Анна Адамовна, персонаж из «Покровских ворот», перед тем как впорхнуть в комнату к Костику, произносила нарастающий по своей эмоциональности монолог: «Я все думала, думала. Зайти — не зайти. Я вся такая несуразная… Вся угловатая такая... Такая... противоречивая вся!»
Вроде совсем из другой оперы, но, если чуть дать волю воображению, то кое-что из этих слов вполне применимо к современному внешнеполитическому курсу Турецкой Республики. И речь, разумеется, не только о скоропалительном прекращении турками в конце марта своей сирийской операции «Щит Евфрата», которая, вспомним, начиналась летом прошлого года с громких заявлений о войне «до победного конца». Впрочем, и эта новость, сопровождающаяся позицией официальной Анкары о том, что «все поставленные цели достигнуты», прогремела из Турции громом посреди ясного неба.
Вообще, уже не только наблюдателям из-за рубежа, но даже и местным обозревателям становится с каждым днем все сложнее комментировать головокружительные турецкие виражи и развороты Турции с Запада на Восток и обратно в попытках сложить их в целостную и непротиворечивую картину нынешней турецкой политики. Разумеется, в полной мере это применимо к отношениям Турции с нашей страной.
Для того чтобы подтвердить этот тезис, можно даже не слишком углубляться в историю российско-турецкого примирения после «самолетного кризиса» 24 ноября 2015 года. Достаточно просто пробежаться глазами по хронологии «одного дня Ивана Денисовича». Напомню, что с момента официального визита президента Эрдогана в Москву, состоявшегося 10 марта, прошел ровно месяц.
Тогда на итоговой пресс-конференции, сидя плечом к плечу с российским президентом, президент Реджеп Тайип Эрдоган говорил о том, что «процесс нормализации» отношений между двумя нашими странами можно считать полностью завершенным и предлагал с этого самого момента полностью исключить слово «нормализация» из российско-турецкого словаря как утратившее свою актуальность.
Президент России Владимир Путин в ответ был несколько более сдержан в своих оценках, что, впрочем, не помешало сторонам подписать ряд межправительственных документов, включая одно, достаточно символичное — провозглашающее 2019 год перекрестным, прямо как опыление, годом российско-турецкой культуры.
Далее, перечисляя события бегущей строкой, с турецкой стороны последовали: приостановка паромного сообщения с Крымом, официальное заявление министерства иностранных дел страны, подтверждающее неизменность турецкой позиции о «незаконной аннексии» Россией Крыма и о своей приверженности территориальной целостности Украины, а также введение заградительных таможенных пошлин на ввоз в Турцию российской пшеницы — заметной, надо сказать, статьи российского экспорта в страну. В итоге в обиход стремительно вошло выражение про новую русско-турецкую «войну» — на этот раз «помидорно-пшеничную».
За этими однозначно прочитываемыми сигналами в адрес российского руководства, в которых угадывалось разочарование Эрдогана итогами своего мартовского визита и, в частности, неспешностью российских встречных объятий, последовали новые — и снова с обратным знаком.
Так, было официально объявлено о том, что турки рассчитывают принять в 2017 году аж 5 миллионов российских туристов. И это при том, что даже на пике было заметно меньше — 3,5 миллиона. А в 2016 году Турцию посетило и вовсе около 700 тыс. россиян.
В качестве одной из мер стимулирования туризма из России турецкой стороной в настоящее время рассматривается разрешение на въезд в Турцию россиян по внутренним, общегражданским паспортам. Как заявил на днях министр иностранных дел Мевлют Чавушоглу, его страна к этому готова и, более того, не дожидаясь согласия Российской Федерации, начала переоборудование пунктов паспортного контроля международных терминалов своих аэропортов.
Надо сказать, что расчет турецкой стороны себя уже в некоторой мере оправдал — слова министра Чавушоглу, имеющие, очевидно, не слишком большие перспективы перехода в обозримой перспективе в практическую плоскость, изрядным образом перебаламутили россиян — поклонников туристической Турции.
И вот здесь мы подходим вплотную уже к событиям последних дней, когда 7 апреля США произвели ракетный удар по сирийскому аэродрому Шайрат в связи с якобы использованием официальным Дамаском химического оружия в Идлибе.
Надо ли говорить о том, что официальная Анкара не ограничилась простым цитированием слов президента США Дональда Трампа, заявившего: «У меня есть обязанность выступить против сирийской химической атаки. То, что происходит, для меня неприемлемо... Мой подход к Сирии и к Асаду изменился. Этот случай — больше чем пересечение красной линии, для меня было пересечено множество линий».
Президент Турции Эрдоган не просто горячо приветствовал американский демарш. Комментируя высказывание президента Трампа, Эрдоган сказал, не поленимся привести полный текст цитаты, буквально нижеследующее:
«Я благодарю (то ли США, то ли лично Трампа. — Авт.), но пусть это не останется всего лишь словами. Если это (по-видимому, атаки США на силы официального Дамаска. — Авт.) действительно будет продолжено, мы, как Турция, готовы сделать все, что в наших силах. Мы от этого никогда не отступимся, кто бы перед нами ни был. Мы присоединимся ко всем силам коалиции, возглавляемым Америкой».
Здесь делаем разрыв цитаты, дабы сделать акцент на послании президента Эрдогана, адресованном уже в сторону руководства Российской Федерации:
«Я говорил с уважаемым Путиным, однако уважаемый Путин по-прежнему спрашивает: «Стоит ли за всем этим Асад или не стоит?» Если он не понимает два дня, три дня, то для нас это огорчительно. Мы должны это все быстро преодолеть, мы должны быстро принять решение. Кто нам друг, кто враг, а кто — вирус в регионе. Давайте это уже, пожалуйста, решим и в соответствии с этим будем дальше действовать».
В какой мере рецидив турецких наскоков на официальный Дамаск увязывается с теми джентльменскими договоренностями, которые, по-видимому, были достигнуты между примирившимися Россией и Турцией? Тут двух мнений быть не может. Но официальная Анкара снова возвращается к своей старой категоричной риторике «сначала Асад должен уйти, а потом будем разбираться», уже обошедшейся столь дорого российско-турецким отношениям.
По сложившейся привычке многие эксперты и аналитики склонны увязывать исходящее от Турции в эти дни с тем знаковым референдумом, который должен пройти в стране в ближайшее воскресенье, 16 апреля.
Мол, в Турции все идет «ноздря в ноздрю», и заявления руководства Турецкой Республики продиктованы в первую очередь внутриполитической конъюнктурой и необходимостью победы конституционной реформы, подразумевающей переход от парламентской к президентской республике с окончательным решением вопроса — кто в доме хозяин? Избираемый парламентом премьер-министр или всенародно избранный президент, которым впервые в турецкой истории стал Реджеп Тайип Эрдоган? И все остальное в глазах турецких руководителей меркнет на фоне этой стратегической цели.
На это можно возразить, что если постоянно трактовать с подобного угла зрения действия какой-либо страны, то от ее партнеров потребуется поистине безграничное терпение — выборы кого-нибудь куда-нибудь проходят постоянно: мэров, глав регионов, депутатов парламентов местного и федерального значения, премьер-министров и, наконец, президентов. Не говоря уже, как в нынешнем турецком случае, про периодически проходящие всенародные волеизъявления, нередко по жизненно важным вопросам. В этом смысле в любой стране должно наблюдаться состояние перманентного паралича, причем совместного — обеих верхних и нижних конечностей.
Российско-турецкие отношения на данном этапе своего развития противоречивы, возможно, как никогда в XXI столетии. Пережив острейший в своей новейшей истории кризис, их маятник, даже не успев толком зафиксироваться в нижней точке покоя после примирения, весной 2017 года вновь пришел в движение.
С точки зрения формальной логики следовало бы с полным на то основанием рассчитывать, что лимит на максимальную амплитуду колебаний задается многочисленными стратегически важными и взаимовыгодными проектами долгосрочного сотрудничества, которые связывают между собой две наши страны, включая трубопровод «Турецкий поток», АЭС «Аккую», взаимную торговлю, туризм и т.д.
Но являются ли они предохранителем со 100%-ной гарантией срабатывания на случай «внештатных ситуаций»? Основываясь на сказанном выше, касательно современного внешнеполитического курса Турции, в том числе и в отношении России, рискну высказать свое личное и нарастающее день ото дня опасение, что, увы, нет...
Уж больно современная Турция — «противоречивая вся»...
Узнать еще больше о непростых и противоречивых отношениях двух стран можно в недавно вышедшей в свет книге Ивана Стародубцева «Россия — Турция: 500 лет беспокойного соседства» издательства «ЭКСМО».
