Пять лет назад, когда в Сирийской Арабской Республике лишь только начались протестные выступления, переросшие в итоге в затяжную гражданскую войну с участием множества внешних сил, одно обстоятельство обратило на себя внимание особо. Дело в том, что все происходящее у своего соседа Реджеп Тайип Эрдоган, тогда в ранге премьер-министра, провозгласил внутренним делом Турецкой Республики.
Это не могло означать ничего другого, кроме как радикального отхода от проводившегося годами внешнеполитического курса, сформулированного в своих основах еще первым президентом Мустафой Кемалем Ататюрком. Сами кемалисты характеризовали этот курс как прозападный, миролюбивый и нейтральный. Критики же указывали на его одноосность, где Восток приносится в жертву Западу, исторический склероз, когда славная история Османской империи начисто игнорируется, а также на излишнюю идеалистичность и пассивность.
По прошествии пятнадцати лет нахождения у власти Партии справедливости и развития можно сказать со всей определенностью, что «исторический Альцгеймер» Эрдоган и его сторонники побороли и, таким образом, османское наследие Турецкой Республики окончательно провозглашено зоной стратегических интересов страны. Чтобы российскому читателю было понятнее, каковой, допустим, является для Российской Федерации постсоветское пространство.
Однако если обратиться к истории вопроса, то можно заметить, что первые шаги в этом направлении были сделаны отнюдь не нынешним руководством страны, а еще в девяностые годы прошлого века, при восьмом президенте Турции — Тургуте Озале. Именно он сформулировал основополагающий для турецкой экспансии принцип «решения политических проблем путем экономического сближения».
По прошествии лет этот подход начал приносить свои плоды – Турецкая Республика продемонстрировала заметную динамику роста своей внешней торговли, в том числе в стратегических для себя регионах — Балканы, Северная Африка, Кавказ, Ближний Восток и Средняя Азия. Логистическую поддержку турецким предпринимателям оказывает полугосударственная авиакомпания, от года к году признаваемая различными рейтинговыми агентствами лучшей в Европе. Рост ее самолетного парка и расширение перечня пунктов назначения идет в заметной корреляции с турецкими внешнеполитическими приоритетами.
Ну, спрашивается, кто еще в нынешних условиях будет совершать регулярные рейсы в сомалийский Могадишо или же в ливийскую Мисурату? Посмотрите любопытства ради, как выглядит табло вылетов-прилетов этих аэропортов. Отнюдь не привычная нам картинка, когда все пестрит, мигает и одна строка стремительно сменяет другую. Это то, что называется работой не на сиюминутную коммерческую выгоду, а на стратегическую перспективу.
Для последней в Турции существует и свое агентство «мягкой силы» — так называемое Турецкое агентство по сотрудничеству и координации или в аббревиатуре — «TIKA», созданное в 1992 году в структуре турецкого министерства иностранных дел. Турецкий аналог американского USAid, английского Британского совета и российского Россотрудничества, невзирая на очевидно запоздалый по сравнению с конкурентами старт, развертывает свое присутствие по всему миру буквально на глазах. К настоящему времени «TIKA», не тратя попусту средства и силы на мегапроекты и не впадая в ненужный гигантизм, как это иногда свойственно нашим институциям, реализует практику малых и средних дел приблизительно в пятидесяти странах мира. Счет подписанным международным соглашениям идет на многие сотни. Агентство уже выделилось в автономную от МИДа структуру, будучи переподчиненным напрямую администрации премьер-министра.
Что же до формальной, дипломатической представленности Турции за рубежом, заметим, что в 2002 году, когда эрдогановская партия только пришла к власти, число турецких загранучреждений составляло 163, в 2009 году эта цифра увеличилась до 178, а к 2015 году — уже до 229. По этому показателю Турция за несколько лет буквально ворвалась в десятку лидирующих стран мира. Для полноты картины добавим сюда весьма высокий уровень отбора и подготовки турецких дипломатов, чью репутацию умелых и вязких переговорщиков их российские коллеги, думается, уже не раз успели проверить на себе.
Итогом целенаправленной стратегии, по которой мы прошлись буквально по вершкам — дипломатическое представительство, гуманитарные связи, торгово-экономическое сотрудничество и логистическое обеспечение, — стало то, что Турция ко второму десятилетию двадцать первого века начала котироваться в различных рейтингах «мягкой силы», нередко идя «ноздря в ноздрю» с Российской Федерацией. Которой с советских времен было вообще-то оставлено богатейшее наследие, как материальное, так и «духовное» — в виде наработанных контактов по всему «шарику», в частности в странах так называемого третьего мира.
Понятно, что в современных условиях, когда число лайков и репостов является весьма серьезным рычагом влияния, «мягкая сила» стремительно сокращает отставание по своей мощи от «твердой». Но надо сказать, что и с военным потенциалом у Турции, как обладательницы второй по численности армии в НАТО, — тоже в принципе порядок. А если добавить к этому еще критерий обстрелянности и боевого слаживания, чем далеко не все страны могут похвастаться, то — тем более.
Начатая 24 августа турецкими вооруженными силами операция «Щит Евфрата» обозначила прохождение страной еще одного Рубикона. Понятно, что операция была подана как осуществляемая международной антитеррористической коалицией против международного же террористического интернационала. Однако истина заключается в том, что вся «международность» летает высоко в небе и обеспечивает поддержку с воздуха. Ну, а на земле воюют только турецкие солдаты и подготовленные турками «оппозиционеры».
Это идет в очевидный разрез с той позицией, которой Турция придерживалась до сих пор, выражая готовность если и идти на сирийскую землю, то только в составе международного сухопутного корпуса. Хотя понятно, что турецкие национальные интересы здесь оказались затронуты в самой крайней степени, поскольку ну никак нельзя было допустить объединения сирийских курдов в единый анклав по всей протяженности 900-километровой турецко-сирийской границы. Так что, войдя в Сирию под предлогом борьбы с запрещенным в России «Исламским государством», Турция «мимоходом» зачистила территории и от сирийских курдов, заставив их отступить к востоку от реки Евфрат. Что, впрочем, не помешало президенту Эрдогану заявить о том, что Турция является самым непримиримым и эффективным борцом с тем самым «Исламским государством».
Промежуточным итогом «Щита Евфрата» стало формирование де-факто на границе между Турцией и Сирии буферной зоны площадью около 4500 квадратных километров, которая и должна, согласно предложению турецкой стороны, в дальнейшем стать полноценной зоной безопасности. Турки вместе с Саудовской Аравией уже выразили готовность заняться благоустройством данной территории и переселением на нее беженцев, при наличии финансовой поддержки из-за рубежа. Вопрос можно считать практически решенным: возражений не звучит ни со стороны Соединенных Штатов Америки, ни со стороны Российской Федерации, ранее идею, мягко говоря, не поддерживавшей. Так что свое право участвовать в сирийских делах не мытьем так катаньем Турция отстояла.
Равно как не удалось американцам отодвинуть турок от участия в международной коалиции, начавшей 17 октября «последний и решительный бой» за взятие иракской столицы «Исламского государства» — Мосула.
В качестве небольшой, но все же необходимой ремарки: вот этот самый Мосул, равно как и Киркук, оба — весьма нефтеносные, согласно турецкой декларации о независимости — Национальному обету от 1920 года — были провозглашены частью новой Турецкой Республики…
Как уж они в итоге оказались в составе Ирака и что с ними может случиться дальше — это история для отдельного повествования. Но здесь и сейчас Турция сначала добилась включения своих ВВС в состав интернациональной авиагруппировки, совершающей вылеты из Кувейта. А потом и вовсе согласовала с американцами участие в мосульской операции турецких военнослужащих, дислоцирующихся на базе «Башика», что расположена всего на двадцатикилометровом удалении в северо-восточном направлении от Мосула.
К слову, несколько недель назад центральное иракское правительство попробовало поставить вопрос о том, что «Башику» надо закрыть, а турецких солдат, дескать, «незаконно» находящихся на территории страны, выслать. И даже намеревалось добиваться соответствующей резолюции от Совета Безопасности ООН. Тут уж турецкое руководство буквально сорвалось с «цепи политкорректности»: прямым текстом президент Эрдоган сообщил иракскому премьеру Аль-Абади, что «тот ему не ровня», чтобы еще что-то от него требовать. И вообще, как указал Эрдоган, турецкие войска находятся в «Башике» по приглашению правительства Иракского Курдистана. Как-то с тех пор разговоры про Совбез со стороны Багдада затихли.
И надо заметить, что «Башика» — это уже не единственная военная база, которой в настоящее время располагает Турецкая Республика. Две другие, в этом году введенные в строй, занимают ничуть не менее стратегическое положение, чем нефтеносный Мосул. Та, что в Сомали, — обеспечит турецкое присутствие на Африканском Роге. Вторая, в Государстве Катар, — влияние в районе Персидского залива.
Причем, что характерно, руководители Турции заявляют о том, что спрос в мире на турецкие военные базы достаточно высок — и в настоящее время у них на рассмотрении находятся самые разнообразные варианты. Конечно, этот пассаж, не подкрепленный конкретной информацией, комментировать сложно, зато можно смело подтвердить наличие немалого спроса на подготовку турками военнослужащих и сил правопорядка. Кроме катарцев, сомалийцев и иракцев в настоящее время готовят турки «курсантов» из Албании, Азербайджана и даже из Украины. И это как минимум.
Подводя черту, резюмируем, что понятие «внутренние дела» нынешним турецким руководством во главе с президентом Эрдоганом было в последние годы всерьез расширено. Ну, а сама страна готова артикулировать свои интересы с использованием достаточно широкого арсенала средств различной степени «мягкости». При этом заметно, что российско-турецкое примирение после самолетного кризиса ноября 2015 года развязало в ряде вопросов турецкому руководству руки. В частности, наличие в той же Сирии координации и негласных договоренностей между Россией и Турцией — совершенно очевидно. Осталось только набраться терпения и дождаться реализации того, до чего Путин и Эрдоган, собственно, договорились как по Сирии, так и по упомянутым выше регионам. И в особенности там, где российские и турецкие интересы являются не параллельными, а пересекающимися прямыми…
