«Все говорят, что на словах они нас, тех, кто был в Донецке, Славянске, Николаевке, Горловке, прекрасно понимают, сочувствуют и... привет Мотороле. А на деле никому нет никакого дела», - горько размышляет Татьяна.
Я еду к ней с детьми в Южное Бутово. Таню и двух дочек, одной четыре годика, другой — всего 8 месяцев, приютили практически чужие люди. На время. Из жалости. Билеты домой — в Норильск, где они с мужем спокойно живут и работают вот уже два года, все еще не сданы. Но и надеяться особо не на что.
«Уже был один суд по аппеляции. О котором даже не предупредили. Адвоката навязали государственного, сказали, что нет сведений о том, что у нас есть свой защитник; постановление суда не изменили, никаких доводов слушать не желали.
Российские суды — это что-то страшное. Я даже не знала, что может быть так... Безнадежно и глухо. Все закончилось за пять минут. Никому не дали слова сказать. «Кто вы такая?» «Жена». «Все. До свидания». Во всех документах написано, что Антон уголовник, что находился в России незаконно, что у него нет семьи. Но это же не так, а всем все равно».
На первый взгляд дело действительно уголовное — никакого сепаратизма. Антона Ларкина якобы обвиняют в угоне машины. 289 статья ч.3 УК Украины. Незаконное завладение транспортным средством организованной группой, связанное с насилием — до 15 лет лишения свободы. Именно такие сведения украинские органы предоставили в Интерпол.
Потому что в международный розыск Ларкина могли подать только за уголовное преступление — политическими и военными разборками такая серьезная и авторитетная организация как Интерпол не занимается, для этого существует другие инстанции, тот же военный трибунал.
Однако, как сейчас выясняется — и на это есть подтверждающие документы, выданные по официальному запросу, по всем местным украинским базам данным Ларкин проходит исключительно как сепаратист. И ищут его только как сепаратиста. Ему инкриминируют статью 260 УК Украины. «Створення не предусмотренных законом военизированных или вооруженных формирований». Понятно без перевода.
«А по угону машины на него написал заявление один местный бизнесмен. В принципе, нормальный порядочный человек. Мы и сейчас общаемся. Этот потерпевший тоже поддерживал ополчение, как многие тогда. Говорили недавно мои родственники с этим мужчиной, тот бы и рад забрать заявление — но не может. Его били, ему угрожали, что, если будет много говорить, то сам сядет».
Если верить документам, то угон годовалой «Тойты» произошел в мае 2014-го. Дело возбудили лишь в ноябре 14-го. А подали в Интерпол ровно за день до вылета Ларкиных в отпуск из Норильска в Крым через Москву. «Такое впечатление, что это не было просто случайностью, слишком уж все совпало», - размышляет жена Татьяна.
Из родной Николаевки, что под Славянском, они уехали тем же убийственным летом 2014-го. Страшно подумать, как быстро летит время. Уже два года прошло. Битва за Славянск. Сдача города ополченцами.
«Муж, скорее, был волонтером, он сам не участвовал в боях, но, конечно, поддерживал ополчение, вывозил людей из под бомбежек. Равнодушных тогда вообще не было. Все чего-то ждали, чего-то хорошего... На референдуме о воссоединении стояли в очереди. Очень ждали Россию», - вздыхает молодая женщина. Между прочим, сама Татьяна и ее дочки — россиянки. Родом из под Славянска, мама и папа молодой женщины еще в советские годы уехали на заработки в Норильск, там и остались. Но все остальные родственники — на Украине.
Антон — ее первая любовь. Татьяна на летние каникулы приезжала в Николаевку, там они и познакомились. Оба программисты. После свадьбы решили жить под Славянском. Срослись с этой землей и даже то, как она ставит ударение в названии города, на первый слог, СлАвянск, а не СлавЯнск, выдает в ней дончанку.
«Это наши родные места — наша земля. Может быть, мы бы и не уехали оттуда, но... Понимаете, бомбежка, когда у тебя на руках маленький ребенок, это очень страшно».
В том же мае 14-го Антон попал в плен. Неделю просидел в подвале с пакетом на голове. Он не один там был такой, много — все молодые мужчины, местные, от 20 до 60, подозреваемые в поддержке ДНР, и тоже с пакетами. «Рядом с мужем сидел священник, он все время с ним разговаривал, успокаивал. Если честно, муж был уверен, что его расстреляют».
Повезло, что взяли еще до июльских боев. И что это были армейцы, обычные вояки, не «айдаровцы». Тогда еще особой злости между сторонами не было. Били, конечно, но ведь не убили же, отпустили домой. Хотя семья неделю считала парня пропавшим без вести.
После плена отправили в Крым на реабилитацию. Выбирались туда с первой дочкой, полутрагодовалой тогда Настей, окольными тропами, под бомбежками. Было понятно, что прощаются с домом навсегда - вскоре после отъезда в квартиру Ларкиных в Николаевке попал снаряд, ничего не осталось. «Если бы мы были там в это время, погибли бы тоже», - уверена Татьяна.
Вопрос, куда ехать потом, не стоял. В Норильск. Тем более, что в городах поблизости все квоты на получение статуса украинских беженцев были исчерпаны. Антон как муж и отец российских гражданок, к тому времени родилась их младшая, довольно легко получил разрешение на проживание.
Вопрос о получении им официального российского подданства должен был решиться максимум к концу 2016-го. В этом июне впервые за два года снова выбрались уже с двумя дочками Настей и Катей в Крым.
«Только вышли в Москве, на пересадку — как к нам подошли. Нас ждали. Почему вообще выпустили из Норильска? Почему не арестовали там?, - не перестает задавать вопросы Татьяна Ларкина. - Мужа отправили за решетку. Мне с детьми сказали: идите, куда хотите. Шесть часов мы промыкались в аэропорту, приткнуться было некуда. Одни, в большом городе. Нашлись дальние знакомые, дай бог им здоровья, приютили».
Все деньги, что отложили на отпуск, ушли на адвокатов. Одного российского, другого на Украине — тот, кстати, и раскопал по совершенно официальному запросу документы, что никакого реального уголовного дела по угону машины на Ларкине не висит. Ищут его только как сторонника ДНР. Все остальное — фикция.
...Мы с Таней и детьми сидим в парке на траве. Она с дочерьми гуляет теперь здесь каждый день. Младшая 8-месячная Катюша, копия папа, пускает пузыри, у нее режутся зубки.
Старшая 4-летняя Настя носится по детской площадке стрелой. Ко мне не подходит. Таня говорит, что стесняется...
«В суде говорят, что ничего нельзя сделать. Закрыть дело могут только на Украине. Запрашивать официально за что же на самом деле ищут Антона тоже никому не надо. Мы совсем одни».
Адвокаты настраивают на долгое ожидание — надо продержаться как минимум полтора года до обращения в ЕСПЧ, не допустить депортации Ларкина на Украину. Для Антона возвращение «домой» - подобно смерти. Там его уже ждут. Торопят наши органы. Которые и рады стараться.
«Муж подал на статус беженца, ФМС пока рассматривает заявление. Из приёмной президента пришёл ответ: ни о чём, я даже в Патриархию обращалась, мы же верующие, православные, должны же они помогать своим, но и там меня отфутболили».
Почему же Украина так настаивает на выдаче Антона Ларкина — как будто тот был не простой ополченец, а минимум Игорь Стрелков? Все очень просто. Это дело должно стать показательным, пробным камнем. Прецедентом, после чего требования от Интерпола выдачи бывших ДНРовцев, обвиненных в уголовных преступлениях и ныне проживающих в России, а таких здесь сотни, посыпятся пачками.
Мы можем на государственном уровне поддерживать или нет то, что происходило в ДНР и ЛНР, но во время войны нельзя сдавать пленных, особенно стороне, которая нагло врет. Как официальный Киев, через Интерпол обвиняющий Ларкина в том, чего он не совершал, подделывающий его документы. Разве же одного этого мало для того, чтобы наши спецслужбы разобрались в случившемся детально, а не рапортовали теперь радостно, отправляя парня на верную гибель?
Наверное, для таких как Антон Ларкин и подобных ему ополченцев, о которых мы уже писали, того же Владимира Веклича, которого пытались депортировать на Украину из-за просроченного паспорта, необходимо правовое обоснование их пребывания в России и невыдачи Украине - по крайней мере пока там идет война и не выполняются минские договоренности.
Ныне бывших ДНРовцев с радостью выдают Украине страны Евросоюза, особенно - Прибалтика. И это никого не удивляет, такая политика началась еще с Сербии, с Косово, когда сдавали добровольцев.
Теперь к этой подлой практике, похоже, может присоединиться и Россия.
Читайте материал «Украинца, воевавшего за ЛНР, решили не депортировать из России»
