89 процентов в Мордовии за пошедшего на второй срок Владимира Волкова (креатуру прежнего главы, переехавшего губернатором в Самарскую область, Николая Меркушкина).
87 процентов за только что появившегося в Бурятии Алексея Цыденова, успевшего прославиться самым громким недопуском на выборы этой кампании — своего основного конкурента, сенатора Вячеслава Мархаева, не прошедшего муниципальный фильтр и снятого с выборной дистанции. 82 процента за выходца из московского правительства Максима Решетникова в Пермском крае.
81 процент за варяга из «Ростеха» Антона Алиханова, самого молодого губернатора (30 лет) в самом западном регионе России — Калининградской области. И если первые два региона относятся к числу национальных республик, в которых результаты выборов всегда были близки к максимальным, то Пермь и Калининград никогда прежде не отличались подобными «чеченскими рейтингами». Так, например, за Путина на последних президентских выборах 2012 года в Калининградской области проголосовало лишь 52 процента избирателей.
Конечно, сыграла свою роль низкая явка — многие избиратели проголосовали ногами. Только в Мордовии и Саратовской области явка оказалась выше 50 процентов (71% и 51% соответственно), даже в Бурятии еле превысила порог в 40 пунктов. В большинстве же остальных случаев показатели явки редко когда переваливали за отметку в 30%.
Лидерами «голосования ногами» стали Томская область (22%) и Карелия (23%). Недалеко от них расположились Калининград (26%) и Новгород (27%). Единственный регион, где явка оказалась формально выше, чем раньше, — Свердловская область (33% в 2017-м против 32% в 2003-м).
В Москва на муниципальные выборы пришли 15% избирателей. Но здесь были другие причины — как полагают москвичи, драгоценный теплый воскресный день лучше посвятить семье на природе. Объяснить же главную роль мундепов в выдвижении кандидатов в мэры на выборах уже следующей осенью удалось лишь активному меньшинству, которое и выбрало преимущественно представителей оппозиции в центральных районах Москвы. Но это чисто московский феномен.
Избирателю откровенно скучно и неинтересно принимать участие в постановке под названием «выборы» с предсказуемым результатом и без конкуренции. Все меньше хочется изображать выбор и все больше хочется выбирать. А каково новоизбранным главам регионов с самой низкой явкой? Ведь получается, что Сергея Жвачкина в Томской области и Артура Парфенчикова в Карелии при их официальных 60% избрало менее 15% от общего числа избирателей. То есть их легитимность базируется на 13% поддержки. И случись, не дай бог, в регионе какой социальный взрыв, эта поддержка им никак не поможет с ним справиться.
Опять же, исходя из текущей политической практики, процент, полученный главой региона на открытых выборах, не должен превышать процент, полученный президентом. Так что если за Волкова, Цыденова, Решетникова и Алиханова проголосовало более 80 процентов, то за Владимира Путина в их регионах должно проголосовать уже 90% избирателей. А как этого добиться? Вопрос.
Еще один пример тотальной политической зачистки этой кампании — город Севастополь, где прямые губернаторские выборы состоялись впервые за всю его новейшую историю. Еще один представитель «Ростеха» Дмитрий Овсянников, имея прекрасные рейтинги, на стадии регистрации зачем-то собрал вместо 13 необходимых по закону целых 106 подписей муниципальных депутатов. В результате этого, естественно, желающим поучаствовать в этих выборах Вадиму Колесниченко, Сергею Бабурину, Роману Худякову и прочим просто физически не хватило автографов мундепов. Итог — 71% проголосовавших за Овсянникова при рекордно низкой для политически активного Севастополя 30%-ной явке.
Зачатки конкуренции в этой кампании можно было заметить разве что на выборах в законодательные собрания регионов и городские думы Омска и Владивостока. Но даже они не смогли существенным образом отразиться на явке в этих регионах.
Результаты остальных парламентских партий, кроме «Единой России», и их представителей не претерпели существенных изменений — практически во всех регионах вторые места заняли представители КПРФ, кое-где (например, во Владивостоке) сумевшие даже упрочить свои позиции (22% коммунистов против 39% «единороссов»).
Но бывали и исключения — на губернаторских выборах в Томской области более 22% набрал депутат Госдумы от ЛДПР Алексей Диденко, отодвинув коммунистку Наталью Барышникову на третье место с 13%. Подобные случаи не могут не насторожить руководство КПРФ, которое должно до конца года определиться со своим кандидатом в президенты, главной задачей которого будет не проиграть Жириновскому в марте 2018-го. С другой стороны, все больше голосов избирателей у КПРФ отбирают «Коммунисты России», набравшие до 5% в отдельных субъектах. И это также может стать критичным для оригинальной компартии.
Эти выборы показали существование запроса у населения на обновление власти в стране — ничем иным нельзя объяснить подобный «чеченский результат» молодых губернаторов, продемонстрированный в Европейской части России. Вероятно, он может натолкнуть Кремль на продолжение замены губернаторского корпуса новым поколением технократов. Уже утром понедельника в СМИ появилась информация со ссылкой на неназванный источник в Администрации Президента о том, что осенью можно ожидать замены «до десяти губернаторов». Кто окажется в этом списке из «десяти негритят»? Аксакалы отечественного регионализма — недавно вернувшийся на Кузбасс после тяжелой операции Аман Тулеев или бессменный мордовско-самарский Николай Меркушкин? Или губернаторы с подмоченной репутацией — такие как, например, приморский Владимир Миклушевский или псковский Андрей Турчак?
Досрочные губернаторские выборы могут добавить власти легитимность только в одном случае — если они будут конкурентными. Как в Иркутской области в 2015 году — когда единственный раз за всю новейшую историю России коммунист Левченко в конкурентной борьбе одолел «единоросса» Ерощенко. И как бы сегодня его ни клевали, он остается наглядным доказательством преимуществ выборной демократии в России.
