США, возникшие как сообщество самоуправляемых общин переселенцев, сохраняют свой исконный облик, и все эти косметические перемены — отмена рабства, наделение женщин правом голоса, разрешение однополых браков — ни в коей мере не меняют его суть, а лишь усиливают ее. Если бы это было честно, я бы поспорил, что и через 500 лет в Америке будет действовать та же конституция. Можно сказать, что история в Штатах остановилась с момента их основания. Даже в мировые войны там проходили выборы губернаторов и президентов, и государственный механизм ни разу не давал сбоев. Единственный раз это случилось в 1861-м, когда вспыхнула Гражданская война.
Собственно, события того времени и всколыхнули Америку сегодня — настолько сильным было потрясение, что в Богом избранной стране случилось вдруг такое кровопролитие, что до сих пор американцы не могут прийти в себя и все возвращаются к памяти тех трагических лет.
В России плохо понимают суть Гражданской войны 1861–1865 годов. В школе нас учили, что нехорошие южане-рабовладельцы не хотели отпускать своих рабов на свободу, и оттого и началась вся эта катавасия. Соответственно, генералы южан мазались у нас черным цветом, почти как фашисты. Каков же был шок моего поколения, когда те, кто эмигрировал в США или просто читал книги по их истории в оригинале, узнали, что в Америке настоящий культ генералов Ли, Джексона «Каменной Стены» и прочих. Мы недоуменно спрашивали себя: как это возможно?! Почему в демократических Штатах чтят память этих преступников?
Первоначальный шок затем сменялся восхищением: вот как надо относиться к своей истории, с уважением, без черно-белых стереотипов, находить место в пантеоне героев для всех смелых и отважных вне зависимости от политических пристрастий. (Марк Твен, между прочим, тоже успел послужить в армии южан.)
Теперь же выясняется, что правы все-таки были советские учебники истории, даже самые кондовые, и генерал Ли воевал на неправильной стороне истории и должен быть посмертно проклят, ибо да, он защищал интересы рабовладельцев, а не некие абстрактные принципы свободы и истинного федерализма, и был расистом. Так что принцип диссидентствующей публики «прочитай советские газеты и понимай равно наоборот» не работает
Отношение к наследию Гражданской войны в Америке прошло несколько стадий. До конца 70-х годов XIX века оно не отличалось особо от советского «ура, ура, злые раскольники Союза и рабовладельцы наказаны!». Затем, после провала Реконструкции, элиты Севера и Юга заключили между собой компромисс — «была допущена трагическая ошибка, приведшая к массовому кровопролитию, забудем старое и начнем дружить». Интересы освобожденных негров при этом по умолчанию забывались, и в Америке на долгие годы восторжествовал расизм.
Прогрессивным реформам эпохи Реконструкции (первых лет после войны) был дан задний ход: чернокожих по факту лишили избирательных прав, и в стране почти на столетие установился расизм в самых омерзительных формах. (При той же самой конституции, что и сегодня, — это к вопросу об «американских ценностях»: они, как и любое понятие, вещь о-очень растяжимая.)
Когда в 60-е годы прошлого столетия началась кампания борьбы за гражданские права, ту же Реконструкцию начали рассматривать как интересный и полезный эксперимент (там суть в чем: северяне добились избрания негров в сенат и палату представителей, но ввиду неопытности цветного населения среди их избранников имелось немало коррупционеров и некомпетентных лиц, что и дискредитировало полезное начинание), а т.н. «саквояжников» — янки, приехавших с Севера в южные штаты, — не как грабителей и проходимцев, а как людей, движимых предпринимательскими интересами. Но при этом южанам дозволялось хранить память о своих героях и считать их таковыми. Казалось, что найден всех устраивающий компромисс.
Но не тут-то было. Ситуация сложилась примерно та же, что и с принципом в армии «не спрашивай, не говори». То, что представлялось долгосрочным разумным компромиссом, сегодня отброшено как позорная гомофобия. Отныне никаких компромиссов, памятники генералам-рабовладельцам должны быть убраны, никаких взаимных уступок более не полагается.
В принципе Америка в этом отношении не одинока. Примерно тот же процесс идет и в Испании с памятниками генералиссимусу Франко и построенными при нем монументами в память о гражданской войне. Принцип следующий: то, что происходило не так давно (критерий — страсти еще не улеглись) и что слишком почитаемо, следует убирать, если оно вызывает раздоры.
В России же на фоне Америки тишь, гладь да божья благодать. Войны истории нам не грозят. Казусы с установками мемориальных досок Колчаку и Маннергейму привлекли внимание ничтожного числа людей и разрешились вполне себе мирно, хотя и абсурдно (адмирал с маршалом — военные преступники, а В.И.Ленин и И.В.Сталин нет). Да и скандал с пресловутой «Матильдой» разворачивается в основном в Интернете. Невозможно представить, чтобы из-за нее давили людей.
В РФ не имеется никакого артикулируемого запроса на смену исторической политики. Населению она безразлична. Нет сильных и массовых групп влияния, которые восставали бы против чего-то или в чью-то защиту. Историческая политика целиком находится в руках государства, которое видит в истории только сплачивающие моменты и не допускает никакого «произвольного» ее толкования.
В США войны за историческую идентичность обусловлены тем, что наличествуют активные и влиятельные сообщества — за южан, против южан. То между ними примерный паритет, то антиюжане становятся сильнее, как сейчас. В России ничего подобного. Действующее лицо только одно — Кремль. Да, на него можно воздействовать, убеждать, слать записки, но решение всегда за ним. Убедили АП — и перезахоронили Деникина или философа Ильина. Не переубедили — и Колчак по-прежнему «не реабилитирован». Губернаторы Белых и Ткачев замахивались, соответственно, на возвращение исторических имен Вятке и Екатеринодару. Но им не позволили, «дабы не разжигать страстей». То же самое с регулярно вбрасываемой в СМИ идеей о перезахоронении Ульянова-Ленина — в АП внимательно смотрят за реакцией. И будьте уверены: сочтут, что момент настал и пиаровских плюшек получится больше, чем колотушек, — снесут Мавзолей сразу же. Ведь замахнулись же на «святое», отменив 7 ноября, и ничего.
Памятников Ильичу и улиц прочих разных кировых и дзержинских в России тысячи и тысячи. Но они неприкосновенны. Нынешняя постсоветская идентичность легко вбирает в себя и царя-батюшку, и его убийц. И никакой дисгармонии. Поскольку запроса на их снос или переименование не существует, а власть не столь глупа, чтобы сознательно разжигать недовольство своими действиями, нынешняя ситуация продлится еще неопределенно долго.
Важно понимать и еще одно обстоятельство. 1990-е годы показали, что можно быть каким угодно заядлым антикоммунистом, ставить памятники хоть Власову, но при этом проводить вполне себе антисоциальный курс, с величайшим пренебрежением относиться к нуждам населения. В глазах россиян исторические реконструкции полностью дискредитированы усилиями «реформаторов». Никакие переименования не заменят хлеба насущного. Для того чтобы всерьез озаботиться проблемами истории и идентичности, необходимо прежде всего начать жить спокойной и сытой жизнью. А нам пока до этого очень далеко.
