И в самом деле: вместо коммунизма наступила Олимпиада-1980. Вместо торжества рынка и демократии, можем добавить мы, — Олимпиада-2014 и присоединение Крыма. (А вместо полетов на Марс, как заметил один мой приятель, появился Фейсбук.) И этих «вместо» насчитывается очень много. В частности, вместо реализации Программы Грефа состоялся арест Ходорковского, вместо модернизации по Медведеву — протесты 2011–2012 годов, вместо имплементации «Стратегии-2020» были приняты законы об иностранных агентах, нежелательных организациях, расширении прав ФСБ и еще примерно три десятка нормативных актов, которые можно назвать репрессивными.
Что ни собирай — получается автомат Калашникова. Какую стратегию авторитарной модернизации ни пиши, на выходе авторитаризма становится больше, модернизации — меньше.
Логика программ «Столыпинского клуба» и Центра стратегических разработок Алексея Кудрина та же, что и в былые годы. Просвещенный (или вразумленный) монарх (автократ) железной рукой проводит модернизацию, поминутно сверяя свои действия со шпаргалкой, подложенной ему умными либеральными (или, наоборот, дирижистского направления) экспертами.
Трижды эксперименты ровно такого типа частично (программа Грефа) или полностью (все остальные программы) провалились. Реформы или были проведены половинчато, или не проведены, или профанированы, или развернуты назад, или реализованы с точностью до наоборот. Да, безусловно, лучше что-то делать и к чему-то хорошему готовиться, чем ничего не делать. Да, надо подталкивать под локоть автократа, чтобы он задумывался над тем, как бы улучшить среду существования дорогих россиян, даже если этот автократ считает, что она и так чудо как хороша и ничего трогать руками не надо, а то все получится, как с перестройкой Горбачева. Но, пожалуй, давно обстоятельства не складывались так неблагоприятно для реформ/перемен/модернизации, как сейчас.
Массового спроса на перемены нет. Опять это повсеместное «вместо»: вместо реформ наступил Крым. Этим массовый спрос на изменения и был удовлетворен. Присоединение значимой территории — это ого-го какая перемена. Спрос в элитах на перемены если и есть, то гораздо сильнее страх перед ними и их возможными последствиями. Реализация реформ в комплексе невозможна — скорее, речь может идти о коррекции разного сорта политик и скрещении нескрещиваемых положений программ дирижистов и либералов. Ровно так сейчас и ставится задача: а давайте-ка вы, столыпинцы и кудринцы, а также работники аппаратов Белого дома и министерств финансово-экономического блока займетесь спариванием ежей и ужей. А мы потом посмотрим, что у вас из этого выйдет. По словам вице-премьера Игоря Шувалова, эти опыты займут от трех до пяти месяцев. Правда, он не уточнил, от чего отсчитывать старт эксперимента. И сколь велика будет поправка на политику. А это важно: потому что, чем не займись в нашей стране, везде наткнешься на запрет спецслужб, интерес чекистского бизнеса, госмонополию (а это почти то же самое, что и интерес чекистского бизнеса и запрет спецслужб).
Надо открывать экономику — а ее закрывают, исходя из высших стратегических-государственных-интересов-безопасности. Надо давать возможность обычным людям начинать свое дело — а вместо этого плодят иждивенцев: лишь бы получить инертное, но управляемое электоральное «мясо».
И главное, ведь автократу любые здравые продукты экспертного творчества могут даже очень понравиться. Он их одобрит. Или даже, как в случае со «Стратегией-2020» поощрит авторов орденами и медалями. Но потом бумаги уйдут в аппараты разного уровня. Будут раскритикованы, усовершенствованы, частично забыты, частично отправлены на новое усовершенствование. Ровно так — годами — писалась Комплексная программа научно-технического прогресса в советские годы. Одобрялась на уровне выше Косыгина. И снова совершенствовалась до потери советским режимом пульса.
В этих программах неизменно присутствует государство как субъект и реализатор реформ. Как потенциальный выгодоприобретатель преобразований. Но нет человека. Или он маячит как абстракция и/или счетная величина. Превращение человека из счетной величины в нечто дееспособное и состоящее из плоти и крови возможно лишь путем расширения степеней свободы. Сколько бизнесов — маленьких, креативных, эффективных — могло бы развиваться в стране, если бы люди в погонах занимались охраной человека от регулятивной среды, а не переусложненной и враждебной регулятивной среды от человека!
Государство должно отойти в сторону со всеми своими «национальными интересами», измеряемыми яхтами и виллами отдельных интересантов. Отстроить нормальную среду, обеспечить ее охрану, доставить сервисы. После чего тихо удалиться. Это ведь как полиция в странах с сильными институтами: ее не видно в обычной жизни, но она появляется слово из-под земли, когда становится нужна. У нас все ровно наоборот: полиция видна на каждом шагу, бодро забрасывает подростков в автозаки или сидит в засаде, чтобы содрать свой куш, но ее нет там и тогда, где и когда она действительно необходима. Это, если угодно, пример ментального, культурного, институционального отличия авторитаризма а-ля рюсс и режимов тех стран, где уже реализованы все возможные программы Грефа.
В дневниках Анатолия Черняева, работника международного отдела ЦК, а затем помощника Горбачева, есть запись о примечательном эпизоде декабря 1978 года. На Политбюро разгорелся спор между предсовмина Косыгиным и министром обороны Устиновым. Чтобы притянуть молодежь в строительные профтехучилища, Косыгин предлагал давать учащимся отсрочку от армии. «А кто будет служить в армии?» — возражал Устинов. «А кто будет работать? Кто будет выполнять планы?» — стоял на своем Косыгин. Андропов встал на сторону Устинова. Черненко искал компромисс. Брежнев растерянно спросил: «Так что же мы решаем?» Решили отправить проект Косыгина на доработку в Совет министров.
Почти сорок лет прошло, но и характер споров и даже существо проблем, так и не решенных, потому что они все «отправлены на доработку», остались прежними. Элиты болтаются внутри этой матрицы — поднимать экономику и изыскивать рабочую силу или воевать, кладя финансовые и человеческие ресурсы на алтарь «безопасности». Эта пугающая повторяемость событий, эпизодов, стилей мышления, несмотря на то, что прошли десятилетия, держит за руки и экспертов, и людей, принимающих решения.
Что на этот раз появится «вместо» новой программы реформ? Какие высоты в области «государственной безопасности» будут взяты? Какие супостаты из числа иностранных организаций и стран будут «побеждены» и торжественно исключены из гуманитарного и торгового оборота? Какие еще ресурсы окажутся перепиленными?
Что-то точно появится «вместо», но вот чего не будет, так это испуга перед последствиями ничегонеделания, а значит, либерализации экономики и демократизации общественной жизни. Авторитарная модернизация в России невозможна. Будет либо авторитаризм, либо модернизация. Очевидно, нужно пережить еще один цикл написания программ реформ, чтобы это понять. И вернуться к главному — расширению свободы. Иначе лозунг технологического прорыва, провозглашенный Президентом России на Петербургском экономическом форуме, как и главный слоган программы КПСС, «переживет века».
