Дословно Соловьев сказал следующее: «Давайте посчитаем, сколько вывел этот Полиграфыч мерзкий на улицы? Ну, вот просто, давайте сначала возьмем максимально выгодный для него вариант – Тверскую. 4,5 тысячи человек вывел Навальный! А на Тверской было сколько? 270 тысяч! Ну, давайте сделаем ему приятное! Давайте скажем, что у него было 5 тысяч, а на Тверской было 260 тысяч... Значит, это получается 1,9 процента. То есть вечные 2 процента дерьма. И вот эти 2 процента дерьма считают, что они здесь - власть?! Считают, что они могут портить людям праздник?!.. Они пошли не против Собянина! Они пошли не против Путина! Они пошли против народа!»
- Алексей Владимирович, а что вы думаете по этому поводу? Являются участники оппозиционной акции на Тверской врагами народа или выразителями его чаяний? И в какой мере гласом народа можно считать слова самого Соловьева?
- Думаю, что гласом народа слова какого-либо отдельного журналиста считать, конечно же, нельзя. И вообще ни у кого нет монополии на то, чтобы выражать народные интересы. Равным образом и те люди, которые были на Тверской, и не враги народа, и не глас народа. Это часть общества. Часть общества со своими запросами, со своими интересами, своими эмоциями. Часть общества, которая на сегодняшний момент не представлена в законодательной власти. Часть общества, которая ощущает достаточно серьезный дискомфорт и стремится выразить свой протест. Что же касается Соловьева, то этот человек явно очень хочет понравиться тем, кто наверху. Хочет показать, что он, так сказать, один из главных наших контрреволюционеров.
- Ну а гласом власти, выразителем ее настроений его можно назвать?
- Официально власть, конечно, высказывается иначе, таких слов не употребляет. Но есть несколько человек, которые транслируют какие-то эмоции, какие-то сигналы власти. Которые очень чутко понимают, что надо говорить. И один из таких людей - это действительно Соловьев. Поскольку он не является государственным служащим, не является политиком, он может быть более резок в выражениях. И эта его риторика показывает, что во власти этой акцией очень раздражены.
- Эта риторика сильно смахивает на истерику.
- Не думаю, что это истерика. Соловьев вообще, по-моему, человек не очень склонный к истерикам. Любого рода. Соловьев - очень прагматичный человек. Никаких признаков истерики во власти я тоже пока не вижу. Но власть, я думаю, начала понимать, что протест пошел по регионам. Это было видно и 26 марта, это видно и сейчас.
- То есть дело не в Тверской или, по крайней мере, не только в Тверской?
- Да, дело не только в Тверской. Дело в том, что протест куда шире. Слова Соловьева адресованы в первую очередь колеблющейся аудитории. Он транслирует две идеи. Первая: протестующие - это меньшинство. А у нас колеблющаяся аудитория не любит присоединяться к меньшинству. И второе: это не просто меньшинство, а враждебное меньшинство. Кучка избалованных столичных ребят, чуждых народу.
- Но такая бурная реакция говорит о том, что избранную Навальный можно считать удачной. Согласны?
- Да. Главная проблема для власти в том, что Навальный создает политическую структуру. В первую очередь - региональную: у него уже большое количество штабов в провинции. Навальный готовится к 2018 году. И не только к президентским выборам, на них жизнь не заканчивается. Президента переизберут - в этом, думаю, никто не сомневается. А дальше придется проводить очень непопулярную политику. Одно возможное повышение пенсионного возраста чего стоит. А в этой ситуации протестное движение объективно будет расти.
