— Знаешь что, езжай в свою Чечню, если здесь не нравится, — заявила вдруг девушка. — Между прочим, это вы подняли восстание в тылу Красной армии и оголили фронт на Кавказе. За что вас и депортировали! — буквально пригвоздила меня к позорному столбу.
Сказать, что я был расстроен, — ничего не сказать! До самых краешков нервных узлов и болевых рецепторов. Сталинская депортация до сих пор словно незатянувшаяся рана. В ссылке умерла моя родная сестра, двухлетняя Зарема, не говоря уже о многочисленных родственниках, скончавшихся от голода и болезней.
Обвинение было не только обидным, но и несправедливым. Три человека из нашего рода остались лежать на полях Великой Отечественной! В Николаевской области Украины есть обелиск, на котором высечено имя Али Бицоева, моего деда, геройски погибшего в марте 1944 года. В тот самый предрассветный час, когда он с ручным пулеметом наперевес выскочил из леса и в одиночку вступил в сражение с колонной мотоциклетных экипажей, его семью увозили в мерзлом товарном вагоне в пожизненную ссылку…
Пассаж с «восстаниями» и бунтами в горах не был для меня полным откровением. Еще в школе педагоги напоминали нам о некоей «исторической вине наказанных народов», поголовно изгнанных со своей родины.
Тему коллаборационизма и сегодня регулярно достают из нафталина (вдруг кто запамятовал), сдувают пыль и с умным видом начинают рассуждать: а был ли прав «вождь народов», выселяя отдельно взятые этносы со своих земель? Аккуратно к праздничным датам в прессе появляется «компромат» о массовом дезертирстве горцев, уклонявшихся от участия в войне.
Известный «борец с режимом» и матёрый человечище тоже как-то заявил, что на стороне Гитлера воевало много чеченцев: «…Я считаю, что эту тему табуировать нельзя, что нельзя лгать. Депортация — это преступление против человечности. Но нельзя просто сказать: «Ах, мы забыли все эти факты».
Некий Игорь Пыхалов из Санкт-Петербурга выпустил толстую книгу, в которой делает недвусмысленный вывод: сталинская депортация была мерой вынужденной. Без поголовного выселения народов не было бы великой победы.
Впрочем, все эти сентенции строятся на донесениях и справках НКВД, по которым, как известно, отправляли миллионы советских людей в ГУЛАГ. Прошло более полувека, но архивы ЧК все еще востребованы и сохраняют актуальность.
В этом же ряду выводы некоторых историков, объясняющих неудачи в Великой Отечественной ростом коллаборационизма среди обитателей гор, которые перебегали на сторону противника чуть ли не целыми аулами и хуторами. Хотя они не могут не знать, что Чечено-Ингушетия никогда не была в немецкой оккупации и «массового сотрудничества» не могло быть в принципе. Рвавшихся к грозненской нефти фашистов остановили на дальних подступах.
Правда в том, что среди всех стран, принимавших участие во Второй мировой войне, самый высокий показатель политического коллаборационизма был отмечен в СССР. Но все эти измены и предательства имели место на оккупированных территориях, где оказалось почти 70 млн советских граждан. Из их числа набирались бургомистры, старосты, полицаи и другие административные работники. Создавались карательные отряды, которые под видом партизан участвовали в грабежах, насилиях и убийствах мирного населения, чтобы скомпрометировать и бросить тень на партизанское движение.
Осенью 1941 года в границах Курской и Брянской областей была организована отдельная автономия без Советов — Локотская республика. С собственной армией, состоявшей из 14 батальонов (20 тысяч штыков), администрацией, полицейскими и управленческими структурами. Население республики превышало 500 тысяч человек (гораздо больше, чем депортированных чеченцев и ингушей, вместе взятых). История умалчивает, что затем стало с локотчанами. Наверное, для наказания такого количества людей просто не хватило сил.
В 1941–1945 годах получил распространение и военный коллаборационизм. В частях вермахта за это время побывало около 1,5 миллиона красноармейцев. А нарукавные знаки отличия РОА носили 800 тысяч бывших граждан СССР. Существовали целые дивизии и армии, возглавляемые бывшими советскими офицерами (среди них более десяти генералов РККА), перешедшими на сторону врага, в том числе и в знак протеста против сталинских репрессий и кадровой чистки военной элиты.
Все сведения о них дотошно фиксировала немецкая сторона, заводя на каждого перебежчика медицинскую карту с результатами осмотра врачей и перечислением болезней. Даже на узников концлагерей.
Однако ни российские, ни немецкие исследователи ВОВ не привели ни одного документально подтвержденного факта перехода чеченцев или ингушей в лагерь фашистов. Называя конкретные фамилии, номера частей, должности и звания, для большей убедительности. Одни голословные обвинения и наветы!
Если верить официальным западным источникам, а не чекистским доносам, гитлеровцы действительно возлагали определенные надежды на батальон «Бергманн», укомплектованный пленниками из южных краев (1200 человек). Но выходцев с Северного Кавказа хватило лишь на одну роту. Даже если допустить, что в ней было какое-то количество чеченцев-ингушей, вряд ли это можно считать основанием для изгнания полумиллионного народа со своей исторической родины.
Массовый бандитизм, восстания, бунты, мятежи и прочие «шалости» горцев, приводимые пыхаловыми в качестве объяснения (оправдания) причин депортации, — из той же оперы! Дело в том, что начались восстания не с приближением фронта на Кавказ, как принято считать, а еще в далекие двадцатые годы. К тому же лидеры повстанцев и идейные вдохновители (Хасан Исраилов, Майрбек Шерипов, Абдурахман Авторханов) были вовсе не «бандиты с большой дороги», а представители партийной номенклатуры, получившие хорошее образование в Москве, занимавшие высокие посты в госорганах.
Причиной недовольства, как правило, являлось непонимание да и нежелание новой власти считаться с особенностями традиций и укладом жизни национальных окраин. Мешало диалогу и откровенное чванство, высокомерие партийных назначенцев, творивших бесчинства и массовые аресты, после которых жители небольших деревень исчезали сотнями, что приводило к стихийным выступлениям, бунтам и разоружению органов власти.
И все же масштабы волнений астрономически завышены. По официальным данным УНКВД, на территории Чечено-Ингушетии орудовали крупные бандформирования численностью до 25 тысяч человек. Но для их ликвидации формируется… один мотострелковый батальон. Трудно представить, что две-три сотни красноармейцев могли бы справиться с десятками тысяч вооруженных людей, за спиной которых родные ущелья и симпатии жителей, недовольных сталинским режимом. Покорение Кавказа в XIX веке длилось около сорока лет, хотя армия мятежников тогда не превышала 15 тысяч сабель.
Так за что же выселяли народы? В чем истинные причины? Эти вопросы, думаю, будоражат многие умы. Однако прекратить все дискуссии на тему, спекуляции, споры можно, лишь рассекретив архивы Политбюро ВКП(б). И обязательно с приглашением специалистов из числа ссыльных народов, чтобы соблюсти баланс. После ознакомления с протоколами заседаний Государственного комитета обороны и со стенограммой выступлений каждого из его участников станет ясно, в каких условиях и обстоятельствах выносились решения о «наказании народов».
После смерти Сталина многие узники лагерей были признаны жертвами режима и реабилитированы. Предали анафеме самого тирана, Лаврентия Берия, Кобулова, Деканозова, Меркулова, Абакумова и других авторов массовых репрессий.
Что любопытно, выселение кавказцев проводилось теми же людьми, по тем же ложным доносам, иезуитским правилам и лекалам. Однако снять обвинения с целых народов власть почему-то не торопится.
