На заседании Президентского совета по межнациональным отношениям в Астрахани произошло историческое событие: Владимир Путин поддержал идею Закона о российской нации. И даже поручил депутатскому корпусу и Агентству по делам национальностей такой закон написать. А в Москве начался Всемирный русский народный собор, посвященный неожиданной для таких церковных мероприятий теме — взаимоотношениям России и Запада. И там тема россиян как единой нации, противостоящей Западу, тоже прозвучала, но уже из уст патриарха Кирилла.
В общем-то идея единого российского народа возникла сразу после распада СССР. Если граждан Союза объединяло то, что все они советуются и строят коммунизм, то что может объединять жителей 193 национальностей в капиталистической стране? Борис Ельцин придумал заменить слово «товарищи» на фразу «дорогие россияне и россиянки», которая, впрочем, не пользовалась успехом. И отменил строку о национальности в паспорте. Которую, кстати, лидеры национальных республик просят вернуть до сих пор.
Хочу напомнить, что даже в советский период, когда все были «товарищами», и даже в Москве, избавленной в отличие от Карабаха от острого градуса в национальном вопросе, существовала нелюбовь южан к северянам и ревность русских к не совсем русским, но говорящим и поющим по-русски. Стандартный анекдот того времени. Диктор в филармонии объявляет: «Музыка Марка Фрадкина, стихи Яна Френкеля. «Мы — русские». Исполняет Иосиф Кобзон». Дальше можно смеяться, и смеялись гомерически.
Лично мое мнение заключается в том, что бесполезно сплавлять все народы России в единую какую-то нацию. Тем более — делать это посредством голосования в Госдуме.
Но логика Путина и тех, кто продвигал Закон о единой нации последние четверть века, тоже понятна. Почему в США все — американцы, а у нас есть русские, а есть чеченцы? Пусть уж все будут русскими. Вот только поможет ли этой идее какой-то дополнительный законодательный акт? В принципе в загранпаспорте и без всякого закона у всех граждан нашей страны написано слово Russia, и всех наших там называют русскими. Но для «внутреннего употребления» большинство татар все-таки предпочитают оставаться татарами, а дагестанцев вообще нет, потому что в этой республике нет такой нации, а есть лезгины, аварцы и другие. Они даже дагестанцами не хотят себя называть, а тем более — русскими.
Кстати, депутаты, которым предстоит принимать, а возможно, и писать этот закон, оценивают задумку Путина о едином русском (российском) народе принципиально по-разному. Русскую идею активнее всех продвигала ЛДПР, поэтому первым о том, что в нем будет написано, я спросил у первого зампреда этой фракции в Госдуме Вадима Деньгина:
«Жириновский всегда выступал за поправки в Конституцию, которые бы говорили о том, что в нашей стране есть цементирующая национальность. Чтобы мы заявили о себе, как о русской стране. Мы как партия выступаем за то, чтобы страна делилась на регионы по территориальному, а не национальному признаку, — сказал он. — Нас будут уважать и бояться, когда мы станем не набором разных народов, имеющих паспорт общего образца, а именно нацией. А сейчас очень важно, чтобы нас уважали и боялись, и когда Владимир Владимирович Путин давал рекомендацию принять такой закон — он скорее всего оглядывался на международную политику. Он хочет презентовать монолитную нацию. Заявить, что Россия — это русское государство, его цементирует русский народ. При этом ни один другой народ не ущемляется им. Ни одна религия не ущемляется, все интересы учитываются. Но чеченец, калмык, башкир, армянин всегда может сказать, что он — русский. И это право должно быть подтверждено законом, который дает ориентир, что все мы — русские».
У одного из руководителей другой фракции Госдумы — КПРФ — Валерия Рашкина диаметрально противоположный взгляд на идею Путина, он даже видит в ней угрозу стабильности в стране:
«Я бы очень осторожно касался такой тонкой материи, как национальный вопрос в России. У нас более 190 наций, и мы многократно наступали на грабли, пытаясь урегулировать по чьему-то велению национальные отношения. Россия — не США, а уникальная страна, где каждая народность не растворяется в общей массе, а остается собой. И традиции соседского проживания этих народов складывались веками, их нельзя урегулировать каким-то законом. Любая попытка отрегулировать взаимоотношения этих народов и назначить кого-то главным, изменить статус заканчивается очень болезненно. Второе — это конфессии. У нас многоконфессиональная страна, и никакую религию нельзя назвать главной. В советское время религии были практически под запретом, и это позволяло всех уравнивать. Но сейчас мусульманину будет очень трудно объяснить, что он русский, а значит, православный. Любое уравнивание, умаление исторической значимости одного народа или возвеличивание другого приведет к беде. Нельзя наступать медвежьей лапой на тонкий межнациональный лед. Нужно сто раз отмерить, прежде чем взяться за объединение российских народов в одну нацию. Эта идея нас больше разъединит, чем объединит».
По крайней мере эта идея уже разъединила депутатов двух фракций, которые очень часто голосуют солидарно. Я уже упоминал в других публикациях про теорию ложного информационного повода: вбросить какую-то тему для обсуждения, чтобы не заметить реальную проблему. Ну, например, увлечь всех обсуждением темы синтетического российского народа, чтобы никто не заметил, как поднимают налог на имущество. Правда, самого Путина в этом ни разу не подозревал. На этот раз такое подозрение в адрес ВВП возникло у Валерия Рашкина:
«Русская тема может быть средством отвлечения от социально-экономических проблем, от кризиса. Давайте наступим на всегда больную мозоль национального вопроса — и это отвлечет от насущных бед, от провального антисоциального бюджета, который сейчас проходит через Госдуму».
Вот беда только в том, что такая «обманная» тема может не только отвлечь, но и породить очень серьезные проблемы.
Читайте Путин отказал Европе в будущем, приведя пример изнасилованного мигрантом мальчика
