
Концепция получилась вполне себе в духе породившей ее безумной эпохи национализма. При этом она противоречила национальному и государственному сознанию поляков и была нереалистична с точки зрения долгосрочных геополитических тенденций, связанных с вечным польским проклятием положения между Россией и Германией.
И тем не менее даже сегодня в Польше находятся люди, считающие ее фундаментом внешней политики. Давайте, говорят эти озабоченные псевдопатриоты, «думать о себе», развивать собственную территорию, игнорируя проблемы восточных соседей. В конце концов конфликт на Украине — это же хорошо, это «кацапы» с «бандеровцами» убивают друг друга, а нам, если повезет, отойдут Львов и сопредельные области, где живут люди, которых за одно поколение в административно-приказном порядке мы превратим в поляков.
Тот факт, что зажатая между двумя имперскими центрами слабая Польша не сможет выжить в качестве национального государства, на инстинктивном уровне понимал Юзеф Пилсудский, создавший концепцию «федерализации». Согласно этому большому плану организации пространства между Варшавой и Москвой, вместе с суверенной Польшей, по всему периметру ее восточной границы (и дальше, так как Пилсудский думал даже и про Кубань и Северный Кавказ) должны быть созданы независимые государства всех проживающих в Российской империи народов — которые, освободившись от северного соседа, создадут некое современное подобие Речи Посполитой — конфедерацию национальных государств под патронажем Варшавы.
В силу геополитических обстоятельств реализация этой концепции была отложена на долгие десятилетия вперед. Но по мере продолжения кризиса на Украине как в Киеве, так и в Варшаве (а также в Вильнюсе и все в большей степени и в Минске) становится очевидным, что единственной альтернативой российской гегемонии является создание некоего нового регионального субъекта в виде, приближенном к концепции Пилсудского.
В переводе этой концепции на язык политической конкретики цели Варшавы в отношении Восточной Европы можно представить следующим образом:
— Любой ценой (и даже ценой закрытия глаз на перегибы «бандеризации») удержать независимую Украину в целости и не допустить ее возвращения в зону влияния России. С точки зрения интересов Польши, раздел Украины, на который намекают некоторые российские политики, видится как победа Москвы — ведь она по сравнению с нынешним состоянием границ географически приближает зону влияния России ближе к центру Европы и тем самым на несколько сотен километров сокращает стратегическую глубину самой Польши.
— Медленно и крайне осторожно способствовать переходу внешнеполитической ориентации Беларуси сначала в состояние равноотделенности от Москвы и Варшавы, а потом в орбиту влияния Запада. Если для Польши цивилизационная принадлежность России не столь важна (как, например, для Германии или Франции), то ни экономическое пространство, ни зона безопасности Европы никогда не будут «замкнуты» без включения туда Белоруссии. Пока всего в 200 километров от Варшавы существует даже теоретическая возможность размещения российского военного контингента и создание вблизи Бреста плацдарма для потенциальной геополитической реконкисты России в регионе, ни один польский политик не будет спать спокойным сном.
— Создавать сначала концептуальные (в виде проекта Междуморья, представленного летом на саммите стран Центральной и Восточной Европы в Варшаве и благословленного Дональдом Трампом), а потом юридические, институциональные и инфраструктурные рамки сближения стран обеих частей региона, который сегодня разделен по линии членства в ЕС и НАТО. И дело тут не только и не столько в сдерживании Москвы и создании антироссийского буфера, а в наличии геополитической страховки на случай (по всем параметрам весьма вероятной) атрофии или даже дезинтеграции Европейского союза в его нынешнем виде.
На фоне рассуждений о будущем международного порядка в Восточной Европе часто вспоминаю книгу под названием «Польша — цепной пес Запада», которую после приезда на учебу приобрел в научном книжном магазине МГИМО. И хотя «научность» данного произведения вызывает определенные сомнения, она, безусловно, может служить весьма полезным каталогом российских претензий к польской политике на пространстве бывшего СССР. Сегодня как никогда актуально звучит название первой главы данной книги — «Рождение шакала», — в которой в терминах «геополитический стервятник», «предатель славянщины», «уродливое детище Версальского договора» и других им подобных комплиментах подробно излагается российская интерпретация польского стремления присутствовать на пространстве «исключительной ответственности» России.
Сегодня шакал вернулся — это факт, и происходящее на Украине лучшее тому доказательство.
Но смысл происходящего совсем не в том, что Польша пытается утащить оставшиеся от развала российской зоны влияния куски восточноевропейского мяса. Сегодня в своей восточной политике Варшава больше похожа на героя известной книги (и одноименного фильма) Фредерика Форсайта «День шакала» — геополитического киллера, который одним выстрелом способен нанести удар в самое сердце мечты о возрождении Российской империи. Попадет ли? Посмотрим уже в скором времени.
Вечерняя рассылка лучшего в «МК»: подпишитесь на наш Telegram-канал
