Цепь событий, которые привели к выдвижению Ольги Васильевой на роль министра образования, началась в мае 2016 года, когда премьер Дмитрий Медведев начал особо жестко «отливать в граните». Общаясь с населением в Феодосии, Медведев в ответ на вопрос пенсионерки выдал фразу, которая в сокращенном варианте вошла в «сокровищницу» крылатых фраз русского языка: «Денег нет, но вы держитесь». Летом того же года, выступая на форуме «Территория смыслов», Дмитрий Анатольевич так ответил на вопрос о низких зарплатах учителей: «Меня часто об этом спрашивают: и по учителям, и по преподавателям... Это призвание. А если хочется деньги зарабатывать, есть масса прекрасных мест, где это можно сделать быстрее и лучше. Тот же самый бизнес. Но вы же не пошли в бизнес, как я понимаю? Ну вот!»
В обществе это высказывание было однозначно расценено как плевок в лицо учителям. И в тех расположенных на Старой площади в Москве структурах российской власти, которые отвечали за подготовку к предстоящим думским выборам, такое положение дел вызвало неприкрытую тревогу. Учительское сословие традиционно считается опорой партии власти. Уже многие годы школьные функционеры и представители аналогичных бюджетных учреждений составляют костяк участковых избирательных комиссий. Отталкивать от себя этот класс людей менее чем за два месяца до парламентских выборов было бы для российской власти настоящим безумием. Кремлю требовалось срочно дать сигнал российским учителям: мы с вами, мы за вас!
Но вот как именно это можно было сделать? Варианта послать такой сигнал с помощью тогдашнего министра образования Дмитрия Ливанова не было. Даже те чиновники, кто хорошо относится к Ливанову, признают: общение с людьми не его сильная сторона. По степени своей «ласковости» и «изящества манер» Ливанов не сильно отличался от другого знакового «реформатора» нашего времени — бывшего министра обороны Анатолия Сердюкова. В «политических шахматах» есть закон: если фигура больше не может выполнять отведенную ей роль, эту фигуру следует безжалостно смахнуть с политической шахматной доски и заменить новой.
И такая свежая, пригодная для выполнения важной политической миссии фигура нашлась. Совершенно внезапно и, как говорят, даже без консультаций с профильным социальным вице-премьером Ольгой Голодец у Министерства образования появился новый руководитель. Впервые в истории СССР и России руководителем сферы народного просвещения стала женщина — работавшая на заре своей карьеры в разных московских школах учителем пения и учителем истории кремлевская чиновница Ольга Васильева.
Если смотреть на это кадровое назначение чисто с политической точки зрения, то его следует признать несомненно удачным. Одним ударом Кремль обезопасил себя от потенциальных неприятностей на сентябрьских выборах в Государственную думу — выборах, которые оказались скучными, но вполне удачными для Путина. Однако миллионы людей обрадовались смене министра образования вовсе не потому, что сочли это удачным политическим маневром.
Они обрадовались потому, что линия министра Ливанова и его единомышленника и предшественника в этом кресле Андрея Фурсенко исчерпала себя. Потому, что призванные приблизить российскую систему образования к западным образцам реформы оказались не до конца продуманными. Потому, что год тому назад Ольга Васильева казалась человеком, способным вернуть в наши школы здравый смысл и ту часть советского педагогического опыта, от которого вовсе не обязательно было отказываться. 12 месяцев спустя можно констатировать: наши тогдашние ожидания оказались неизмеримо завышенными.
Сразу хочу оговориться. Я по-прежнему считаю, что некоторые из привычных обвинений в адрес министра образования являются неоправданными. Например, прошлым летом было много разговоров о том, что Ольга Васильева является убежденной сталинисткой. Я резко негативно отношусь к Иосифу Сталину и его государственной деятельности. И поэтому очень внимательно прочитал те отрывки из выступлений нового министра, которые приводились как доказательство ее просталинских настроений. Возможно, я плохо искал, но никакой реальной апологетики «вождя народов» я в этих отрывках не увидел.
Не совсем правильным я считаю и возлагать на Ольгу Васильеву вину за то, что в наших вузах и школах продолжает расти платный компонент. Министр образования — это не Господь Бог и даже не высший лидер государства. В условиях, когда экономика страны падает или по меньшей мере не растет, сам по себе министр образования мало что может сделать в плане защиты интересов своей отрасли. Почему, например, Маргарет Тэтчер в свою бытность британским министром образования в начале 70‑х годов прошлого века пошла на упразднение практики бесплатной раздачи молока школьникам? Не потому, что ей хотелось заработать обидное прозвище «Тэтчер — похитительница молока», которое приклеилось к ней на несколько лет. В те годы в Британии бушевал страшный экономический кризис. И премьер-министр Эдвард Хит принял нелегкое, но вполне осознанное решение: в кризисных условиях сфера образования не является приоритетом для его правительства. В современной России в аналогичном с Хитом положении оказался Владимир Путин. Как подтвердили мне сразу несколько уважаемых экспертов, в условиях нынешних жестких бюджетных ограничений наша страна не может одновременно вкладывать адекватные деньги в здравоохранение и образование и вести при этом «мускулистую» внешнюю политику. Путин, как известно, сделал выбор в пользу активной защиты национальных интересов РФ на международной арене. И такой выбор — вне зависимости от того, является он правильным или неправильным, — к сожалению, предопределил дальнейшее размывание принципа бесплатности образования в нашей стране.
Но даже в условиях ограниченных финансовых ресурсов министр образования России не является беспомощной пешкой. Министр может — и должен — сделать многое. Принято считать, что современное российское образование является очень слабым. Я с этим не совсем согласен. В некоторых аспектах наше образование является очень даже сильным. Проблема в том, что эта сила направлена вовсе не в ту сторону, что нужно. Если называть вещи своими именами, то мы в сфере образования повторяем опыт Китая времен императоров.
В течение более чем тысячи лет чиновником в императорском Китае мог стать только человек, успешно сдавший специальный государственный экзамен кэцзюй. Ввели этот экзамен для того, чтобы возможность попасть на государственную службу была даже у талантливого простолюдина. Поэтому задания в области каллиграфии, классической литературы и арифметики были подчеркнуто сложными. А для того чтобы избежать жульничества, предпринимались и вовсе изуверские меры: экзаменуемого запирали на три дня в специальной келье вместе с заданием и запасом еды и питья.
Однако постепенно все выродилось в экзамен ради экзамена. Кэцзюй стал тормозом развития страны, одной из причин ее отсталости. Ставить знак равенства между кэцзюй и ЕГЭ было бы, конечно, преувеличением. Но все, кто лично столкнулся с ЕГЭ, знают: в старших классах российских школ детей не учат в прежнем смысле этого слова. Детей учат сдавать ЕГЭ. Школьники и их родители непонятно ради чего проходят через ад: умение догадаться, где надо поставить крестик, не делает из ребенка образованного и приспособленного к успешной профессиональной жизни человека.
Нет признаков того, что Ольга Васильева готова приступить к ликвидации перекосов в подведомственной ей сфере. Один из самых вопиющих таких перекосов — потрясающий разрыв в уровнях доходов между вузовскими руководителями и вузовскими преподавателями.
Я слежу в социальных сетях за ректором довольно известного высшего учебного заведения из нашей Северной столицы. Сейчас, судя по фото, этот почтенный ректор пребывает в Княжестве Монако — инспектирует самые дорогие рестораны и увеселительные заведения. Кто знает, что такое Монако, тот поймет: цены здесь не просто высокие, а заоблачные. А недавно я пообщался со своим знакомым — преподавателем еще более известного питерского вуза. Его зарплата сравнима с зарплатой уборщицы в уважающем себя коммерческом банке. Я понимаю, что подобное сопоставление не совсем корректно. Но ситуация, когда ректор в шоколаде, а преподаватели — в совсем другой субстанции, является в современной России типичной. И это абсолютно неправильно. Другая страшная проблема российского образования — вузоцентризм. Все стремятся дать своим детям высшее образование, а экономика тем временем задыхается от недостатка квалифицированных рабочих кадров, которые, по идее, должны готовить в техникумах и иных подобных учебных заведениях.
Сделаю еще одну важную оговорку: возлагать исключительно на Ольгу Васильеву ответственность за то, что все эти и многие другие острые проблемы нашего образования или не решаются вообще, или решаются безумно медленно, было бы не совсем корректно. Васильева в должности всего год. Она не готовилась к работе на посту министра. Ей по-любому необходимо время на раскачку. Беда в том, что у России этого времени на раскачку нет. Образование в нашей стране — это огромная инерционная система. Сдвинуть ее с места в нужном направлении можно только сверхусилиями. А чтобы приложить эти сверхусилия, необходимо обладать стратегическим видением, необходимо иметь четкую программу действий.
Судя по утечкам из Министерства образования, у Ольги Васильевой такого видения и такой программы нет. И это вполне объяснимо: чтобы иметь видение и программу, надо долго готовиться к роли руководителя российского образования, долго вариться в этой сфере. Вместо этого в лице Васильевой мы имеем человека, который долго работал совсем в другой сфере. Чиновника, чье назначение на должность министра было обусловлено ситуативными политическими соображениями.
А между тем в современном мире хорошее состояние сферы образования — это залог экономического роста. И, кстати, не только экономического. Еще в ХIХ веке после поражения Австрии в войне с Пруссией знаменитый журналист, географ и антрополог из Лейпцига Оскар Пешель написал в редактируемой им газете «Заграница»: «Народное образование играет решающую роль в войне... когда пруссаки побили австрийцев, это была победа прусского учителя над австрийским школьным учителем».
Я не хочу, чтобы Россия с кем-либо воевала. Но равным образом я не хочу, чтобы Россия проиграла в мировом конкурентном соревновании. А сейчас мы в этом соревновании как минимум не выигрываем — не выигрываем и не сможем выиграть, пока в сфере нашего образования не начнутся реальные прорывные изменения к лучшему. За год своей работы на посту министра Ольга Васильева не сделала ничего особо плохого. Но в то же самое время она не сделала ничего особо хорошего. Российское образование потеряло год — год, который в теории мог бы быть наполнен позитивными переменами. Вот почему я считаю, что нам нужен министр образования, чей срок годности еще не истек.
