Накануне визита Тиллерсона британская газета The Sunday Times написала, что глава Госдепа собирается представить Москве доказательства того, что Асад применил ядовитый газ зарин в провинции Идлиб, и это является нарушением соглашения от 2013 года по контролю за уничтожением сирийского химиоружия. Эту информацию на страницах того же издания подтвердил министр обороны Великобритании Майл Фэллон. А глава МИД страны Борис Джонсон, отменивший накануне свой визит в Россию, заявил, что Тиллерсон, якобы, донесет Москве «единую позицию» стран G7. Правда, следует отметить, что Тиллерсон впрямую не обвиняет в химатаке непосредственно российские власти. «Я не видел каких-либо веских доказательств, которые бы напрямую связывали Россию с планированием или проведением этой конкретной химической атаки», — говорит он, добавляя однако, что Москва не смогла выполнить свои обязательства по соглашению 2013 года об уничтожении химоружия, имеющегося у сирийских властей.
По мнению ряда западных СМИ, Тиллерсон готов предъявить Москве ультиматум: или Кремль откажется от поддержки режима Асада, или США перестанут считаться с мнением России при планировании дальнейших ударов. Насколько справедливы эти прогнозы? Возможны ли боевые столкновения российских и американских военных в Сирии, о чем недавно предупреждал в Фейсбуке Дмитрий Медведев? Или все-таки Лавров и Тиллерсон выпустят пар и попробуют договориться о возобновлении контактов, прерванных после бомбардировки сирийской авиабазы «Томагавками»? На эти вопросы «МК» попросил ответить ведущего военного эксперта, главного редактора журнала «Арсенал Отечества», полковника запаса Виктора Мураховского:
- Я думаю, на встрече Лаврова и Тиллерсона никаких военных вопросов обсуждаться не будет. Мы знаем, что такие вопросы обсуждались во время встречи начальника нашего Генштаба Валерия Герасимова с председателем Объединенного комитета начальников штабов США. Однако, чтобы их встреча вновь состоялась, переговоры Лаврова и Тиллерсона должны завершиться какими-то результатами, позволяющими возобновить контакты по военной линии. Сейчас они прерваны в том числе и в рамках «горячей линии», и меморандума о взаимодействии между вооруженными силами США и России на Ближнем Востоке.
Читайте мнение обозревателя "МК" Михаила Ростовского: Тиллерсон против Путина: кто кого переиграет
Пока все разошлись по своим углам ринга. С нашей стороны — это не какая-то обида. Военных контактов нет по той простой причине, что те данные, которые мы передавали в рамках меморандума американским военным — а они включают в себя и районы полетов авиации, и расположение не только наших систем ПВО, но и наших ситуационных союзников в Сирии. Так вот эти данные в итоге были использованы американцами для нанесения удара крылатыми ракетами по сирийской авиабазе Шайрат. Маршруты «крылатых ракет» были составлены с учетом этих переданных данных, с учетом обхода зон сирийских ПВО. Фактически — это удар в спину. Поэтому мы сейчас всю передачу данных прекратили.
В связи с этим многие сейчас кричат о том, что это, якобы, ведет чуть ли не к прямому военному столкновению между нами и американцами. Это — ерунда.
Конечно, риск возможности разного рода инцидентов увеличивается. И главным образом не между нашими и американскими военными в воздухе — мы по-прежнему хорошо друг друга видим, у нас техника соответствующая имеется — а между сирийской авиацией, их силами ПВО и международной коалицией во главе с США.
Дело в том, что у Сирии фактически нет единой системы ПВО. Там каждый командир дивизиона, а то и батареи работает на свой страх и риск. Никакой единой автоматизированной системы управления и разведывательного обеспечения нет, в лучшем случае — телефонная связь. Кроме того, техника у сирийцев устаревшая. Из более-менее современной — это, поставленные Россией порядка трех дивизионов зенитного ракетно-пушечного комплекса «Панцирь», которые осуществляют ближнее прикрытие объектов в зоне до 10 км, и пара дивизионов ЗРК «Бук» - комплексы средней дальности, гораздо более серьезная система. Но опять надо понимать, что все это отдельные дивизионы, не завязанные в единую систему ПВО.
Все остальное — это устаревшие советские системы С-125, С-75, С-200. Причем количество работоспособных из них — под большим вопросом. И не только потому, что для них уже не производится запчастей, но и потому, что значительная часть позиций их расположения попало под контроль оппозиции, радикальных исламистов. Там все разрушено. Часть офицеров, служивших в ПВО давно уволились по возрасту, часть на сторону оппозиции перешла, а часть направили в пехоту, поскольку у оппозиции не было авиации, по которой должны были бы работать эти комплексы. В общем состояние сирийской ПВО плачевное.
У нас же достаточно четкая задача в Сирии. И это — не поддержка Башара Асада, и уж тем более не война с американцами, не прикрытие сирийских авиабаз, а перемалывание радикальных террористов на удобрение. И ее мы там решаем. Мы не имеем договора с Сирией о какой-то совместной обороне, военных действиях против третьих стран: что против Израиля, с которым они конфликтуют, что против США.
Кроме того, с военной точки зрения нам совершенно не выгодно прямое столкновение с США на удаленном театре военных действий, являющимся для нас оторванным плацдармом. Но и США это не выгодно.
Но если брать чисто военную точку зрения, понятно, что США в силу состава своих вооруженных сил, нацелены на экспедиционные действия. Они могут туда пригнать 3-4 авианосные ударные группы, и никакое ПВО от них не прикроет наши войска. Однако, повторяю, у нас нет задачи воевать с США. Если там встречаются такие политические сумасшедшие, как Трамп, это не означает, что мы с этими сумасшедшими должны воевать. Да, риск инцидентов есть. Но это вовсе не означает, что они могут привести к военным действиям между США и Россией.
